— Неприятные новости, приятель.
— Что ж делать — выкладывай!
— Оружие, по нашему мнению, будет отправлено морем из Марселя. Все наши попытки…
— Да ясно, не трать время. Какое судно? Под чьим флагом?
— Ничего пока не знаю, но сам лично этим занимаюсь. Сделаю все возможное.
— Я тебе верю.
— По крайней мере тебе теперь есть чем заняться: проверяйте все суда, приходящие из Марселя.
— Они могут сделать заход в другой порт и прийти оттуда — тогда ничего мы не найдем. Они могут подойти к любому берегу и переправить груз на лодке. А то зайти в Ларнаку или любой ближний порт и доставить бомбу самолетом. Черт их знает, что они придумают…
— Ты прав — но за кораблями из Марселя все же последи.
— Само собой.
— Вот что еще — информацию я получил от платного агента.
— Думаешь, в их группе есть чужой?
— Есть кормушка, где меня прикармливают время от времени такими сведениями, которые хозяева кормушки считает нужным мне сообщить. Отсюда я и узнал насчет Марселя — стало быть, эти люди знают о делах группы больше, чем мы с тобой. Странно, правда?
Бен Тов ответил не сразу:
— Спасибо, это очень важно — то, что ты сказал. Будь уверен — сохраню все в тайне. Провокацией тут не пахнет, как думаешь?
— Нет, это не провокация.
— А может, американцы задали нам загадку?
— Не они — это точно.
— Ну ладно… — Бен Тов снова помедлил, видимо, обдумывая следующий вопрос, но вместо этого сказал «шалом» и повесил трубку.

Совещание комитета обороны в Иерусалиме было ничуть не приятнее для его участников чем то, что состоялось накануне в Елисейском дворце в Париже. Мемуне, услышав от Бен Това новость, погрузился в долгие и тягостные размышления относительно того, следует ли предавать ее гласности. С одной стороны — сколько беспокойства, сколько он услышит злобных и яростных выпадов в свой адрес — и все, возможно, зря, поскольку еще не установлено, что именно «Шатила» учинила весь этот переполох. Французы и сами могут найти вора — лучше, пожалуй, не высовываться пока с этой новостью. С другой стороны — что, если и впрямь «Шатила» раздобыла ядерное оружие? Французы проворонили, и атомная бомба того и глади окажется в Иерусалиме? Тут уж не сошлешься, что счел новость незначительной — дескать, всего-навсего пустые хлопоты, ложная тревога, о которой комитету обороны лучше не докладывать… Мемуне отлично знал политиков, которые сразу начнут кричать, что если бы им вовремя сказали, то они бы сумели принять меры и все бы обошлось отличнейшим образом. Так что, пожалуй, лучше уж чуточку забежать вперед, чем отстать. Лучше отделаться легким испугом и начальственной выволочкой в случае, если тревога действительно ложная, чем расхлебывать жуткую кашу, которая заварится, если дело обернется плохо. Все утро он прикидывал так и эдак, кляня свою несчастную судьбу и тот факт, что заседание комитета назначено именно на сегодня. Единственное, что он сумел придумать, чтобы хоть отчасти отвести от себя удар, — это пригласить на совещание Бен Това. Гнев начальства падет не на него одного — это справедливо.
А уж гнев разразился по высшей фишке. Началось с министра обороны, который давно точил зуб на разведку и решил свести старые счеты прямо тут же, на совещании:
— «Моссад» допустил непростительную ошибку, — заявил он, как только услышал о происшедшем.
— Так ведь похищение произошло на французской территории. Как мы могли его предотвратить, господин министр? — Мемуне старался, чтобы его возражение прозвучало как можно мягче, но помимо его воли в голосе проступило раздражение.
— С каких это пор, — обрушился на него министр, — считается, будто Израиль следует защищать только на его собственной земле?
— Французы с нами не сотрудничают — комитету известна их антиизраильская тенденция.
— Представьте, политику Франции я тоже немного знаю.
— Из-за политических разногласий с этой страной нам трудно установить контакты с их разведкой.
— Ну и что? — Министр уступать не желал. — Правительство слишком уж снисходительно к «Моссаду», оказывает им всяческую поддержку, даже военные самолеты предоставляет. Вплоть до того, что позволяет вмешиваться в процесс мирного урегулирования!
Он продолжал развивать эту мысль, не замечая, на свою беду, как меняется выражение лица премьер-министра:
— Оказывается, все эти меры против группы «Шатила», о которых было столько шуму, — пустая трата времени, сил и денег, да еще во вред нашей политике, — закончил он, с торжеством оглядев присутствующих. — Все это крайне неудовлетворительно!
— Должен напомнить тебе, Эли, — возразил премьер, — что именно я санкционировал спасение агента «Моссада» с помощью военной авиации. Как я сказал тебе тогда, с моей точки зрения это было необходимо. Так что твое неудовольствие принимаю на свой счет. Продолжай, я внимательно слушаю.
— Может быть, перейти к следующему вопросу? — рискнул вмешаться секретарь. — Надо решить, что делать в связи с событием, происшедшим во Франции.
— Мы готовы выслушать ваше мнение, — премьер-министр обратился к Мемуне, чье настроение несколько повысилось от неудачи предыдущего оратора. Он почувствовал, что настал подходящий момент, чтобы подставить Бен Това.
— Мой коллега даст самый полный отчет, — сказал он.
— Иной раз кажется, будто Бен Тов и есть шеф разведки, — голос премьера был исполнен недоброжелательства. — Ну да ладно, начинайте.
— Мой агент доставил информацию, — начал Бен Тов. — Я хотел бы прежде всего поблагодарить господина премьер-министра за содействие. Что касается ценности сведений — она пока не установлена, но это — единственное, что у нас есть. Повторяю: единственное. Мы сотрудничаем с французской контрразведкой — там есть друзья, которые стремятся нам помочь, но пока им ничего не удалось добиться.
— Вы сами решили, будто похищение совершено группой «Шатила»? — спросил премьер. Бен Тов обвел глазами стол — установилось напряженное молчание. Только Мемуне — куда ему понять значение происходящей драмы! — шелестел своими бумажками. Премьер, задрав голову, пристально глядел прямо в лицо Бен Тову.
— Я уверен, — произнес Бен Тов жестко, — что «Шатила» уже практически имеет атомную бомбу. Нет никаких шансов, что французы сумеют ее найти и вернуть в свой арсенал. И, следовательно, скоро она окажется на нашей территории. Постарайтесь понять и запомнить, господа, что плутониевая ядерная боеголовка — это штука по размеру совсем небольшая, и перевезти ее с одного места на другое ничего не стоит. При таких обстоятельствах я утверждаю, что положение чрезвычайно серьезное. Отечество в опасности.
Мемуне перестал возиться с бумажками, премьер по-прежнему не отрывал взгляда от лица говорившего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91