— Что это со мной? Память стала подводить.
— Судно, пеленг ноль-один-ноль, дальность двенадцать!
Брент снова вскинул бинокль.
— Топ марса. «Флетчер», командир. Это наш, не сомневайтесь.
Уильямс прокричал в люк:
— Курс ноль-один-ноль! По левой скуле к нам движется вражеское судно на десяти часах. Пеленг буду сообщать по ДПЦ. Мистер Оуэн, переносите мои сведения на КУТ. Обоим торпедным отсекам приготовиться к атаке. — Он рявкнул в микрофон: — Главный механик Данлэп!
— Слушаю, сэр!
— Сколько мы можем делать в час, чтоб не потонуть.
— Узлов двадцать, сэр.
— Как подшипники главного гребного вала?
— Холодные, капитан.
— И на том спасибо. Средний ход!
— Есть средний ход!
Сторджис переложил руль, дизели заработали в усиленном ритме. Волна ударила в борт и окатила расчет пятидюймовки.
— Горизонтальные рули вверх на три градуса!
Нос лодки слегка вздернулся.
— Капитан, — донеслось из рубки, — идем двадцать узлов, четыреста десять оборотов.
— Отлично.
— Они открыли огонь! — хором взвыли впередсмотрящие.
Араб выпустил два коричневых облака. В воздухе просвистели снаряды весом в пятьдесят пять фунтов. На расстоянии сотни ярдов по носу «Блэкфина» выросли две водяные башни.
— Черт, мы уже в створе! Эй, Сторджис, право на борт! Держать равновесие! Ответим залповым. — Он взглянул на ДПЦ. — Курс ноль-девять-восемь.
Сторджис повторил команду, глядя на индикатор угла перекладки руля.
— Простите, мистер Росс, — сказал Уиллард-Смит, — у нас ведь тоже есть пятидюймовое орудие. Почему мы не открываем огонь?
— Отсюда его не достать. Наша пятидюймовка заряжается вручную. Двадцать пятый калибр. А у него четыре орудия тридцать восьмого калибра заряжаются механически. Мы можем делать десять залпов в минуту, а он — больше двадцати на каждое орудие. Следующий залп будет с недолетом. Они попытаются взять нас в вилку, а потом откроют беглый из всех орудий.
— То есть больше ста выстрелов в минуту?
— Да.
— Недурной переплет, да?
Вспышка, клубы дыма, короткий свист — и два зеленых столба взмыли вверх в пятидесяти ярдах по левому и правому борту.
— Ну вот, мы в вилке, — сказал Брент.
— Можно поздравить друг друга? — усмехнулся Уиллард-Смит.
— Курс ноль-девять-восемь взят, сэр, — доложил Сторджис.
— Что на ДПЦ, командир! — прокричал из люка Оуэн.
— Пока ничего. Следите за своими приборами, мистер Оуэн.
— На цели! — хором воскликнули горизонтальный и вертикальный наводчики пятидюймовки.
— Он в створе, сэр, — сообщил командир орудия.
— Беглым — огонь! Хрен с ним — куда попадете! Но я не дам ему потопить нас, как котят.
Из короткого ствола вырвалось пламя. Люди на мостике застонали, держась за уши. Ноздри защекотал запах кордита. Новый снаряд со скрежетом ушел в казенную часть. По левому борту «Джиринга» тоже выплеснулась колонна воды. Брент услышал приказ командира орудия:
— Вверх на два градуса, восемьдесят ярдов по нормали, поправка тридцать!
Пушка дала новый залп.
— Берет право на борт, командир! — крикнул Брент.
— «Первый» на подходе, сэр!
Серый «Флетчер» выплыл из-за горизонта по левому борту лодки. Брент всегда восхищался величавой грацией «Флетчеров». На корпусе четко видна черная единица. Два орудий в носовой части изрыгают огонь. Вокруг арабского судна замелькали короткие вспышки. Но как ни странно, арабы проигнорировали их. Главная батарея «Джиринга» вела беглый огонь по лодке.
Бренту показалось, что он заглянул в адову бездну. Орудия палили с такой скоростью, что, казалось, весь эсминец объят пламенем. Вопили, стонали, шипели, визжали снаряды. Море дыбилось невысокими всплесками. Низкий борт лодки — трудная мишень, поэтому арабы пытаются задавить ее огневым напором.
— А почему они в нашего не стреляют? — прокричал Уиллард-Смит в ухо Бренту.
— Наверно, хотят сперва отомстить за «Гефару».
— Вот дураки!
— Право на борт! — приказал Уильямс Сторджису. — Курс два-шесть-пять! — А потом наклонился к люку. — Мистер Оуэн, как только выправим курс, я начну давать вам пеленг для торпедной атаки. Мне нужна стопроцентная точность.
Брента удивили такие маневры. Уильямс подходит почти вплотную к «Джирингу», хочет ввести в действие все шесть носовых торпедных аппаратов. Но ведь пока они подойдут на идеальное расстояние для торпедной атаки, — эсминец успеет их потопить. Стопроцентное растворение означает, что торпеды пойдут открытым веером: одна по носу, четыре по миделю и одна по корме. Если обеспечить попадание, Файту не составит труда добить араба. Все-таки крепкий мужик этот Уильямс. Другой бы на его месте бросился под прикрытие эсминца. Да, такое решение было бы самым логичным и разумным. Но логика и разум выиграли гораздо меньше сражений, чем смелость и неожиданная тактика. Должно быть, это и имел в виду Уильямс, когда сказал: «Я не дам ему потопить нас, как котят!»
— Открыть наружные крышки аппаратов с первого по шестой! — крикнул в люк Уильямс.
— Командир… — Брент придвинулся к нему поближе, — по-моему, рано. На двадцати узлах мы затопим торпедный отсек.
Уильямс выругался и кивнул.
— Отставить, мистер Оуэн! Не открывать.
«Блэкфин» еще не успел развернуться, как произошло первое попадание. Брент, будто в замедленной съемке, следил за подлетающим снарядом — тот скользил над водой большой синей бутылкой, потом смерть метнулась к ним, оставляя на воде разбегающуюся рябь и вздымая фонтаны брызг.
Снаряд перелетел через правый борт и врезался в станину пушки. Артиллеристы разом отскочили; Боумена от сотрясения сшибло с ног; Брент пошатнулся. В ушах его взвился хор испуганных, гневных, страдальческих воплей. Осколки ударили по ветрозащитному экрану и взмыли к трубам перископа; на палубу посыпались части человеческих тел.
Немного придя в себя, Брент увидел Уильямса и Уилларда-Смита, лежащих навзничь на палубе. Он во всю глотку заорал в люк:
— Курс два-шесть-пять! Что там с тобой, черт побери?! Санитары — на мостик!
— Есть, сэр! — донеслись из рубки испуганные голоса.
Уильямс лежал у ног Брента; каска сбилась набок, весь лоб и шея в крови. Пятидюймовка угрожающе свесилась с борта, и покачивалась в такт лодке, удерживаемая одним палубным пиллерсом. Четверых из расчета «смыло» за борт, еще двоих, как букашек, расплющило о кормовую часть мостика. Два «Эрликона» разнесло в щепки вместе с пулеметчиками. Голова одного из впередсмотрящих мелькала в волнах, другой окровавленным тюфяком повис на ограждении. Из разорванной груди хлестала кровь; как поломанные спички, торчали белые ребра, одну ногу оторвало до колена. Кром и его заряжающий, старшина Юйдзи Итиока, стояли рядом с Уиллардом-Смитом, который встал и прислонился к ограждению. Кажется, кроме легкой контузии, у всех троих ничего нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— Судно, пеленг ноль-один-ноль, дальность двенадцать!
Брент снова вскинул бинокль.
— Топ марса. «Флетчер», командир. Это наш, не сомневайтесь.
Уильямс прокричал в люк:
— Курс ноль-один-ноль! По левой скуле к нам движется вражеское судно на десяти часах. Пеленг буду сообщать по ДПЦ. Мистер Оуэн, переносите мои сведения на КУТ. Обоим торпедным отсекам приготовиться к атаке. — Он рявкнул в микрофон: — Главный механик Данлэп!
— Слушаю, сэр!
— Сколько мы можем делать в час, чтоб не потонуть.
— Узлов двадцать, сэр.
— Как подшипники главного гребного вала?
— Холодные, капитан.
— И на том спасибо. Средний ход!
— Есть средний ход!
Сторджис переложил руль, дизели заработали в усиленном ритме. Волна ударила в борт и окатила расчет пятидюймовки.
— Горизонтальные рули вверх на три градуса!
Нос лодки слегка вздернулся.
— Капитан, — донеслось из рубки, — идем двадцать узлов, четыреста десять оборотов.
— Отлично.
— Они открыли огонь! — хором взвыли впередсмотрящие.
Араб выпустил два коричневых облака. В воздухе просвистели снаряды весом в пятьдесят пять фунтов. На расстоянии сотни ярдов по носу «Блэкфина» выросли две водяные башни.
— Черт, мы уже в створе! Эй, Сторджис, право на борт! Держать равновесие! Ответим залповым. — Он взглянул на ДПЦ. — Курс ноль-девять-восемь.
Сторджис повторил команду, глядя на индикатор угла перекладки руля.
— Простите, мистер Росс, — сказал Уиллард-Смит, — у нас ведь тоже есть пятидюймовое орудие. Почему мы не открываем огонь?
— Отсюда его не достать. Наша пятидюймовка заряжается вручную. Двадцать пятый калибр. А у него четыре орудия тридцать восьмого калибра заряжаются механически. Мы можем делать десять залпов в минуту, а он — больше двадцати на каждое орудие. Следующий залп будет с недолетом. Они попытаются взять нас в вилку, а потом откроют беглый из всех орудий.
— То есть больше ста выстрелов в минуту?
— Да.
— Недурной переплет, да?
Вспышка, клубы дыма, короткий свист — и два зеленых столба взмыли вверх в пятидесяти ярдах по левому и правому борту.
— Ну вот, мы в вилке, — сказал Брент.
— Можно поздравить друг друга? — усмехнулся Уиллард-Смит.
— Курс ноль-девять-восемь взят, сэр, — доложил Сторджис.
— Что на ДПЦ, командир! — прокричал из люка Оуэн.
— Пока ничего. Следите за своими приборами, мистер Оуэн.
— На цели! — хором воскликнули горизонтальный и вертикальный наводчики пятидюймовки.
— Он в створе, сэр, — сообщил командир орудия.
— Беглым — огонь! Хрен с ним — куда попадете! Но я не дам ему потопить нас, как котят.
Из короткого ствола вырвалось пламя. Люди на мостике застонали, держась за уши. Ноздри защекотал запах кордита. Новый снаряд со скрежетом ушел в казенную часть. По левому борту «Джиринга» тоже выплеснулась колонна воды. Брент услышал приказ командира орудия:
— Вверх на два градуса, восемьдесят ярдов по нормали, поправка тридцать!
Пушка дала новый залп.
— Берет право на борт, командир! — крикнул Брент.
— «Первый» на подходе, сэр!
Серый «Флетчер» выплыл из-за горизонта по левому борту лодки. Брент всегда восхищался величавой грацией «Флетчеров». На корпусе четко видна черная единица. Два орудий в носовой части изрыгают огонь. Вокруг арабского судна замелькали короткие вспышки. Но как ни странно, арабы проигнорировали их. Главная батарея «Джиринга» вела беглый огонь по лодке.
Бренту показалось, что он заглянул в адову бездну. Орудия палили с такой скоростью, что, казалось, весь эсминец объят пламенем. Вопили, стонали, шипели, визжали снаряды. Море дыбилось невысокими всплесками. Низкий борт лодки — трудная мишень, поэтому арабы пытаются задавить ее огневым напором.
— А почему они в нашего не стреляют? — прокричал Уиллард-Смит в ухо Бренту.
— Наверно, хотят сперва отомстить за «Гефару».
— Вот дураки!
— Право на борт! — приказал Уильямс Сторджису. — Курс два-шесть-пять! — А потом наклонился к люку. — Мистер Оуэн, как только выправим курс, я начну давать вам пеленг для торпедной атаки. Мне нужна стопроцентная точность.
Брента удивили такие маневры. Уильямс подходит почти вплотную к «Джирингу», хочет ввести в действие все шесть носовых торпедных аппаратов. Но ведь пока они подойдут на идеальное расстояние для торпедной атаки, — эсминец успеет их потопить. Стопроцентное растворение означает, что торпеды пойдут открытым веером: одна по носу, четыре по миделю и одна по корме. Если обеспечить попадание, Файту не составит труда добить араба. Все-таки крепкий мужик этот Уильямс. Другой бы на его месте бросился под прикрытие эсминца. Да, такое решение было бы самым логичным и разумным. Но логика и разум выиграли гораздо меньше сражений, чем смелость и неожиданная тактика. Должно быть, это и имел в виду Уильямс, когда сказал: «Я не дам ему потопить нас, как котят!»
— Открыть наружные крышки аппаратов с первого по шестой! — крикнул в люк Уильямс.
— Командир… — Брент придвинулся к нему поближе, — по-моему, рано. На двадцати узлах мы затопим торпедный отсек.
Уильямс выругался и кивнул.
— Отставить, мистер Оуэн! Не открывать.
«Блэкфин» еще не успел развернуться, как произошло первое попадание. Брент, будто в замедленной съемке, следил за подлетающим снарядом — тот скользил над водой большой синей бутылкой, потом смерть метнулась к ним, оставляя на воде разбегающуюся рябь и вздымая фонтаны брызг.
Снаряд перелетел через правый борт и врезался в станину пушки. Артиллеристы разом отскочили; Боумена от сотрясения сшибло с ног; Брент пошатнулся. В ушах его взвился хор испуганных, гневных, страдальческих воплей. Осколки ударили по ветрозащитному экрану и взмыли к трубам перископа; на палубу посыпались части человеческих тел.
Немного придя в себя, Брент увидел Уильямса и Уилларда-Смита, лежащих навзничь на палубе. Он во всю глотку заорал в люк:
— Курс два-шесть-пять! Что там с тобой, черт побери?! Санитары — на мостик!
— Есть, сэр! — донеслись из рубки испуганные голоса.
Уильямс лежал у ног Брента; каска сбилась набок, весь лоб и шея в крови. Пятидюймовка угрожающе свесилась с борта, и покачивалась в такт лодке, удерживаемая одним палубным пиллерсом. Четверых из расчета «смыло» за борт, еще двоих, как букашек, расплющило о кормовую часть мостика. Два «Эрликона» разнесло в щепки вместе с пулеметчиками. Голова одного из впередсмотрящих мелькала в волнах, другой окровавленным тюфяком повис на ограждении. Из разорванной груди хлестала кровь; как поломанные спички, торчали белые ребра, одну ногу оторвало до колена. Кром и его заряжающий, старшина Юйдзи Итиока, стояли рядом с Уиллардом-Смитом, который встал и прислонился к ограждению. Кажется, кроме легкой контузии, у всех троих ничего нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80