– Расслабься, ладно?
Только дома Кэролайн поняла, в каком напряжении находилась. Она сбросила туфли и плюхнулась на кушетку в гостиной. Бен немедленно оказался у телефона и через пять минут отправился играть в покер к какому-то приятелю.
– Ставка пенни, мама, так что не волнуйся, – крикнул он, уходя.
Кэролайн с трудом стащила себя с уютной кушетки и поднялась наверх. Сняв платье и колготки и облачившись в старый махровый халат, она решила позвонить Дэниелу.
Его не было дома.
Она не сознавала, как много значил для нее разговор с ним, пока не услышала автоответчик. Ей захотелось глупо, по-детски разреветься, потому что его не оказалось дома. Кэролайн понимала, что ведет себя по-дурацки, но от этого ее тоска по Дэниелу не становилась меньше. Теперь она знала, что его общество необходимо ей. С Дэниелом она могла позволить себе быть такой, какой ей хотелось. Она села и несколько минут смотрела на телефон, горячо желая, чтобы он зазвонил.
«Веди себя как взрослая. Успокойся. Сделай то, что тебе надо, перед тем как лечь спать, – приказала она себе. – Утром ты сможешь снова позвонить ему».
На следующий день, когда Кэролайн уже оделась и собиралась уходить на работу, зазвонил телефон:
– Кэролайн?
От звука его голоса ее захлестнула такая сильная волна облегчения, что ей пришлось сесть.
– Я так рада, что ты позвонил. Я пыталась вчера вечером дозвониться до тебя, но…
– Знаю. Я прослушал запись автоответчика и узнал о твоем звонке. Я в Нью-Йорке. Мне вчера позвонила мать Элисон, и я поехал туда. Элисон заболела, и мне надо забрать Сару домой. Матушке Бэйрд не хотелось оставлять Элисон одну.
– Звучит серьезно. Она очень больна?
– У нее простуда, – сухо ответил Дэниел, и она услышала шум голосов рядом с ним.
– Простуда. Понимаю. – Кэролайн не знала, смеяться или плакать. Похоже, они с Дэниелом оба выбрали себе беспомощных и бестолковых спутников жизни. – Ну, я уверена, что Сара будет наслаждаться поездкой в поезде вместе с тобой.
– Ты всегда отыщешь единственное светлое пятно. Да, нам будет приятно в обществе друг друга. Я позвоню тебе сегодня вечером. – Его голос звучал далеким любовным рокотом. – Я люблю тебя. Пока.
– Я тоже люблю тебя, – прошептала Кэролайн, обращаясь к монотонному гудку в телефонной трубке.
В конторе «Ченнинг и Мак-Кракен» день начался полной неразберихой, которая все усугублялась. Борден заставил всех суетиться вокруг него, наподобие обезумевших муравьев, в поисках подшивок с делами, уточнения дат судебных заседаний, написания писем, которые были нужны ему через час, если не через минуту. Все носились по офису, решая проблемы на пределе возможностей своих голосовых связок.
Ровно в половине первого в этом водовороте появилась Лиз Ченнинг. Она почти налетела на своего мужа, который, с трудом сдерживая бешенство, метался по приемной, выкрикивая непонятно кому, что не может найти двести тридцать восьмой том «Атлантического репортера», ведь никто никогда не ставит его книги обратно на его полки!
Окинув все это взглядом. Лиз заметила Кэролайн, трясущую пропавшей книгой прямо перед носом у Бордена.
Кэролайн увидела подругу, с ухмылкой наслаждавшуюся зрелищем юридической конторы, погруженной в хаос. Ничей приход не доставлял еще Кэролайн такой радости. Она сунула книгу в руки Бордену и пошла поздороваться с подругой.
Элегантная, как всегда, Лиз была на этот раз в шерстяном малиновом костюме, заколотом на воротнике толстой золотой булавкой. Кэролайн вспомнила о своей старой твидовой юбке и голубом свитере, когда Лиз, взглянув на нее, приподняла бровь и сказала:
– Причешись, и пойдем из этого зверинца.
Не говоря никому ни слова. Кэролайн схватила сумочку и пальто и ушла. Спускаясь по лестнице, она сказала:
– Слава Богу, что ты прискакала сюда, наподобие конницы. Он все утро такой. Чем ты накормила его за завтраком? Толченым стеклом?
– Нет, но это мысль. Я все объясню за ленчем. – Они вышли на улицу, и Лиз махнула рукой в сторону своего белого мерседеса. – Давай садись. Мы едем обедать в «Ла Ферм». Я плачу.
– У меня нет времени на…
– Нет, у тебя оно есть.
Лиз въехала в поток машин на главной улице Бринвуда.
– И, кроме того, мы всегда ходим в голландский ресторан.
– Только не сейчас.
– Не спорь, Кэролайн. Мы едем в «Ла Ферм», и я знаю, что позволь я тебе платить за себя, ты закажешь одну луковицу и стакан воды. Уступи мне. Представь, что я клиент.
Они подъехали к ресторану прежде, чем Кэролайн смогла настоять на своем. Как только они уселись и заказали себе по стакану вина, Лиз откинулась на спинку стула и сказала:
– Сегодня за завтраком я заявила Бордену, что либо он изменит свое поведение, либо отдаст мне все свои деньги при разводе. Я сказала ему, что меня не особенно заботит, какую альтернативу он выберет. Мне осточертел его образ жизни с тех пор, как он достиг известности, и я не собираюсь больше терпеть это.
– И все за завтраком? – Кэролайн была поражена. – Не удивительно, что он все утро вел себя, как безумный.
– Он ведет себя, как безумный, уже много лет. Лиз взяла хлебную палочку и стала изучать меню. – Здесь хорошая семга, и еще можно заказать салат. Да, я все решила этой ночью, в два часа, когда кончила последнюю занавеску для окон в гостевой комнате.
Как это типично для Лиз – шить занавески посреди ночи. А решение изменить свой образ жизни, который она защищала в разговоре с Кэролайн всего неделю назад, было совсем не в ее духе.
– Что случилось? Тебе было видение над швейной машинкой? Расскажи.
– Давай заказывать. – Лиз подала знак официанту, торопливо пересекавшему зал.
– Да, миссис Ченнинг, – сказал он, сделав легкое движение головой, которое можно было расценить как поклон.
Когда заказы были сделаны, вино подано, опробовано и признано сносным, Кэролайн снова спросила:
– Что произошло?
– О, знаешь ли, просто нормальная каждодневная борьба не на жизнь, а на смерть. Я поставила ему ультиматум, а он играл в молчанку. И я взбесилась, а он взбесился еще больше. – Лиз пожала плечами. – На этом мы расстались. Ему надо было идти на работу.
– Ну… и что теперь будет?
Кэролайн старалась удержаться от улыбки, потому что Лиз угрожала Бордену разводом по меньшей мере третий раз. В первый раз Борден купил ей норковую шубу и хорошо вел себя целых пять лет. Что произошло во второй раз, Кэролайн не могла припомнить.
– Ничего. Положение безвыходное. – Лиз сделала большой глоток вина. – А что у вас с Гарри? Он приехал домой насовсем?
– Он так говорит, и похоже, что Мейда готова раскошелиться, – пожала плечами Кэролайн.
– Он хочет вернуться к тебе? Он лебезит перед тобой?
– Насколько я могла заметить, нет. Кажется, он считает, что в высшей степени осчастливит меня, пожелав возобновить наши отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Только дома Кэролайн поняла, в каком напряжении находилась. Она сбросила туфли и плюхнулась на кушетку в гостиной. Бен немедленно оказался у телефона и через пять минут отправился играть в покер к какому-то приятелю.
– Ставка пенни, мама, так что не волнуйся, – крикнул он, уходя.
Кэролайн с трудом стащила себя с уютной кушетки и поднялась наверх. Сняв платье и колготки и облачившись в старый махровый халат, она решила позвонить Дэниелу.
Его не было дома.
Она не сознавала, как много значил для нее разговор с ним, пока не услышала автоответчик. Ей захотелось глупо, по-детски разреветься, потому что его не оказалось дома. Кэролайн понимала, что ведет себя по-дурацки, но от этого ее тоска по Дэниелу не становилась меньше. Теперь она знала, что его общество необходимо ей. С Дэниелом она могла позволить себе быть такой, какой ей хотелось. Она села и несколько минут смотрела на телефон, горячо желая, чтобы он зазвонил.
«Веди себя как взрослая. Успокойся. Сделай то, что тебе надо, перед тем как лечь спать, – приказала она себе. – Утром ты сможешь снова позвонить ему».
На следующий день, когда Кэролайн уже оделась и собиралась уходить на работу, зазвонил телефон:
– Кэролайн?
От звука его голоса ее захлестнула такая сильная волна облегчения, что ей пришлось сесть.
– Я так рада, что ты позвонил. Я пыталась вчера вечером дозвониться до тебя, но…
– Знаю. Я прослушал запись автоответчика и узнал о твоем звонке. Я в Нью-Йорке. Мне вчера позвонила мать Элисон, и я поехал туда. Элисон заболела, и мне надо забрать Сару домой. Матушке Бэйрд не хотелось оставлять Элисон одну.
– Звучит серьезно. Она очень больна?
– У нее простуда, – сухо ответил Дэниел, и она услышала шум голосов рядом с ним.
– Простуда. Понимаю. – Кэролайн не знала, смеяться или плакать. Похоже, они с Дэниелом оба выбрали себе беспомощных и бестолковых спутников жизни. – Ну, я уверена, что Сара будет наслаждаться поездкой в поезде вместе с тобой.
– Ты всегда отыщешь единственное светлое пятно. Да, нам будет приятно в обществе друг друга. Я позвоню тебе сегодня вечером. – Его голос звучал далеким любовным рокотом. – Я люблю тебя. Пока.
– Я тоже люблю тебя, – прошептала Кэролайн, обращаясь к монотонному гудку в телефонной трубке.
В конторе «Ченнинг и Мак-Кракен» день начался полной неразберихой, которая все усугублялась. Борден заставил всех суетиться вокруг него, наподобие обезумевших муравьев, в поисках подшивок с делами, уточнения дат судебных заседаний, написания писем, которые были нужны ему через час, если не через минуту. Все носились по офису, решая проблемы на пределе возможностей своих голосовых связок.
Ровно в половине первого в этом водовороте появилась Лиз Ченнинг. Она почти налетела на своего мужа, который, с трудом сдерживая бешенство, метался по приемной, выкрикивая непонятно кому, что не может найти двести тридцать восьмой том «Атлантического репортера», ведь никто никогда не ставит его книги обратно на его полки!
Окинув все это взглядом. Лиз заметила Кэролайн, трясущую пропавшей книгой прямо перед носом у Бордена.
Кэролайн увидела подругу, с ухмылкой наслаждавшуюся зрелищем юридической конторы, погруженной в хаос. Ничей приход не доставлял еще Кэролайн такой радости. Она сунула книгу в руки Бордену и пошла поздороваться с подругой.
Элегантная, как всегда, Лиз была на этот раз в шерстяном малиновом костюме, заколотом на воротнике толстой золотой булавкой. Кэролайн вспомнила о своей старой твидовой юбке и голубом свитере, когда Лиз, взглянув на нее, приподняла бровь и сказала:
– Причешись, и пойдем из этого зверинца.
Не говоря никому ни слова. Кэролайн схватила сумочку и пальто и ушла. Спускаясь по лестнице, она сказала:
– Слава Богу, что ты прискакала сюда, наподобие конницы. Он все утро такой. Чем ты накормила его за завтраком? Толченым стеклом?
– Нет, но это мысль. Я все объясню за ленчем. – Они вышли на улицу, и Лиз махнула рукой в сторону своего белого мерседеса. – Давай садись. Мы едем обедать в «Ла Ферм». Я плачу.
– У меня нет времени на…
– Нет, у тебя оно есть.
Лиз въехала в поток машин на главной улице Бринвуда.
– И, кроме того, мы всегда ходим в голландский ресторан.
– Только не сейчас.
– Не спорь, Кэролайн. Мы едем в «Ла Ферм», и я знаю, что позволь я тебе платить за себя, ты закажешь одну луковицу и стакан воды. Уступи мне. Представь, что я клиент.
Они подъехали к ресторану прежде, чем Кэролайн смогла настоять на своем. Как только они уселись и заказали себе по стакану вина, Лиз откинулась на спинку стула и сказала:
– Сегодня за завтраком я заявила Бордену, что либо он изменит свое поведение, либо отдаст мне все свои деньги при разводе. Я сказала ему, что меня не особенно заботит, какую альтернативу он выберет. Мне осточертел его образ жизни с тех пор, как он достиг известности, и я не собираюсь больше терпеть это.
– И все за завтраком? – Кэролайн была поражена. – Не удивительно, что он все утро вел себя, как безумный.
– Он ведет себя, как безумный, уже много лет. Лиз взяла хлебную палочку и стала изучать меню. – Здесь хорошая семга, и еще можно заказать салат. Да, я все решила этой ночью, в два часа, когда кончила последнюю занавеску для окон в гостевой комнате.
Как это типично для Лиз – шить занавески посреди ночи. А решение изменить свой образ жизни, который она защищала в разговоре с Кэролайн всего неделю назад, было совсем не в ее духе.
– Что случилось? Тебе было видение над швейной машинкой? Расскажи.
– Давай заказывать. – Лиз подала знак официанту, торопливо пересекавшему зал.
– Да, миссис Ченнинг, – сказал он, сделав легкое движение головой, которое можно было расценить как поклон.
Когда заказы были сделаны, вино подано, опробовано и признано сносным, Кэролайн снова спросила:
– Что произошло?
– О, знаешь ли, просто нормальная каждодневная борьба не на жизнь, а на смерть. Я поставила ему ультиматум, а он играл в молчанку. И я взбесилась, а он взбесился еще больше. – Лиз пожала плечами. – На этом мы расстались. Ему надо было идти на работу.
– Ну… и что теперь будет?
Кэролайн старалась удержаться от улыбки, потому что Лиз угрожала Бордену разводом по меньшей мере третий раз. В первый раз Борден купил ей норковую шубу и хорошо вел себя целых пять лет. Что произошло во второй раз, Кэролайн не могла припомнить.
– Ничего. Положение безвыходное. – Лиз сделала большой глоток вина. – А что у вас с Гарри? Он приехал домой насовсем?
– Он так говорит, и похоже, что Мейда готова раскошелиться, – пожала плечами Кэролайн.
– Он хочет вернуться к тебе? Он лебезит перед тобой?
– Насколько я могла заметить, нет. Кажется, он считает, что в высшей степени осчастливит меня, пожелав возобновить наши отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98