Дэниел старался напустить на себя скучающий вид, но при этом испытывал некоторые угрызения совести, потому что солгал. Он часто думал об этой женщине. Он обратил на нее внимание уже в тот момент, когда она, похожая на заблудившуюся принцессу, впервые вошла в класс. Ее белокурые волосы, ее небесно-голубые глаза, ее манера сидеть прямо, высоко подняв подбородок, – все это тронуло его душу. Глупо, конечно. Они были совершенно чужими людьми, и он не хотел думать о ней. Он надеялся, что она откажется от намерения стать юристом, бросит занятия и даст ему возможность забыть о ней.
Кэролайн оставила без внимания его сарказм.
– Очень жаль, иначе вы не выглядели бы сейчас так глупо! – сказала она. – Мне сорок пять лет, и я разведена. Я работаю клерком в архиве – единственная работа, на которую можно устроиться, имея диплом историка. Весь день мной помыкают клиенты и адвокаты, а вечером я прихожу сюда, где на меня давите вы! У меня есть дом, который мне трудно содержать, но который я не могу продать. У меня двое детей, которые учатся в колледже, но похоже, что скоро я не смогу уплатить за их обучение. Моя машина развалилась, и я не могу заменить ее другой. Я сплю в среднем по четыре часа в сутки. Если вас это утешит, мои друзья и дети считают мое посещение юридической школы временной придурью. Но, черт побери, я не стану слушать ни их, ни тем более вас.
Кэролайн перевела дыхание. Какая-то часть ее существа ужаснулась тому, что она позволила себе излить на этого человека ту озлобленность на жизнь, которая скопилась в ней за два года. Она совсем не знала его. И вместе с тем ей стало легче: она сказала то, что требовалось сказать.
– Вы нравитесь мне еще меньше, чем я нравлюсь вам, профессор. – Она решила выговориться до конца. – Мне кажется, долг каждого преподавателя помогать студентам в учебе, а вы вместо того отпускаете в их адрес саркастические шутки и задаете им немыслимые вопросы! Это очень легко – подшучивать над первокурсниками. Почему бы вам не выбрать мишень, равную вам? Или вы считаете, что таких нет?
Кэролайн заметила, что Дэниел Фрателли выглядит слегка растерянным. Но эта перемена в нем длилась всего лишь момент. Он тут же ей возразил.
– Ну почему же? Напротив, я считаю, что таких людей много. Однако вы не относитесь к их числу. Надеюсь, вы меня простите, если я скажу, что после шести недель занятий в школе вы вряд ли получили способность судить о моей компетенции. – Его голос звучал ровно и отчужденно. – Несмотря на ваши многочисленные проблемы, которые, смею предполагать, не заставили вас оказаться среди безработных и бездомных, я не могу продлить вам срок сдачи письменной работы. Вы ведь пришли ко мне по этому поводу, не так ли, мисс Фолкнер?
Дэниел заметил, что его едкие слова вызвали в ней реакцию. Ее щеки покраснели, а в глазах засверкали злые слезы. Хамоватый профессор из южной части Филадельфии лишил ледяную принцессу МейнЛайн ее идиотского самообладания. Он хмуро смотрел на Кэролайн, давая ей возможность собраться с мыслями. Она взглянула на него с легкой улыбкой.
– Да, профессор, я пришла к вам по этому поводу, но мы отклонились от темы. Я должна передать вам письмо от декана Гриерсона, в котором он просит вас продлить мне срок сдачи письменной работы.
Кэролайн вынула из своей потертой, но тщательно начищенной кожаной сумки конверт с письмом и протянула его Дэниелу, стараясь не соприкоснуться с ним пальцами. – Декан просил меня представлять школу Урбана на конференции в Вашингтоне, которая состоится в конце этой недели. Тема конференции – изменения в жизни женщин среднего возраста. Декан считает, что я могла бы выступить там с сообщением о том, что в школе Урбана взрослым женщинам учиться не запрещено. – Она посмотрела на него в упор своими невозмутимыми голубыми глазами. – Я скажу ему, что вы оказали мне поддержку.
«Еще посмотрим, чья возьмет, профессор Фрателли», – с удовольствием подумала Кэролайн.
Он поджал губы и сузил глаза:
– Сделайте одолжение, мисс Фолкнер, скажите ему именно то, что сказал я. Как только будут выставлены оценки успеваемости за первый семестр, мы посмотрим, кто выбыл из школы и кто в ней остался.
Кэролайн открыла дверь и посмотрела через плечо назад. Ей нужно было оставить последнее слово за собой:
– Ах вот как? Значит, во втором семестре у вас не будет лекций, профессор Фрателли? – спросила она сладким голоском и, не дожидаясь ответа, закрыла за собой дверь.
У нее затряслись поджилки, и она прислонилась спиной к двери. Что она натворила? Она поставила под угрозу среднюю оценку успеваемости и, судя по его судорожно сжатым челюстям, нажила себе беспощадного врага в лице профессора Дэниела Энтони Фрателли.
Кэролайн улыбнулась. Теперь ей было все равно, это стоило сделать! Она испытывала восторг. Фрателли относился к ней без уважения и старался всячески унизить ее. Если раньше кто-нибудь поступал с ней также, она улыбалась, ничего не говорила в ответ и ретировалась при первой возможности. Но на этот раз – наконец-то! – ей удалось дать отпор обидчику. Она разговаривала с Дэниелом Фрателли на равных, и последнее слово осталось за ней. Как здорово!
Кэролайн лизнула палец и провела в воздухе воображаемую линию.
– Львы – ноль; христиане – одно очко, – громко сказала она в пустом коридоре.
Поздно вечером Кэролайн села за кухонный столик штудировать учебник по договорному праву и подумала: а может быть, Фрателли не так уж не прав? Возможно, ей лучше бросить школу? Она была уверена в том, что для освоения ежедневных заданий ей требовалось гораздо больше времени, чем ее сокурсникам. Ей казалось, будто она пытается пользоваться ржавой шпагой, тогда как все другие орудуют новыми острыми клинками.
Чертов Фрателли, он безошибочно чувствует ее неуверенность и пользуется этим для того, чтобы поиздеваться над ней.
Зевая и потягиваясь, Кэролайн встала, чтобы заварить себе чай. Заварка из трав и пряностей позволит ей продержаться еще час-другой, пусть и без пользы. Каждый вечер она добросовестно прочитывала заданный для изучения текст, делала подробные выписки и лелеяла надежду, что поняла суть вопроса.
На следующий день она приходила в школу, и профессор Фрателли, задав ей пару саркастических вопросов, приводил ее в состояние прострации. Оказывалось, что она все поняла совершенно неверно.
«Ну что ж, детка, – говорила она себе, – ты хотела найти себе занятие для ума. Ты хотела разобраться в системе, которая позволила Гарри повесить на тебя все долги и уехать с пышной блондинкой в Калифорнию. Получается, что юридическая школа тебе не по зубам».
Ей казалось, что прошло много лет с тех пор, когда ее жизнь была спокойной и безмятежной, если не сказать скучной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98