Снаружи склад выглядел пустынным и заброшенным. Внутри же, занимая переднюю часть обширного помещения, стоял скоростной печатный станок, станок для глубокой печати, монотип, резательная и упаковочная машины; за последний месяц все это было тщательно подготовлено к работе. У одной стены виднелись три большие промышленные сушилки, а у ворот возле входной двери — длинный рабочий стол. Сидя на стуле за столом, подперев подбородок руками, крепко спал Юрий Беликов.
В это воскресное утро, в пять тридцать, Малик подъехал к складу и остановил возле него свой «джип»; на нем красовались теперь местные номера штата Нью-Джерси, украденные на стоянке возле бара «Ханнигэна».
По пути в Нью-Йорк он остановился на станции обслуживания, где снял с себя окровавленную куртку и брюки, вымылся и переоделся во все новое, рассчитывая выбросить старую одежду в первую же помойку. Когда он вылез из «джипа» в своем блейзере, серых широких брюках, накрахмаленной белой рубашке с аккуратно повязанным галстуком, он выглядел чересчур нарядно в этом грязном, замусоренном районе.
Боковая улочка, куда выходил фасад склада, была темна и как-то странно спокойна. Входная дверь оказалась заперта. Он заметил мини-вэн Беликова, стоявший там, где он оставил свой «джип», и поэтому смело постучал. Сначала внутри все было тихо. Он постучал во второй раз, сильнее, и наконец послышались шаги.
Все еще не проспавшийся, Беликов открыл дверь и отошел в сторону, пропуская Малика, затем, быстро оглядев пустынную улицу, снова запер замок.
— Я ожидал тебя раньше, — сказал Беликов, маленький, жилистый человечек с мордочкой хорька, быстрыми, подвижными глазами и легкими, вкрадчивыми движениями. Его взгляд редко останавливался на чем-нибудь более чем на одну-две секунды. Закоренелый преступник, он провел десять лет своей жизни в сибирском лагере и привык жить под вечной угрозой смерти. Доверять ему нельзя было ни в чем, если только у него не было страха. А Беликов панически боялся стоявшего перед ним человека.
— Мне пришлось задержаться, — сказал Малик, подавляя легкую усмешку: он все еще испытывал возбуждение, вызванное всей этой историей с Тамми. Он внимательно осмотрел установленное типографское оборудование и задержался на кипе бумаги, лежащей рядом со скамьей. Кипа была менее четыре фута в высоту и два на два в длину и ширину.
— И это все? — спросил Малик. — Такого количества достаточно, чтобы отпечатать тридцать миллионов долларов?
— Если говорить точно, то тридцать два миллиона. Обманчивое впечатление, да? — сказал Беликов. — В кипе десять тысяч листов. Из каждого листа получится тридцать две банкноты. По восемь в длину и по четыре в ширину. Мы будем печатать стодолларовые банкноты. Три тысячи двести долларов из одного листа; из десяти тысяч листов — соответственно тридцать два миллиона долларов.
Малик посмотрел на стоявшие у стены промышленные сушилки.
— А эти зачем?
— Чтобы придать деньгам такой вид, будто они уже были в обращении. Деньги закладываются в барабан вместе с булавками, кусками ткани и пластмассы. Выходя оттуда, они выглядят уже совсем иначе.
— И сколько времени займет их напечатание?
Беликов пожал плечами.
— Часов десять, если я начну прямо сейчас.
Малик посмотрел на часы.
— Значит, ты кончишь в три часа дня.
— Если все пойдет как надо.
— Постарайся, чтобы так и было.
Малик открыл портфель и вытащил оттуда клише, каждое в упаковке, твердой снаружи и мягкой внутри. Он вручил их Беликову, который тут же положил их на рабочий стол, включил яркую, с направленным светом лампу и вставил увеличительное стеклышко в глаз.
Беликов тщательно, во всех подробностях, осмотрел клише. Особенно внимательно изучил печать казначейства и печать федерального резервного банка. И та и другая были выгравированы ясно и отчетливо, без каких-либо погрешностей. Портрет Бенджамина Франклина на лицевой части банкноты был четким и резко отделялся от заднего плана, точно так же, как и Индепенденс Холл на оборотной ее стороне. Так же искусно были сделаны линии и орнаменты по краям.
— Клише просто великолепны, — сказал он. — Лучше я и не видывал.
— Значит, изготовленные нами деньги будут неотличимы от настоящих? — спросил Малик.
— Нам не хватает лишь натуральной зеленой ичерной краски, используемой Бюро клиширования и печати.
Малик нахмурился.
— Твоя краска может быть другого оттенка?
— Нет. Краска будет совершенно идентична. Но у нее не будет магнитных свойств, которыми обладает специальная краска.
— Насколько легко это установить?
— Только в соответствующей лаборатории, — сказал Беликов. — Но никому и в голову не придет усомниться в выпущенных нами деньгах. Ведь мы будем печатать на настоящей бумаге, с помощью высококачественных клише.
— Все фальшивые деньги, печатаемые сейчас, смехотворно низкого качества, — продолжал Беликов. Последние двадцать пять лет он специализировался исключительно на подделке денег и кредитных карточек, поэтому говорил с полным убеждением и авторитетно. — Нынешние фальшивомонетчики используют обычно некачественную бумагу, которую можно отличить на ощупь, и не пользуются клише. Обычно в их распоряжении фотокопировальные машины, или в лучшем случае они применяют офсетный метод, чтобы получить клише с фотографии или с самой банкноты. Как правило, применяют копировальную технику. Сама бумага и изображение при этом такого низкого качества, что любой опытный кассир распознает их с первого взгляда. Бьюсь об заклад, что за последние двадцать пять лет секретная служба не сталкивалась ни с одним случаем употребления клише. И конечно, деньги не печатались на настоящей, предназначенной лишь для этой цели бумаге. Значит, наши деньги будут неотличимы от настоящих и не вызовут никаких подозрений.
— Главное, чтобы ни один банкир не мог их распознать. Когда деньги окажутся в международной денежной системе, их уже нельзя будет ни обнаружить, ни изъять из обращения.
— Уверяю вас, тут не будет никаких проблем.
— Я хочу, чтобы деньги были упакованы в пачки по десять тысяч долларов, — сказал Малик. — И в три часа я вернусь, чтобы забрать их.
— Забрать свою долю, — осторожно поправил Беликов.
— Да, конечно, мою долю. Десять миллионов шестьсот шестьдесят шесть тысяч долларов. Правильно?
— Правильно, — сказал Беликов, несколько успокоившись.
— И я привезу с собой Виктора Силкина, нашего партнера. Мы сможем сразу же разделить деньги.
— А кто заплатит тем, кто ограбил грузовик с бумагой? — спросил Беликов.
— Мы с Виктором рассчитаемся с ними из своих денег, — сказал Малик, прекрасно зная, что три человека, специально доставленные для этого из Москвы, уже получили свое:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
В это воскресное утро, в пять тридцать, Малик подъехал к складу и остановил возле него свой «джип»; на нем красовались теперь местные номера штата Нью-Джерси, украденные на стоянке возле бара «Ханнигэна».
По пути в Нью-Йорк он остановился на станции обслуживания, где снял с себя окровавленную куртку и брюки, вымылся и переоделся во все новое, рассчитывая выбросить старую одежду в первую же помойку. Когда он вылез из «джипа» в своем блейзере, серых широких брюках, накрахмаленной белой рубашке с аккуратно повязанным галстуком, он выглядел чересчур нарядно в этом грязном, замусоренном районе.
Боковая улочка, куда выходил фасад склада, была темна и как-то странно спокойна. Входная дверь оказалась заперта. Он заметил мини-вэн Беликова, стоявший там, где он оставил свой «джип», и поэтому смело постучал. Сначала внутри все было тихо. Он постучал во второй раз, сильнее, и наконец послышались шаги.
Все еще не проспавшийся, Беликов открыл дверь и отошел в сторону, пропуская Малика, затем, быстро оглядев пустынную улицу, снова запер замок.
— Я ожидал тебя раньше, — сказал Беликов, маленький, жилистый человечек с мордочкой хорька, быстрыми, подвижными глазами и легкими, вкрадчивыми движениями. Его взгляд редко останавливался на чем-нибудь более чем на одну-две секунды. Закоренелый преступник, он провел десять лет своей жизни в сибирском лагере и привык жить под вечной угрозой смерти. Доверять ему нельзя было ни в чем, если только у него не было страха. А Беликов панически боялся стоявшего перед ним человека.
— Мне пришлось задержаться, — сказал Малик, подавляя легкую усмешку: он все еще испытывал возбуждение, вызванное всей этой историей с Тамми. Он внимательно осмотрел установленное типографское оборудование и задержался на кипе бумаги, лежащей рядом со скамьей. Кипа была менее четыре фута в высоту и два на два в длину и ширину.
— И это все? — спросил Малик. — Такого количества достаточно, чтобы отпечатать тридцать миллионов долларов?
— Если говорить точно, то тридцать два миллиона. Обманчивое впечатление, да? — сказал Беликов. — В кипе десять тысяч листов. Из каждого листа получится тридцать две банкноты. По восемь в длину и по четыре в ширину. Мы будем печатать стодолларовые банкноты. Три тысячи двести долларов из одного листа; из десяти тысяч листов — соответственно тридцать два миллиона долларов.
Малик посмотрел на стоявшие у стены промышленные сушилки.
— А эти зачем?
— Чтобы придать деньгам такой вид, будто они уже были в обращении. Деньги закладываются в барабан вместе с булавками, кусками ткани и пластмассы. Выходя оттуда, они выглядят уже совсем иначе.
— И сколько времени займет их напечатание?
Беликов пожал плечами.
— Часов десять, если я начну прямо сейчас.
Малик посмотрел на часы.
— Значит, ты кончишь в три часа дня.
— Если все пойдет как надо.
— Постарайся, чтобы так и было.
Малик открыл портфель и вытащил оттуда клише, каждое в упаковке, твердой снаружи и мягкой внутри. Он вручил их Беликову, который тут же положил их на рабочий стол, включил яркую, с направленным светом лампу и вставил увеличительное стеклышко в глаз.
Беликов тщательно, во всех подробностях, осмотрел клише. Особенно внимательно изучил печать казначейства и печать федерального резервного банка. И та и другая были выгравированы ясно и отчетливо, без каких-либо погрешностей. Портрет Бенджамина Франклина на лицевой части банкноты был четким и резко отделялся от заднего плана, точно так же, как и Индепенденс Холл на оборотной ее стороне. Так же искусно были сделаны линии и орнаменты по краям.
— Клише просто великолепны, — сказал он. — Лучше я и не видывал.
— Значит, изготовленные нами деньги будут неотличимы от настоящих? — спросил Малик.
— Нам не хватает лишь натуральной зеленой ичерной краски, используемой Бюро клиширования и печати.
Малик нахмурился.
— Твоя краска может быть другого оттенка?
— Нет. Краска будет совершенно идентична. Но у нее не будет магнитных свойств, которыми обладает специальная краска.
— Насколько легко это установить?
— Только в соответствующей лаборатории, — сказал Беликов. — Но никому и в голову не придет усомниться в выпущенных нами деньгах. Ведь мы будем печатать на настоящей бумаге, с помощью высококачественных клише.
— Все фальшивые деньги, печатаемые сейчас, смехотворно низкого качества, — продолжал Беликов. Последние двадцать пять лет он специализировался исключительно на подделке денег и кредитных карточек, поэтому говорил с полным убеждением и авторитетно. — Нынешние фальшивомонетчики используют обычно некачественную бумагу, которую можно отличить на ощупь, и не пользуются клише. Обычно в их распоряжении фотокопировальные машины, или в лучшем случае они применяют офсетный метод, чтобы получить клише с фотографии или с самой банкноты. Как правило, применяют копировальную технику. Сама бумага и изображение при этом такого низкого качества, что любой опытный кассир распознает их с первого взгляда. Бьюсь об заклад, что за последние двадцать пять лет секретная служба не сталкивалась ни с одним случаем употребления клише. И конечно, деньги не печатались на настоящей, предназначенной лишь для этой цели бумаге. Значит, наши деньги будут неотличимы от настоящих и не вызовут никаких подозрений.
— Главное, чтобы ни один банкир не мог их распознать. Когда деньги окажутся в международной денежной системе, их уже нельзя будет ни обнаружить, ни изъять из обращения.
— Уверяю вас, тут не будет никаких проблем.
— Я хочу, чтобы деньги были упакованы в пачки по десять тысяч долларов, — сказал Малик. — И в три часа я вернусь, чтобы забрать их.
— Забрать свою долю, — осторожно поправил Беликов.
— Да, конечно, мою долю. Десять миллионов шестьсот шестьдесят шесть тысяч долларов. Правильно?
— Правильно, — сказал Беликов, несколько успокоившись.
— И я привезу с собой Виктора Силкина, нашего партнера. Мы сможем сразу же разделить деньги.
— А кто заплатит тем, кто ограбил грузовик с бумагой? — спросил Беликов.
— Мы с Виктором рассчитаемся с ними из своих денег, — сказал Малик, прекрасно зная, что три человека, специально доставленные для этого из Москвы, уже получили свое:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81