Сначала поймает их, а потом слушайте, что они лепят. А если есть другие версии, надо их раскручивать, а не вешать нам лапшу. В «Стелле» вполне могли устроить разборку свои. У нас без чеченов своих бандосов полно. Злобин еще раз мужик, что подал в отставку. Чем больше таких уйдет из прокуратуры, тем быстрее эту лавочку закроют.
Ронин забарабанил пальцами по столешнице. Нервно и зло.
Краем глаза он уловил, что справа в воздухе вьется слабая, прозрачная светящаяся кисея. Сначала подумал, что так играет отсвет монитора на клубе табачного дыма.
Кисея придвинулась и сделалась фосфорно-зеленой. Дигитал стоял на расстоянии вытянутой руки…
В груди у Ронина лопнула пружина.
Ладонь нырнула за спину, под куртку, пальцы сомкнулись на рукоятке кинжала. Молния блика сорвалась с клинка, секущего воздух. В последний миг клинок затормозил свой смертоносный полет, и ледяная сталь Майошина жадно прилипла к горячей коже, точно в том месте, где туго билась аорта.
Ронин впервые почувствовал, как легко управлять Майошином, кинжал был великолепно сбалансирован и откликался на малейшее движение пальцев. Он чуть развернул кисть, и лезвие кинжала приподнялось, теперь любое движение противника вперед или назад неминуемо располосует горло.
Мальчишка нервно сглотнул. В его пальцах тоненько подрагивал австрийский перочинный ножик; мутный отблеск играл на жале лезвия.
>Niсkname: FalCon
>Password: 91Gra_8$+GCC_K
>Date of Rugnarek installation: 2001-08-20
> Startgame: PASSED 2001-08-20
> Personal info: access denied
>Role: warrior
>Last level: 1
>Actions: NO
>Actions info: NO INFO
> Team: NO
> Current status: On mission
> Terminated: NO
«Сегодня инфицировали», — отметил Ронин.
— Ну, здравствуй, Фалькон. Меня зовут Ронин.
Мальчишка обморочно покачнулся. Ронин успел подать руку вперед, и лезвие даже не поцарапало кожу на тонкой шее.
— Не шевелись, — предупредил Ронин.
Губы мальчишки дрогнули.
— Я должен тебя убить, — с мученической гримасой прошептал он.
— Почему?
— Это — приказ. По Сети передали приказ на ликвидацию. Приказы не обсуждают.
В свете монитора лицо мальчишки казалось мертвенно-бледным, в широко распахнутых глазах плескалось безумие.
— Убить не просто. Ты уже пробовал?
— Да, — выдавил он. — Я убил папу.
Ронин заглянул ему в глаза. Ничего, ни боли, ни сострадания, ни раскаяния.
Он отчетливо видел тонкую кисею фосфорного свечения. Но в то же время он видел перед собой всего лишь мальчишку в длинных шортах, майке навыпуск и огромных для его худых ногах навороченных кроссовках.
Лезвие кинжала плашмя легло на тонкую ключицу мальчишки, Ронин слегка надавил, заставляя согнуть ноги и опуститься в кресло. Мальчишка сел, безвольно уронив руки. Глаза косили на клинок, в зрачках дрожали стальные шарики бликов.
— Не врешь?
— Нет. — Мальчишка с трудом сглотнул. — Он нам мешал. Мне и маме. Он не хотел отпускать меня в Штаты. Надо было подписать бумагу у нотариуса, что согласен. А он отказывался. Без разрешения отца ребенка за границу не пускают. А здесь нам делать нечего, так мама сказала. Она с папой развелась пять лет назад. А он не хотел, чтобы я уехал.
Ронин отметил, что произношение у мальчишки странное: слова подбирает медленно, модуляции выше, чем у сверстников, и словно камешки во рту катает.
— И за это ты его убил?
— Да. Я очень хотел уехать. Там живут бабушка и дедушка. Они меня любят. А папа — нет. И его мама меня не любит. Она злая. Говорила, что мама жизнь им испортила. И еще много чего… А он сам ушел от мамы, когда бизнесом занялся. Сказал, так всем будет лучше. Он нас бросил. Мне пять лет было, когда он нас бросил… Потом появился, когда я во второй класс пошел. У него своя фирма была… И денег много. Подарки мне всякие делал… На уикэнд к себе забирал. Говорил, достроит дом под Москвой и заберет меня насовсем… А в дефолт обанкротился. И стал пить, я сам видел. И все маму ругал… Мама очень просила отпустить меня, но он не хотел. Говорил, только через мной труп… Ну, типа, пока жив, меня не отпустит.
— И как ты его? Ножом?
— Нет, «двадцать пятым кадром».
— Чем-чем?
— Я украл у него диск с фильмом… Порнографическим. У него целая коллекция была, а этот самый любимый. Я сделал мультик: красный круг пульсирует с частотой пять герц, это частота работы сердечной мышцы, пульсирует, а потом взрывается. Врезал мультик «двадцать пятым кадром» в фильм, перезаписал и подложил ему. Через неделю папа умер от инфаркта за монитором. Посмотрел фильм и умер. Он тогда ночью много выпил, и с ним баба была. Она «скорую» вызвала. А диск я на похоронах поменял, чтобы никто не догадался. Сразу после похорон мы уехали. Сейчас мы с мамой живем в Los Angeles. А дедушка с бабушкой живут в Santa Fe.
Ронин протянул руку и вытащил из скрюченных пальцев мальчишки ножик. Бросил на стол.
На безразмерной майке в свете монитора белым фосфором горели английские буквы.
«Never late», — прочитал Ронин.
Решение пришло само. И все вопросы отпали сами собой. Мир стал простым и понятным. Как война.
— Знаешь, что у тебя написано? — Лезвие кинжала прочертило по буквам. — «Никогда не поздно». Это первая заповедь самурая. «Никогда не поздно вступить на путь Воина». Настоящий воин не знает приказов. Он сам по себе. И против всех.
Лезвие всплыло вверх, острый блик ударил в зрачки мальчишки.
Ронин почувствовал, что сознание затягивает в воронку, медленно и необоримо. Стены дрогнули, прогнулись, сворачивая пространство в трубу. Гулкую и бесконечную.
— Меня хотят убить за то, что я умею менять правила игры. Я отменяю приказ. Слышишь, я отменяю приказ! Я отменяю приказ! — четко и веско, вдавливая слова в мозг, произнес Ронин. — Запомни, с этой секунды ты не подчиняешься приказам. Ты делаешь только то, что решил сам. А решив — делаешь. Отныне и навсегда!
Хлопком пространство развернулось, стены приняли прежний вид. Только сердце никак не могло успокоиться…
Мальчишка, тихо охнув, отвалился на спинку кресла.
Майошин, описал яркую дугу, нырнул в ножны за поясом.
Ронин, ногой подцепив за ножку, притянул кресло вплотную к себе. Острые коленки мальчишки вдавились ему в бедро.
— Тебя как зовут?
Мальчишка шмыгнул носом. Из глаз ушла мутная поволока безумия. Теперь они были совершенно нормальными, детскими и чуть плутоватыми.
— Арсений, — прошептал он.
Ронин с тоской посмотрел на белые волосы, подстриженные в тинейджеровскую «скобку».
— И как тебе с таким именем в Штатах живется, Арсений?
— А что? Нормально живется.
— А в Москве что делаешь?
— Положено раз в два года приезжать тем, кто на ПМЖ живет. Типа оброка. Ну, билеты, валюту с собой привезти. Мама говорит, крепостное право… Мы у тети Лены в гостях. Мама сейчас в Питере… С Алексом, это ее бой-френд. Через два дня вернется, и мы улетим домой, в Штаты.
— Короче, пока мамы нет, ты тут отрываешься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Ронин забарабанил пальцами по столешнице. Нервно и зло.
Краем глаза он уловил, что справа в воздухе вьется слабая, прозрачная светящаяся кисея. Сначала подумал, что так играет отсвет монитора на клубе табачного дыма.
Кисея придвинулась и сделалась фосфорно-зеленой. Дигитал стоял на расстоянии вытянутой руки…
В груди у Ронина лопнула пружина.
Ладонь нырнула за спину, под куртку, пальцы сомкнулись на рукоятке кинжала. Молния блика сорвалась с клинка, секущего воздух. В последний миг клинок затормозил свой смертоносный полет, и ледяная сталь Майошина жадно прилипла к горячей коже, точно в том месте, где туго билась аорта.
Ронин впервые почувствовал, как легко управлять Майошином, кинжал был великолепно сбалансирован и откликался на малейшее движение пальцев. Он чуть развернул кисть, и лезвие кинжала приподнялось, теперь любое движение противника вперед или назад неминуемо располосует горло.
Мальчишка нервно сглотнул. В его пальцах тоненько подрагивал австрийский перочинный ножик; мутный отблеск играл на жале лезвия.
>Niсkname: FalCon
>Password: 91Gra_8$+GCC_K
>Date of Rugnarek installation: 2001-08-20
> Startgame: PASSED 2001-08-20
> Personal info: access denied
>Role: warrior
>Last level: 1
>Actions: NO
>Actions info: NO INFO
> Team: NO
> Current status: On mission
> Terminated: NO
«Сегодня инфицировали», — отметил Ронин.
— Ну, здравствуй, Фалькон. Меня зовут Ронин.
Мальчишка обморочно покачнулся. Ронин успел подать руку вперед, и лезвие даже не поцарапало кожу на тонкой шее.
— Не шевелись, — предупредил Ронин.
Губы мальчишки дрогнули.
— Я должен тебя убить, — с мученической гримасой прошептал он.
— Почему?
— Это — приказ. По Сети передали приказ на ликвидацию. Приказы не обсуждают.
В свете монитора лицо мальчишки казалось мертвенно-бледным, в широко распахнутых глазах плескалось безумие.
— Убить не просто. Ты уже пробовал?
— Да, — выдавил он. — Я убил папу.
Ронин заглянул ему в глаза. Ничего, ни боли, ни сострадания, ни раскаяния.
Он отчетливо видел тонкую кисею фосфорного свечения. Но в то же время он видел перед собой всего лишь мальчишку в длинных шортах, майке навыпуск и огромных для его худых ногах навороченных кроссовках.
Лезвие кинжала плашмя легло на тонкую ключицу мальчишки, Ронин слегка надавил, заставляя согнуть ноги и опуститься в кресло. Мальчишка сел, безвольно уронив руки. Глаза косили на клинок, в зрачках дрожали стальные шарики бликов.
— Не врешь?
— Нет. — Мальчишка с трудом сглотнул. — Он нам мешал. Мне и маме. Он не хотел отпускать меня в Штаты. Надо было подписать бумагу у нотариуса, что согласен. А он отказывался. Без разрешения отца ребенка за границу не пускают. А здесь нам делать нечего, так мама сказала. Она с папой развелась пять лет назад. А он не хотел, чтобы я уехал.
Ронин отметил, что произношение у мальчишки странное: слова подбирает медленно, модуляции выше, чем у сверстников, и словно камешки во рту катает.
— И за это ты его убил?
— Да. Я очень хотел уехать. Там живут бабушка и дедушка. Они меня любят. А папа — нет. И его мама меня не любит. Она злая. Говорила, что мама жизнь им испортила. И еще много чего… А он сам ушел от мамы, когда бизнесом занялся. Сказал, так всем будет лучше. Он нас бросил. Мне пять лет было, когда он нас бросил… Потом появился, когда я во второй класс пошел. У него своя фирма была… И денег много. Подарки мне всякие делал… На уикэнд к себе забирал. Говорил, достроит дом под Москвой и заберет меня насовсем… А в дефолт обанкротился. И стал пить, я сам видел. И все маму ругал… Мама очень просила отпустить меня, но он не хотел. Говорил, только через мной труп… Ну, типа, пока жив, меня не отпустит.
— И как ты его? Ножом?
— Нет, «двадцать пятым кадром».
— Чем-чем?
— Я украл у него диск с фильмом… Порнографическим. У него целая коллекция была, а этот самый любимый. Я сделал мультик: красный круг пульсирует с частотой пять герц, это частота работы сердечной мышцы, пульсирует, а потом взрывается. Врезал мультик «двадцать пятым кадром» в фильм, перезаписал и подложил ему. Через неделю папа умер от инфаркта за монитором. Посмотрел фильм и умер. Он тогда ночью много выпил, и с ним баба была. Она «скорую» вызвала. А диск я на похоронах поменял, чтобы никто не догадался. Сразу после похорон мы уехали. Сейчас мы с мамой живем в Los Angeles. А дедушка с бабушкой живут в Santa Fe.
Ронин протянул руку и вытащил из скрюченных пальцев мальчишки ножик. Бросил на стол.
На безразмерной майке в свете монитора белым фосфором горели английские буквы.
«Never late», — прочитал Ронин.
Решение пришло само. И все вопросы отпали сами собой. Мир стал простым и понятным. Как война.
— Знаешь, что у тебя написано? — Лезвие кинжала прочертило по буквам. — «Никогда не поздно». Это первая заповедь самурая. «Никогда не поздно вступить на путь Воина». Настоящий воин не знает приказов. Он сам по себе. И против всех.
Лезвие всплыло вверх, острый блик ударил в зрачки мальчишки.
Ронин почувствовал, что сознание затягивает в воронку, медленно и необоримо. Стены дрогнули, прогнулись, сворачивая пространство в трубу. Гулкую и бесконечную.
— Меня хотят убить за то, что я умею менять правила игры. Я отменяю приказ. Слышишь, я отменяю приказ! Я отменяю приказ! — четко и веско, вдавливая слова в мозг, произнес Ронин. — Запомни, с этой секунды ты не подчиняешься приказам. Ты делаешь только то, что решил сам. А решив — делаешь. Отныне и навсегда!
Хлопком пространство развернулось, стены приняли прежний вид. Только сердце никак не могло успокоиться…
Мальчишка, тихо охнув, отвалился на спинку кресла.
Майошин, описал яркую дугу, нырнул в ножны за поясом.
Ронин, ногой подцепив за ножку, притянул кресло вплотную к себе. Острые коленки мальчишки вдавились ему в бедро.
— Тебя как зовут?
Мальчишка шмыгнул носом. Из глаз ушла мутная поволока безумия. Теперь они были совершенно нормальными, детскими и чуть плутоватыми.
— Арсений, — прошептал он.
Ронин с тоской посмотрел на белые волосы, подстриженные в тинейджеровскую «скобку».
— И как тебе с таким именем в Штатах живется, Арсений?
— А что? Нормально живется.
— А в Москве что делаешь?
— Положено раз в два года приезжать тем, кто на ПМЖ живет. Типа оброка. Ну, билеты, валюту с собой привезти. Мама говорит, крепостное право… Мы у тети Лены в гостях. Мама сейчас в Питере… С Алексом, это ее бой-френд. Через два дня вернется, и мы улетим домой, в Штаты.
— Короче, пока мамы нет, ты тут отрываешься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85