– Ну, какой будет тост?
Лиз наполнила два стакана и передала один Мел.
– За мой предстоящий развод!
– Так Дэвид согласился на него? – Мел постаралась, чтобы ее вопрос прозвучал бодро. У парня, должно быть, не все дома.
– Еще нет. Но согласится.
– Должна я тебя поздравить?
– Непременно!
– Да? Тогда почему ты плачешь?
На привокзальной автостоянке Льюиса их ждал красный БМВ Мел, как всегда вызывающе нахальный, с автомобильным телефоном и факсом, которые остались целехонькими.
– Вот что мне нравится в деревне, – из тона Мел следовало, что список вещей, которые в деревне ей не нравятся, гораздо длинней, – это то, что здесь машину уважают. У тебя не свинчивают колеса всякий раз, когда ты останавливаешься, чтобы позвонить по телефону.
Но Лиз ее не слушала. Она думала о Нике и пыталась представить себе его лицо, когда скажет ему, что Дэвид, похоже, не будет возражать против развода. И она поняла, как скучала по Нику. Пусть стиль его жизни – возвышенный гедонизм, но поэтому-то с ним всегда интересно. Порой ее раздражало, что он ничего не принимает всерьез, но сегодня ей была нужна именно его мягкая насмешливость.
Она могла поехать прямо домой, к Джейми и Дейзи, но сейчас они уже должны были спать, а Лиз понимала: пусть это эгоистично, но человек, которого она хочет видеть больше всего, это Ник. Ей было нужно, чтобы он обнял ее и овладел ею, чтобы рассеял ее тоску, опустившуюся, словно молоток на последний гвоздь, забитый в гроб ее брака. Она хотела не думать, а только чувствовать. Быть несдержанной и легкомысленной, в глубине души зная, что он ее любит и поймет. Хотела, чтобы он рассказывал ей о чудесной жизни, которая их ждет.
Когда они свернули на дорогу к Симингтону, Лиз повернулась к Мел и сказала, стараясь ничем не выдать охватившего ее волнения:
– Мел, я пока не хочу заезжать домой. Ты не подкинешь меня к Нику? Я хочу появиться у него неожиданно и сделать ему сюрприз.
На языке у Мел вертелось, что не все любят сюрпризы и что Ник может оказаться одним из таких людей, но радостное ожидание в голосе Лиз заставило ее сказать себе, что все это глупости.
Но ее все равно пробрала дрожь, возможно, из-за ночной прохлады осени, за один вечер сменившей лето.
– Почему бы тебе сначала не заехать домой и не посмотреть на Джейми и Дейзи, а ему позвонить? Если он дома, я могу отвезти тебя.
Лиз рассмеялась:
– Не смеши меня. Джейми и Дейзи спят. А нам все равно ехать почти мимо его дома. – Она с интересом посмотрела на подругу. – Он тебе не нравится, да?
– Я за него замуж не собираюсь.
– Дело не в этом. Почему он тебе не нравится?
– Лиз, ради Бога, я ничего обидного в виду не имела. Не начинай сразу кипятиться.
Лиз поняла, что Мел права. Когда речь заходит о Нике, она действительно начинает кипятиться. И постаралась спросить как можно более равнодушно:
– Так что тебе не нравится в нем?
Мел сдалась. Она не могла честно сказать, что считает его тщеславным, легкомысленным и самовлюбленным. Но все же могла воткнуть свою стрелу где-то рядом. Секунду она подумала, пытаясь обосновать свою инстинктивную неприязнь к этому человеку.
– Я не могу представить себе его с галстуком, испачканным яйцом.
– А кому нужен мужчина с испачканным яйцом галстуком? Уж, конечно, не тебе!
– Ты поняла, что я имела в виду. – Беда была в том, что Лиз поняла.
– И я думаю, что ты в состоянии представить себе Дэвида со стекающим по подбородку маслом.
– Понимаешь, об этом я никогда не думала. Но да, это я могу себе представить.
Они подъехали к правому повороту на Ферл. До дома Ника отсюда было четверть мили. Ну что, ехать ей к нему? Проклятая Мел совсем сбила ее с толку. Ну, надо решать.
– Высади меня здесь. В гостиной я вижу свет. Он, наверное, дома.
Она выбралась из машины и наклонилась к дверце.
– Поезжай. Ник довезет меня до дому.
Она посмотрела, как Мел сворачивает, и отправилась по дороге. Аромат жимолости висел в воздухе, еще более густой и сладкий, чем днем, а ее розово-желтые цветущие ветки причудливо оплели изгородь и столбы белых ворот усадьбы священника.
Гравий поскрипывал под ногами Лиз, когда она секунду постояла в кромешной темноте, вдыхая осенние запахи и думая об осени. Скоро начнется листопад. На шиповнике уже появились плоды, а яблони в саду Ника согнулись под тяжестью плодов, румяных и лоснящихся, как отравленное яблоко в «Белоснежке».
Через несколько месяцев, самое большее через год, она будет жить здесь и в старой соломенной шляпе, с корзиной в руке рвать белые маргаритки и стричь розы для своих букетов. Хозяйка поместья. Лиз улыбнулась. Не клянись головой, Мария Антуанетта.
Встав перед парадной дверью, она засомневалась, стоит ли звонить, и решила, что куда интереснее будет войти с заднего хода. Дверь кухни, как всегда, наверняка открыта.
В уютной и опрятной кухне было темно. Кухонные полотенца аккуратно висели на вешалках, а мочалки – над раковиной. Слегка пахло хлоркой, и этот запах, успокаивающий и обеззараживающий, напоминал о кабинете школьной сестры-хозяйки. На сегодняшний вечер экономка наверняка была отпущена. Но в холле свет горел. Лиз заметила, что одна из ламп перегорела, и это в безупречной в остальном обстановке бросалось в глаза, как прыщик на лице красавицы.
Она пересекла холл, ее ноги тонули в древнем персидском ковре. По голубоватому мельканию под дверью гостиной Лиз поняла, что включен телевизор.
Уже положив ладонь на ручку двери, она услышала за ней голоса и на секунду замерла, пытаясь угадать, кому они принадлежат.
Потом она повернула дверную ручку.
Много раз Лиз спрашивала себя потом, как сложилась бы ее жизнь, отправься она этим вечером домой. Но тогда она просто улыбнулась и открыла дверь.
Глава 34
На мгновение она застыла в дверях.
Перед ней была в некотором смысле безобидная и невинная картина. И все же все инстинкты Лиз кричали, что в ней не было ничего ни безобидного, ни невинного.
Ник лежал на софе лицом вниз. Стоявший на коленях рядом с ним на ковре у камина Генри массировал его.
Никто из них ее не заметил, и она слышала стоны наслаждения, которые издавал Ник, когда пальцы Генри растирали его спину. Лиз поразило, насколько сексуальным может быть акт массажа.
Глаза Ника были закрыты, на его лице застыла улыбка, время от времени он издавал стоны то боли, то экстаза. Как это похоже на Ника – не думать о том, кто доставляет ему удовольствие, а просто лежать и отдаваться моменту.
Внезапно Лиз услышала свой голос, прозвучавший для нее так, словно говорила не она, а кто-то другой:
– Какая трогательная сценка. Старый верный друг массажем облегчает страдания молодого хозяина. А у тебя довольно хлопотная жизнь, не правда ли, Ник?
Ник в изумлении вскочил, уронив на пол чашку с чаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Лиз наполнила два стакана и передала один Мел.
– За мой предстоящий развод!
– Так Дэвид согласился на него? – Мел постаралась, чтобы ее вопрос прозвучал бодро. У парня, должно быть, не все дома.
– Еще нет. Но согласится.
– Должна я тебя поздравить?
– Непременно!
– Да? Тогда почему ты плачешь?
На привокзальной автостоянке Льюиса их ждал красный БМВ Мел, как всегда вызывающе нахальный, с автомобильным телефоном и факсом, которые остались целехонькими.
– Вот что мне нравится в деревне, – из тона Мел следовало, что список вещей, которые в деревне ей не нравятся, гораздо длинней, – это то, что здесь машину уважают. У тебя не свинчивают колеса всякий раз, когда ты останавливаешься, чтобы позвонить по телефону.
Но Лиз ее не слушала. Она думала о Нике и пыталась представить себе его лицо, когда скажет ему, что Дэвид, похоже, не будет возражать против развода. И она поняла, как скучала по Нику. Пусть стиль его жизни – возвышенный гедонизм, но поэтому-то с ним всегда интересно. Порой ее раздражало, что он ничего не принимает всерьез, но сегодня ей была нужна именно его мягкая насмешливость.
Она могла поехать прямо домой, к Джейми и Дейзи, но сейчас они уже должны были спать, а Лиз понимала: пусть это эгоистично, но человек, которого она хочет видеть больше всего, это Ник. Ей было нужно, чтобы он обнял ее и овладел ею, чтобы рассеял ее тоску, опустившуюся, словно молоток на последний гвоздь, забитый в гроб ее брака. Она хотела не думать, а только чувствовать. Быть несдержанной и легкомысленной, в глубине души зная, что он ее любит и поймет. Хотела, чтобы он рассказывал ей о чудесной жизни, которая их ждет.
Когда они свернули на дорогу к Симингтону, Лиз повернулась к Мел и сказала, стараясь ничем не выдать охватившего ее волнения:
– Мел, я пока не хочу заезжать домой. Ты не подкинешь меня к Нику? Я хочу появиться у него неожиданно и сделать ему сюрприз.
На языке у Мел вертелось, что не все любят сюрпризы и что Ник может оказаться одним из таких людей, но радостное ожидание в голосе Лиз заставило ее сказать себе, что все это глупости.
Но ее все равно пробрала дрожь, возможно, из-за ночной прохлады осени, за один вечер сменившей лето.
– Почему бы тебе сначала не заехать домой и не посмотреть на Джейми и Дейзи, а ему позвонить? Если он дома, я могу отвезти тебя.
Лиз рассмеялась:
– Не смеши меня. Джейми и Дейзи спят. А нам все равно ехать почти мимо его дома. – Она с интересом посмотрела на подругу. – Он тебе не нравится, да?
– Я за него замуж не собираюсь.
– Дело не в этом. Почему он тебе не нравится?
– Лиз, ради Бога, я ничего обидного в виду не имела. Не начинай сразу кипятиться.
Лиз поняла, что Мел права. Когда речь заходит о Нике, она действительно начинает кипятиться. И постаралась спросить как можно более равнодушно:
– Так что тебе не нравится в нем?
Мел сдалась. Она не могла честно сказать, что считает его тщеславным, легкомысленным и самовлюбленным. Но все же могла воткнуть свою стрелу где-то рядом. Секунду она подумала, пытаясь обосновать свою инстинктивную неприязнь к этому человеку.
– Я не могу представить себе его с галстуком, испачканным яйцом.
– А кому нужен мужчина с испачканным яйцом галстуком? Уж, конечно, не тебе!
– Ты поняла, что я имела в виду. – Беда была в том, что Лиз поняла.
– И я думаю, что ты в состоянии представить себе Дэвида со стекающим по подбородку маслом.
– Понимаешь, об этом я никогда не думала. Но да, это я могу себе представить.
Они подъехали к правому повороту на Ферл. До дома Ника отсюда было четверть мили. Ну что, ехать ей к нему? Проклятая Мел совсем сбила ее с толку. Ну, надо решать.
– Высади меня здесь. В гостиной я вижу свет. Он, наверное, дома.
Она выбралась из машины и наклонилась к дверце.
– Поезжай. Ник довезет меня до дому.
Она посмотрела, как Мел сворачивает, и отправилась по дороге. Аромат жимолости висел в воздухе, еще более густой и сладкий, чем днем, а ее розово-желтые цветущие ветки причудливо оплели изгородь и столбы белых ворот усадьбы священника.
Гравий поскрипывал под ногами Лиз, когда она секунду постояла в кромешной темноте, вдыхая осенние запахи и думая об осени. Скоро начнется листопад. На шиповнике уже появились плоды, а яблони в саду Ника согнулись под тяжестью плодов, румяных и лоснящихся, как отравленное яблоко в «Белоснежке».
Через несколько месяцев, самое большее через год, она будет жить здесь и в старой соломенной шляпе, с корзиной в руке рвать белые маргаритки и стричь розы для своих букетов. Хозяйка поместья. Лиз улыбнулась. Не клянись головой, Мария Антуанетта.
Встав перед парадной дверью, она засомневалась, стоит ли звонить, и решила, что куда интереснее будет войти с заднего хода. Дверь кухни, как всегда, наверняка открыта.
В уютной и опрятной кухне было темно. Кухонные полотенца аккуратно висели на вешалках, а мочалки – над раковиной. Слегка пахло хлоркой, и этот запах, успокаивающий и обеззараживающий, напоминал о кабинете школьной сестры-хозяйки. На сегодняшний вечер экономка наверняка была отпущена. Но в холле свет горел. Лиз заметила, что одна из ламп перегорела, и это в безупречной в остальном обстановке бросалось в глаза, как прыщик на лице красавицы.
Она пересекла холл, ее ноги тонули в древнем персидском ковре. По голубоватому мельканию под дверью гостиной Лиз поняла, что включен телевизор.
Уже положив ладонь на ручку двери, она услышала за ней голоса и на секунду замерла, пытаясь угадать, кому они принадлежат.
Потом она повернула дверную ручку.
Много раз Лиз спрашивала себя потом, как сложилась бы ее жизнь, отправься она этим вечером домой. Но тогда она просто улыбнулась и открыла дверь.
Глава 34
На мгновение она застыла в дверях.
Перед ней была в некотором смысле безобидная и невинная картина. И все же все инстинкты Лиз кричали, что в ней не было ничего ни безобидного, ни невинного.
Ник лежал на софе лицом вниз. Стоявший на коленях рядом с ним на ковре у камина Генри массировал его.
Никто из них ее не заметил, и она слышала стоны наслаждения, которые издавал Ник, когда пальцы Генри растирали его спину. Лиз поразило, насколько сексуальным может быть акт массажа.
Глаза Ника были закрыты, на его лице застыла улыбка, время от времени он издавал стоны то боли, то экстаза. Как это похоже на Ника – не думать о том, кто доставляет ему удовольствие, а просто лежать и отдаваться моменту.
Внезапно Лиз услышала свой голос, прозвучавший для нее так, словно говорила не она, а кто-то другой:
– Какая трогательная сценка. Старый верный друг массажем облегчает страдания молодого хозяина. А у тебя довольно хлопотная жизнь, не правда ли, Ник?
Ник в изумлении вскочил, уронив на пол чашку с чаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130