Мои первые восемнадцать лет я проведав очень хороших учебных заведениях.
Его глаза сузились.
— Но факт остается фактом, что ты не помнишь и тебе не могли рассказать всех подробностей. Ни один человек, каким бы хорошим другом он ни был, не может знать о тебе все, — ему в голову пришло неприятное ревнивое подозрение. — А вообще, что это был за друг?
— Неважно.
— Черта с два неважно!
Но она была непреклонна. Никакие аргументы не могли заставить ее думать иначе. Она не хотела больше говорить ни слова о своем прошлом.
Следующим утром Лорен по-прежнему казалось, что выхода из ее затруднительного положения нет. Любое из решений, о которых она думала, могли привести к неприятностям в отношениях с Адамом, которых Лорен не хотелось портить. С тяжелым вздохом она взяла в руки иголку.
Лорен все еще удивлялась, как вчера, после ужасной ссоры с Адамом ей удалось заснуть. Первый раз за эти дни она спала свои нормальные восемь часов. Ей не снились ни сны, ни кошмары.
В это утро они с Адамом почти не разговаривали. Между ними словно пролегла пропасть, хотя они, как обычно, позавтракали и поцеловались на прощанье. Он уехал на работу, но Лорен знала, что он отправился к доктору Бьюмонту, и ужасно боялась новых вопросов.
Могла ли она вообще рассказывать ему о Робе? О том, как она жила с ним? Адаму бы это совсем не понравилось. Он бы разозлился, если бы узнал, что она жила с другим мужчиной три года. Он был бы взбешен, если бы узнал, что его жена употребляла наркотики и не находила в этом ничего предосудительного.
Адам даже не испытывал искушения попробовать марихуану, когда учился в колледже. Он также не скрывал своей уверенности в том, что есть четкие границы между хорошим и плохим. Как же он мог отреагировать на то, что его жена не всегда видела эту границу? Что она нарушала законы, полностью сознавая, что делает?
Единственно возможным было и дальше отказываться говорить о ее прошлом, но за это решение надо было заплатить высокую цену. Честность и доверие были так же важны для Адама, как и законопослушание.
Вышивание занимало руки Лорен, но ее мысли были с Робом. Ей надо было разобраться, что она на самом деле думала о тех годах, найти причины, из-за которых она оставалась с ним, после того, как осознала, что его в ней интересовал лишь постоянный доход от ее трастового фонда.
Она не могла гордиться этим периодом своей жизни, но она не могла изменить то, что случилось.
Лорен продолжала работать над полотном, мысленно возвращаясь к событиям тех лет, и едва она сосредоточилась на этих воспоминаниях, как те без всякого предупреждения неожиданно исчезли…
Лорен снова звали Джейн. Она была младше, чем на картине, но старше, чем она была на том яблоневом дереве. Что-то ее волновало.
Ее большие голубые глаза удивленно расширились, когда она, охваченная благоговейным страхом, осмотрела комнату, в которой очутилась. Никогда раньше ее не приглашали в такие великолепные покои. Каждый дюйм стены был покрыт гобеленами. В комнате были настоящие стеклянные окна, открывающие вид на поде и сад. В воздухе чувствовался запах розмарина.
— Тебя зовут Джейн?
Девушка резко повернула голову. Она долго смотрела на богато одетую женщину, которая обратилась к ней, упиваясь красотой ее прекрасного бархатного платья, расширяющегося книзу, парчового корсажа и рукавов. В деревне говорили, что сэр Рэндалл любил, когда его жена была красиво одета, но это превзошло все ожидания Джейн. По сравнению с этим одеянием серое шерстяное платье девушки казалось отрепьем. Она опустила глаза.
— Отвечай мне, девушка. Тебя зовут Джейн?
— Да, мадам.
— Ну, Джейн, пошевеливайся. Ты здесь затем, чтобы показать мне, как хорошо ты умеешь работать.
— Да, мадам.
Она очень хотела понравиться. Если бы она вернулась домой ни с чем, ее бы побили.
С терпением, которого Джейн не ожидала от такой важной персоны, леди Слифорд показала ей стежки, которые она должна была использовать для того, чтобы повторять рисунок гобелена в вышивке.
— Настоящий гобелен делается на станке, — объяснила леди, — но мы можем производить их более простым способом, с помощью иголки.
Джейн сразу же принялась за работу, заполняя полотнище стежками елочкой.
Леди Слифорд внимательно рассмотрела ее работу. Затем она взглянула на девушку и подала ей маленький квадратный кусочек ткани с изображенной на нем сложной эмблемой.
— Вышивай.
Вскоре, под руководством леди Слифорд, которая помогала подбирать цвета, начал вырисовываться основной контур, и наставница кивнула Джейн одобрительно.
— Из тебя выйдет толк. Когда ты сделаешь достаточно таких кусочков, я научу тебя вырезать их и накладывать на большие бархатные полотна.
— А что будет потом из этих полотен? — дерзнула спросить Джейн.
— Портьеры, — ответила леди, — или покрывала…
Трель телефонного звонка быстро вернула Лорен к действительности. Так ей казалось сначала.
Она ошиблась. Видения не прекращались. Хуже того, она больше не была уверена в том, что сможет справиться с ними одна, без посторонней помощи.
Глава 8
— Мне уже говорили, чтобы я занималась только своими делами, — заметила Сандра, предлагая Лорен чашечку свежего кофе и стул — единственный, на котором никогда не спала кошка. — Но ты же меня знаешь.
Не дожидаясь ответа, Сандра, как всегда быстро шагая на своих длинных ногах, устремилась на кухню. Дому в Ламбертоне было свыше ста лет, и он был обставлен в эклектическом стиле, когда старинные добротные вещи запросто сочетаются с тем, что скорее всего можно назвать «ранним гаражным стилем».
Днем в это время года Сандра принимала гостей на небольшой застекленной веранде. Плотно закрытые окна поддерживали почти летнее тепло, так что на веранде было довольно уютно.
Лорен уселась возле круглого металлического стола, на который ей указала Сандра, и, грустно глядя в окно, стала пить дымящийся ароматный кофе. Ветер кружил листья, швырял их на побуревшую траву. Лорен и сама чувствовала себя как бы несомой ветром.
Сначала ее изводил один Адам. Теперь, похоже, к этому подключилась вся его семья. Она не сомневалась в том, чем был вызван ранний звонок Сандры и это приглашение на ленч. Лорен не понимала только, почему она согласилась.
Появление ее родственницы с подносом, полным бутербродов, сопровождалось всплеском активности дотоле спокойных кошек. Зип, длинношерстная мэнская кошка, спокойно спавшая на мягком кресле-качалке, почуяв тунца, резко приподняла голову, а затем встала. Другая кошка, Боинг, не проявляла такой прыти. Она лишь проводила Сандру глазами, пока та не поставила поднос.
Сандра взяла один из бутербродов и стала есть.
— Я думаю, Адам сообщил тебе, что сказал папа? Насчет того, чтобы тебя госпитализировать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Его глаза сузились.
— Но факт остается фактом, что ты не помнишь и тебе не могли рассказать всех подробностей. Ни один человек, каким бы хорошим другом он ни был, не может знать о тебе все, — ему в голову пришло неприятное ревнивое подозрение. — А вообще, что это был за друг?
— Неважно.
— Черта с два неважно!
Но она была непреклонна. Никакие аргументы не могли заставить ее думать иначе. Она не хотела больше говорить ни слова о своем прошлом.
Следующим утром Лорен по-прежнему казалось, что выхода из ее затруднительного положения нет. Любое из решений, о которых она думала, могли привести к неприятностям в отношениях с Адамом, которых Лорен не хотелось портить. С тяжелым вздохом она взяла в руки иголку.
Лорен все еще удивлялась, как вчера, после ужасной ссоры с Адамом ей удалось заснуть. Первый раз за эти дни она спала свои нормальные восемь часов. Ей не снились ни сны, ни кошмары.
В это утро они с Адамом почти не разговаривали. Между ними словно пролегла пропасть, хотя они, как обычно, позавтракали и поцеловались на прощанье. Он уехал на работу, но Лорен знала, что он отправился к доктору Бьюмонту, и ужасно боялась новых вопросов.
Могла ли она вообще рассказывать ему о Робе? О том, как она жила с ним? Адаму бы это совсем не понравилось. Он бы разозлился, если бы узнал, что она жила с другим мужчиной три года. Он был бы взбешен, если бы узнал, что его жена употребляла наркотики и не находила в этом ничего предосудительного.
Адам даже не испытывал искушения попробовать марихуану, когда учился в колледже. Он также не скрывал своей уверенности в том, что есть четкие границы между хорошим и плохим. Как же он мог отреагировать на то, что его жена не всегда видела эту границу? Что она нарушала законы, полностью сознавая, что делает?
Единственно возможным было и дальше отказываться говорить о ее прошлом, но за это решение надо было заплатить высокую цену. Честность и доверие были так же важны для Адама, как и законопослушание.
Вышивание занимало руки Лорен, но ее мысли были с Робом. Ей надо было разобраться, что она на самом деле думала о тех годах, найти причины, из-за которых она оставалась с ним, после того, как осознала, что его в ней интересовал лишь постоянный доход от ее трастового фонда.
Она не могла гордиться этим периодом своей жизни, но она не могла изменить то, что случилось.
Лорен продолжала работать над полотном, мысленно возвращаясь к событиям тех лет, и едва она сосредоточилась на этих воспоминаниях, как те без всякого предупреждения неожиданно исчезли…
Лорен снова звали Джейн. Она была младше, чем на картине, но старше, чем она была на том яблоневом дереве. Что-то ее волновало.
Ее большие голубые глаза удивленно расширились, когда она, охваченная благоговейным страхом, осмотрела комнату, в которой очутилась. Никогда раньше ее не приглашали в такие великолепные покои. Каждый дюйм стены был покрыт гобеленами. В комнате были настоящие стеклянные окна, открывающие вид на поде и сад. В воздухе чувствовался запах розмарина.
— Тебя зовут Джейн?
Девушка резко повернула голову. Она долго смотрела на богато одетую женщину, которая обратилась к ней, упиваясь красотой ее прекрасного бархатного платья, расширяющегося книзу, парчового корсажа и рукавов. В деревне говорили, что сэр Рэндалл любил, когда его жена была красиво одета, но это превзошло все ожидания Джейн. По сравнению с этим одеянием серое шерстяное платье девушки казалось отрепьем. Она опустила глаза.
— Отвечай мне, девушка. Тебя зовут Джейн?
— Да, мадам.
— Ну, Джейн, пошевеливайся. Ты здесь затем, чтобы показать мне, как хорошо ты умеешь работать.
— Да, мадам.
Она очень хотела понравиться. Если бы она вернулась домой ни с чем, ее бы побили.
С терпением, которого Джейн не ожидала от такой важной персоны, леди Слифорд показала ей стежки, которые она должна была использовать для того, чтобы повторять рисунок гобелена в вышивке.
— Настоящий гобелен делается на станке, — объяснила леди, — но мы можем производить их более простым способом, с помощью иголки.
Джейн сразу же принялась за работу, заполняя полотнище стежками елочкой.
Леди Слифорд внимательно рассмотрела ее работу. Затем она взглянула на девушку и подала ей маленький квадратный кусочек ткани с изображенной на нем сложной эмблемой.
— Вышивай.
Вскоре, под руководством леди Слифорд, которая помогала подбирать цвета, начал вырисовываться основной контур, и наставница кивнула Джейн одобрительно.
— Из тебя выйдет толк. Когда ты сделаешь достаточно таких кусочков, я научу тебя вырезать их и накладывать на большие бархатные полотна.
— А что будет потом из этих полотен? — дерзнула спросить Джейн.
— Портьеры, — ответила леди, — или покрывала…
Трель телефонного звонка быстро вернула Лорен к действительности. Так ей казалось сначала.
Она ошиблась. Видения не прекращались. Хуже того, она больше не была уверена в том, что сможет справиться с ними одна, без посторонней помощи.
Глава 8
— Мне уже говорили, чтобы я занималась только своими делами, — заметила Сандра, предлагая Лорен чашечку свежего кофе и стул — единственный, на котором никогда не спала кошка. — Но ты же меня знаешь.
Не дожидаясь ответа, Сандра, как всегда быстро шагая на своих длинных ногах, устремилась на кухню. Дому в Ламбертоне было свыше ста лет, и он был обставлен в эклектическом стиле, когда старинные добротные вещи запросто сочетаются с тем, что скорее всего можно назвать «ранним гаражным стилем».
Днем в это время года Сандра принимала гостей на небольшой застекленной веранде. Плотно закрытые окна поддерживали почти летнее тепло, так что на веранде было довольно уютно.
Лорен уселась возле круглого металлического стола, на который ей указала Сандра, и, грустно глядя в окно, стала пить дымящийся ароматный кофе. Ветер кружил листья, швырял их на побуревшую траву. Лорен и сама чувствовала себя как бы несомой ветром.
Сначала ее изводил один Адам. Теперь, похоже, к этому подключилась вся его семья. Она не сомневалась в том, чем был вызван ранний звонок Сандры и это приглашение на ленч. Лорен не понимала только, почему она согласилась.
Появление ее родственницы с подносом, полным бутербродов, сопровождалось всплеском активности дотоле спокойных кошек. Зип, длинношерстная мэнская кошка, спокойно спавшая на мягком кресле-качалке, почуяв тунца, резко приподняла голову, а затем встала. Другая кошка, Боинг, не проявляла такой прыти. Она лишь проводила Сандру глазами, пока та не поставила поднос.
Сандра взяла один из бутербродов и стала есть.
— Я думаю, Адам сообщил тебе, что сказал папа? Насчет того, чтобы тебя госпитализировать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65