В конце концов, мы с вами оба изучали марксистско-ленинскую философию. Правда, в разных учебных заведениях.
— Иногда это чувствуется.
— Что?
— Что в разных.
— Ха-ха-ха! Только сейчас делаем одно дело.
— С разных подходов. Я — с научного. А вы?
— Какая разница? Мотивы интересуют только прокурора. И то, как я думаю, из чисто ритуальных соображений. Чтобы не мучила совесть за смертный приговор. Вы говорили о матрицах, Олег Иванович.
— Да… Устойчивые нейронные связи существуют, я их называю — матрицами, и это непреложный научный факт. По сути, это электрическая цепь, соединяющая несколько возбужденных нейронов. Причем установлено, стоит возбудить один нейрон, включенный в устойчивую цепь, как включатся все остальные. Как лампочки в гирлянде.
Любой навык, любые рефлексы, любые слова и образы — суть матрицы нейронных связей. Работу мозга можно образно представить в виде сферической гирлянды, на которой с частотой в миллионы герц вспыхивают те или иные комбинации. Самое интересное, что число комбинаций ограничено. И равно числу букв в алфавите того или иного этноса. В мифах практически всех народов утверждается, что письменный язык — дар богов. Например скандинавский бог Один, распявший себя на Древе мира, выловил камешки с рунами из Тьмы. Письменный знак — это символ. Но чего? Одного из состояний реальности. Комбинация всех возможных состояний зашифрована в алфавите.
— Как в И-Цзин у китайцев?
— Как и в таро, и в рунах, и в клинописи шумеров, в иврите… Даже наша якобы кирилло-мефодиева азбука — тоже набор матриц. Но боги тут ни при чем. Просто человек перенес на камень, глину, бересту то, что уже существовало в нем самом. Если точно, спроецировал свои нейронные связи на материальный объект. Вот и вся магия!
Мы же можем составлять психологический портрет индивида по почерку. Вот и алфавит то же самое, только применительно к этносу. Любая буква или комбинация их — прямо и беспрепятственно воздействует на мозг. Непосредственно, как словесные образы при гипнозе. Только мало кто это осознает. Слово «ругнарек», которое так нравится нашим игрокам, — всего лишь комбинация матриц, отпечатанная на их мозге программой. Устойчивая нейронная цепочка, диктующая правила поведения.
— Это я знаю не хуже вас. Но при чем тут убийства и свобода?
— При том, что создание нейронной цепочки требует энергии. Когда мы учим ребенка писать, мы должны его хорошо кормить и следить, чтобы он не отвлекался, то есть не уводил энергию в другие цепочки, отвечающие за уже освоенные им навыки. Например на ковыряние в носу.
А где находится резерв энергии? В табуизированных зонах бессознательного. Снимите блокировку в сознании, и вы получите неизбежный всплеск психоэмоциональной энергии. Спектр проявления: от эйфории до крайней агрессии. А что у нас заблокировано, что запечатано семью печатями? Прежде всего — убийство себе подобного. Снимите запрет на убийство, накачайте дополнительной психической энергией через марши и патриотические речи, укажите врага — и из богобоязненного законопослушного обывателя вы получите героя. Героин и герой — слова одного корня. Священное опьянение саморазрушением через убийство себе подобных — вот что такое героизм с точки зрения психолога. Хотим мы того или нет, но внедрив в мозг игрока матрицу «Ругнарек», мы тем самым выжгли на нем тавро богоподобной бестии.
— Бог мой, сколько высокой патетики! Скажите уж как специалист, просто и ясно, что мы научились создавать социопатов с классическим шизоидно-параноидальным комплексом. «Ругнарек» — это всего лишь сценарий, по которому развивается данный комплекс.
— Ругнарек — Война Богов, черт возьми! Ничего лучшего не придумали, великолепный сценарий, нечего сказать. Мало вам, что научились штамповать параноиков, так еще подкидываете им миф, который они воспринимают как единственную и неоспоримую реальность. Вы что, хотите, чтобы они разнесли наш мир в клочья? Дождетесь, я вам обещаю!
— Скажите, Олег Иванович, вы так расстроились из-за последнего игрока? Как там его теперь величают? Ронин, если не ошибаюсь.
— Не делайте вид, что вам не страшно! Когда мои люди инициировали его, мы рассчитывали максимум на грабеж магазинчика. Все начинают с мелкого грабежа, как с нарушения табу на чужое. Но не сразу же на чужую жизнь! Да еще таким образом. Пять идеально исполненных убийств за раз!
— Вас впечатлило количество или способ?
— Исполнение, черт возьми! Это, безусловно, восьмой уровень сложности. Восьмой! Не прошло и суток с момента внедрения программы, а он уже на восьмом уровне! В игру вошел идеальный игрок — это факт. И второй факт, который надо иметь смелость признать, состоит в том, что его личная матрица удачнее, полнее и жизнеспособнее, чем та базовая, что мы рассчитали на своих компьютерах. Что вы улыбаетесь?
— У вас есть шанс получить Нобелевскую премию.
— Идите к черту!
* * *
Он очнулся, когда поезд опять тронулся. Вагон наполнился людьми, шла суетливая толкотня за свободные места.
Попытался сложить из мелькавших за стеклом букв название станции. Удалось ухватить только окончание — какая-то «…ская».
Напротив устроились две размалеванные мочалки лет по пятнадцать. Обе в декоративно растерзанных джинсах и коротких маечках. В складках жирка на пупке утонули бусинки пирсинга. Обладательница марганцовочного цвета волос сразу же вперила взгляд неандертальца в свое отражение и ритмично задвигала дегенеративной челюстью, прессуя жвачку. Ее подруга, выкрасившая волосы смесью фиолетовых чернил с тушью, потеребила сережку в ноздре конопатого носика и принялась нагло разглядывать Алексея.
Он мысленно представил, как пуля входит в покатый лобик чуть ниже чернильной челки, а через мгновенье на стекло выплескивается жирно-красная жижа. Вторая пуля входит в чавкающий рот, крошит зубы и в труху разрывает позвонок. Голова закидывается на плечи, из горла выстреливает красная пена…
Девица захлопала ресницами. Блошинка туши упала на щеку. От лица отхлынула кровь. Взгляд сделался затравленным, ждущим неминуемого удара.
Алексей опустил глаза. Провел ребром кроссовки по полу. Вслед за резиновой рифленой гранью потянулась влажная бордовая полоска.
«Пятно бурого цвета, возможно, кровь, — пришла на ум штатная фраза из протоколов. — Интересно, где это я вляпался?»
И тут же перед глазами замелькали кадры ускоренной съемки…
…Бандерас, распахнув рот, медленно опадает на колени… Нинка, мелькнув белыми ногами, перебрасывает себя через стол… Джони замер в позе вратаря… Удар опрокидывает его назад в кресло. Джони круто выгибается, но, словно внутри лопнула пружина, сломанной куклой разбрасывается в кресле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
— Иногда это чувствуется.
— Что?
— Что в разных.
— Ха-ха-ха! Только сейчас делаем одно дело.
— С разных подходов. Я — с научного. А вы?
— Какая разница? Мотивы интересуют только прокурора. И то, как я думаю, из чисто ритуальных соображений. Чтобы не мучила совесть за смертный приговор. Вы говорили о матрицах, Олег Иванович.
— Да… Устойчивые нейронные связи существуют, я их называю — матрицами, и это непреложный научный факт. По сути, это электрическая цепь, соединяющая несколько возбужденных нейронов. Причем установлено, стоит возбудить один нейрон, включенный в устойчивую цепь, как включатся все остальные. Как лампочки в гирлянде.
Любой навык, любые рефлексы, любые слова и образы — суть матрицы нейронных связей. Работу мозга можно образно представить в виде сферической гирлянды, на которой с частотой в миллионы герц вспыхивают те или иные комбинации. Самое интересное, что число комбинаций ограничено. И равно числу букв в алфавите того или иного этноса. В мифах практически всех народов утверждается, что письменный язык — дар богов. Например скандинавский бог Один, распявший себя на Древе мира, выловил камешки с рунами из Тьмы. Письменный знак — это символ. Но чего? Одного из состояний реальности. Комбинация всех возможных состояний зашифрована в алфавите.
— Как в И-Цзин у китайцев?
— Как и в таро, и в рунах, и в клинописи шумеров, в иврите… Даже наша якобы кирилло-мефодиева азбука — тоже набор матриц. Но боги тут ни при чем. Просто человек перенес на камень, глину, бересту то, что уже существовало в нем самом. Если точно, спроецировал свои нейронные связи на материальный объект. Вот и вся магия!
Мы же можем составлять психологический портрет индивида по почерку. Вот и алфавит то же самое, только применительно к этносу. Любая буква или комбинация их — прямо и беспрепятственно воздействует на мозг. Непосредственно, как словесные образы при гипнозе. Только мало кто это осознает. Слово «ругнарек», которое так нравится нашим игрокам, — всего лишь комбинация матриц, отпечатанная на их мозге программой. Устойчивая нейронная цепочка, диктующая правила поведения.
— Это я знаю не хуже вас. Но при чем тут убийства и свобода?
— При том, что создание нейронной цепочки требует энергии. Когда мы учим ребенка писать, мы должны его хорошо кормить и следить, чтобы он не отвлекался, то есть не уводил энергию в другие цепочки, отвечающие за уже освоенные им навыки. Например на ковыряние в носу.
А где находится резерв энергии? В табуизированных зонах бессознательного. Снимите блокировку в сознании, и вы получите неизбежный всплеск психоэмоциональной энергии. Спектр проявления: от эйфории до крайней агрессии. А что у нас заблокировано, что запечатано семью печатями? Прежде всего — убийство себе подобного. Снимите запрет на убийство, накачайте дополнительной психической энергией через марши и патриотические речи, укажите врага — и из богобоязненного законопослушного обывателя вы получите героя. Героин и герой — слова одного корня. Священное опьянение саморазрушением через убийство себе подобных — вот что такое героизм с точки зрения психолога. Хотим мы того или нет, но внедрив в мозг игрока матрицу «Ругнарек», мы тем самым выжгли на нем тавро богоподобной бестии.
— Бог мой, сколько высокой патетики! Скажите уж как специалист, просто и ясно, что мы научились создавать социопатов с классическим шизоидно-параноидальным комплексом. «Ругнарек» — это всего лишь сценарий, по которому развивается данный комплекс.
— Ругнарек — Война Богов, черт возьми! Ничего лучшего не придумали, великолепный сценарий, нечего сказать. Мало вам, что научились штамповать параноиков, так еще подкидываете им миф, который они воспринимают как единственную и неоспоримую реальность. Вы что, хотите, чтобы они разнесли наш мир в клочья? Дождетесь, я вам обещаю!
— Скажите, Олег Иванович, вы так расстроились из-за последнего игрока? Как там его теперь величают? Ронин, если не ошибаюсь.
— Не делайте вид, что вам не страшно! Когда мои люди инициировали его, мы рассчитывали максимум на грабеж магазинчика. Все начинают с мелкого грабежа, как с нарушения табу на чужое. Но не сразу же на чужую жизнь! Да еще таким образом. Пять идеально исполненных убийств за раз!
— Вас впечатлило количество или способ?
— Исполнение, черт возьми! Это, безусловно, восьмой уровень сложности. Восьмой! Не прошло и суток с момента внедрения программы, а он уже на восьмом уровне! В игру вошел идеальный игрок — это факт. И второй факт, который надо иметь смелость признать, состоит в том, что его личная матрица удачнее, полнее и жизнеспособнее, чем та базовая, что мы рассчитали на своих компьютерах. Что вы улыбаетесь?
— У вас есть шанс получить Нобелевскую премию.
— Идите к черту!
* * *
Он очнулся, когда поезд опять тронулся. Вагон наполнился людьми, шла суетливая толкотня за свободные места.
Попытался сложить из мелькавших за стеклом букв название станции. Удалось ухватить только окончание — какая-то «…ская».
Напротив устроились две размалеванные мочалки лет по пятнадцать. Обе в декоративно растерзанных джинсах и коротких маечках. В складках жирка на пупке утонули бусинки пирсинга. Обладательница марганцовочного цвета волос сразу же вперила взгляд неандертальца в свое отражение и ритмично задвигала дегенеративной челюстью, прессуя жвачку. Ее подруга, выкрасившая волосы смесью фиолетовых чернил с тушью, потеребила сережку в ноздре конопатого носика и принялась нагло разглядывать Алексея.
Он мысленно представил, как пуля входит в покатый лобик чуть ниже чернильной челки, а через мгновенье на стекло выплескивается жирно-красная жижа. Вторая пуля входит в чавкающий рот, крошит зубы и в труху разрывает позвонок. Голова закидывается на плечи, из горла выстреливает красная пена…
Девица захлопала ресницами. Блошинка туши упала на щеку. От лица отхлынула кровь. Взгляд сделался затравленным, ждущим неминуемого удара.
Алексей опустил глаза. Провел ребром кроссовки по полу. Вслед за резиновой рифленой гранью потянулась влажная бордовая полоска.
«Пятно бурого цвета, возможно, кровь, — пришла на ум штатная фраза из протоколов. — Интересно, где это я вляпался?»
И тут же перед глазами замелькали кадры ускоренной съемки…
…Бандерас, распахнув рот, медленно опадает на колени… Нинка, мелькнув белыми ногами, перебрасывает себя через стол… Джони замер в позе вратаря… Удар опрокидывает его назад в кресло. Джони круто выгибается, но, словно внутри лопнула пружина, сломанной куклой разбрасывается в кресле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85