Хозяин магазина, расположенного рядом с его магазином, сказал, что они здоровались при встрече, но никогда не разговаривали. Он заметил, что Малик говорил с каким-то очень легким акцентом, может быть, среднезападным, но он в этом не уверен. Этот человек явно избегал всякого общения. Мэттьюз недоуменно покачал головой.
— Лаборатория сообщила, что все отпечатки пальцев в доме принадлежат одному человеку. В магазине они нашли несколько других отпечатков, вероятно, принадлежащих покупателям.
— Совершенно одинокий человек, — сказал Брейди.
— Да, совершенно. И все же я не понимаю, каким образом он смог замести все следы.
Брейди встал, чтобы налить себе чашку кофе, и стоял, глядя на фотографии жертв. Внезапно он повернулся лицом к Мэттьюзу с таким видом, будто на него снизошло откровение.
— Сам он не мог этого сделать. За него это сделали другие.
Мэттьюз быстро поднял голову, его глаза были широко раскрыты.
— Черт! Конечно же, вы правы. Как мог я не подумать об этом? Может, сработала программа защиты свидетелей?
Мэттьюз подтянул к себе стоявший на столе телефонный аппарат и быстро набрал секретный номер секретаря заместителя директора, который координировал для него всю работу по расследованию в штаб-квартире ФБР. Он подключил спикерфон, чтобы Брейди мог слышать весь разговор.
— Джонсон, — коротко сказал заместитель директора, отозвавшись на первый же звонок.
— Том, говорит Джек Мэттьюз. Как быстро вы можете проверить, не проходит ли кто-либо по программе защиты свидетелей?
— Ты говоришь о подозреваемом. Джоне Малике?
— Да.
— Это займет несколько минут, — сказал Джонсон. — Не вешай трубку.
Лицо Мэттьюза просветлело, он оживился.
— Сейчас мы его найдем, шеф. Сейчас мы его найдем Через семь минут послышался щелчок, они оба наклонились к динамику.
— Извини, Джек. Джон Малик не проходил по этой программе.
— Вот чертовщина! — удрученно выругался агент. — А я был так уверен.
— Мысль была неплохая, но, к сожалению, не дала никаких результатов.
— Похоже, и в самом деле пустой номер.
Вошел один из сержантов Брейди и вручил Мэттьюзу факс на шести страницах.
— Только что получили из Вашингтона. Срочный факс.
Мэттьюз взял факс и быстро его просмотрел.
— Кое-что новенькое, — сказал он, тщательно перечитывая полученный материал.
— Что там? — спросил Брейди после ухода сержанта.
— Дополнительные лабораторные анализы с комментариями нашей контрразведки.
— Контрразведки? Они-то тут при чем?
Закончив читать абзац, Мэттьюз поднял глаза.
— Помните, что сказал медицинский эксперт об отверстии, просверленном в голове девушки? Для чего это делается?
— Чтобы терроризировать жертву, вынужденную наблюдать, как сверлят голову другой девушке.
— Эта пытка как будто бы применялась КГБ в тридцатые годы. Предполагают, что в последние годы к ней не прибегали, хотя нельзя исключить, что ее продолжали применять в некоторых странах Восточной Европы — в частности, в Чехословакии и Восточной Германии.
— Об этой пытке знал широкий круг лиц?
— Если верить нашей контрразведке, нет. Об этом вспомнил один старый работник контрразведки.
— Как же может знать об этом наш Малик?
— Хороший вопрос. Тут есть и еще кое-что. Помните наркотическое средство, которое не смогли идентифицировать лаборатории университетской больницы?
— Они сказали, что оно не лишает двигательной активности, но лишает способности сопротивляться, — сказал Брейди.
— Верно. Наши лаборанты установили его происхождение.
— Попробую угадать. СССР, прежний восточный блок?
— Совершенно точно. Его употребляли при допросах КГБ и Штази.
— А инъектор, которым, по предположению медицинского эксперта, вводилось наркотическое средство? — продолжал Мэттьюз. — В нашей стране действительно применяются автоматические иньекторы, но они заряжаются определенной дозой лекарства для введения людям с чрезмерной чувствительностью к укусам пчел и т. п. Но они одноразовые, и нельзя заменить их заряд. Факс сообщает, что КГБ и Штази применяли такие шприцы для похищения своих жертв.
Сморщив лоб, Брейди глубоко задумался. Затем вдруг произнес:
— Помните вчерашнее убийство? В Хэмпден-Сидни?
— Да. Ну и что?
— Как его звали... Спирко? Он был профессором. Преподавал русский язык.
— Русское наркотическое средство. Русский способ пытки. Русский профессор, — сказал Мэттьюз. — И сегодняшнее убийство в Бруклине, в Брайтон-Бич, там, где живет русское землячество. Сквозь все это проходит одна нить, и мне кажется, я знаю, кто плетет всю эту паутину.
— Русские? — спросил Брейди.
— Нет. ЦРУ, — сказал Мэттьюз. — У них есть специальная программа для перебежчиков, которых они привозят в нашу страну. Эта программа схожа с нашей программой защиты свидетелей. Я не знаю, как она называется, но могу это выяснить.
— Если это предположение верно, то обыск, произведенный в магазине и доме Малика, предстает в ином свете.
— Да. Примите мои извинения.
— Но если они уже знают, кто он такой, что же они хотели установить?
Мэттьюз улыбнулся, уверенный, что наконец-то добрался до правды.
— То же самое, что и мы. Если Малик бывший разведчик, которого они адаптировали к жизни в нашей стране, и если они знают, что он действительно маньяк-убийца, они ищут его еще более упорно, чем мы. Подумайте об этом.
— К тому же бывший офицер разведки превосходно осведомлен о процедуре расследования и методах криминалистики.
— Конечно. Недаром он оставлял нам ключи. Он знает, что мы можем проследить его лишь до ЦРУ. И также хорошо знает, что они ни за что его не выдадут.
— Вы говорите серьезно? — спросил Брейди. — Чтобы прикрыть свои задницы, они в самом деле не выдадут маньяка-убийцу?
— Вы абсолютно правы. Они постараются сами убрать свое дерьмо.
Подперев подбородок руками, Мэттьюз смотрел на стол.
— Послушайте, шеф. Мы должны молчать об этом открытии. Пусть ребята из Лэнгли не подозревают, что мы знаем об их причастности к этому делу. Я должен собрать убедительный материал, чтобы выступить против них.
— Никаких проблем. И как вы хотите все это провернуть?
— Прежде всего, я запрошу нашу контрразведку, не попадало ли в их досье имя Малика. Они следили за всеми иностранными разведчиками, которые действовали в нашей стране. Знают все их имена, включая фиктивные. Знают, сколько они у нас пробыли и куда были направлены, после того как покинули нашу страну. Если Малик бывший сотрудник русской, чешской или восточнонемецкой разведки и работал здесь до своего дезертирства на нашу сторону, у них должно быть досье на него.
— Может, есть смысл расследовать убийство... Спирко? Установить связь между ними, если такая связь была?
— Мы слетаем на вертолете в Хэмпден-Сидни, чтобы поговорить с его семьей, если она у него есть, и с людьми, которые его знали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Лаборатория сообщила, что все отпечатки пальцев в доме принадлежат одному человеку. В магазине они нашли несколько других отпечатков, вероятно, принадлежащих покупателям.
— Совершенно одинокий человек, — сказал Брейди.
— Да, совершенно. И все же я не понимаю, каким образом он смог замести все следы.
Брейди встал, чтобы налить себе чашку кофе, и стоял, глядя на фотографии жертв. Внезапно он повернулся лицом к Мэттьюзу с таким видом, будто на него снизошло откровение.
— Сам он не мог этого сделать. За него это сделали другие.
Мэттьюз быстро поднял голову, его глаза были широко раскрыты.
— Черт! Конечно же, вы правы. Как мог я не подумать об этом? Может, сработала программа защиты свидетелей?
Мэттьюз подтянул к себе стоявший на столе телефонный аппарат и быстро набрал секретный номер секретаря заместителя директора, который координировал для него всю работу по расследованию в штаб-квартире ФБР. Он подключил спикерфон, чтобы Брейди мог слышать весь разговор.
— Джонсон, — коротко сказал заместитель директора, отозвавшись на первый же звонок.
— Том, говорит Джек Мэттьюз. Как быстро вы можете проверить, не проходит ли кто-либо по программе защиты свидетелей?
— Ты говоришь о подозреваемом. Джоне Малике?
— Да.
— Это займет несколько минут, — сказал Джонсон. — Не вешай трубку.
Лицо Мэттьюза просветлело, он оживился.
— Сейчас мы его найдем, шеф. Сейчас мы его найдем Через семь минут послышался щелчок, они оба наклонились к динамику.
— Извини, Джек. Джон Малик не проходил по этой программе.
— Вот чертовщина! — удрученно выругался агент. — А я был так уверен.
— Мысль была неплохая, но, к сожалению, не дала никаких результатов.
— Похоже, и в самом деле пустой номер.
Вошел один из сержантов Брейди и вручил Мэттьюзу факс на шести страницах.
— Только что получили из Вашингтона. Срочный факс.
Мэттьюз взял факс и быстро его просмотрел.
— Кое-что новенькое, — сказал он, тщательно перечитывая полученный материал.
— Что там? — спросил Брейди после ухода сержанта.
— Дополнительные лабораторные анализы с комментариями нашей контрразведки.
— Контрразведки? Они-то тут при чем?
Закончив читать абзац, Мэттьюз поднял глаза.
— Помните, что сказал медицинский эксперт об отверстии, просверленном в голове девушки? Для чего это делается?
— Чтобы терроризировать жертву, вынужденную наблюдать, как сверлят голову другой девушке.
— Эта пытка как будто бы применялась КГБ в тридцатые годы. Предполагают, что в последние годы к ней не прибегали, хотя нельзя исключить, что ее продолжали применять в некоторых странах Восточной Европы — в частности, в Чехословакии и Восточной Германии.
— Об этой пытке знал широкий круг лиц?
— Если верить нашей контрразведке, нет. Об этом вспомнил один старый работник контрразведки.
— Как же может знать об этом наш Малик?
— Хороший вопрос. Тут есть и еще кое-что. Помните наркотическое средство, которое не смогли идентифицировать лаборатории университетской больницы?
— Они сказали, что оно не лишает двигательной активности, но лишает способности сопротивляться, — сказал Брейди.
— Верно. Наши лаборанты установили его происхождение.
— Попробую угадать. СССР, прежний восточный блок?
— Совершенно точно. Его употребляли при допросах КГБ и Штази.
— А инъектор, которым, по предположению медицинского эксперта, вводилось наркотическое средство? — продолжал Мэттьюз. — В нашей стране действительно применяются автоматические иньекторы, но они заряжаются определенной дозой лекарства для введения людям с чрезмерной чувствительностью к укусам пчел и т. п. Но они одноразовые, и нельзя заменить их заряд. Факс сообщает, что КГБ и Штази применяли такие шприцы для похищения своих жертв.
Сморщив лоб, Брейди глубоко задумался. Затем вдруг произнес:
— Помните вчерашнее убийство? В Хэмпден-Сидни?
— Да. Ну и что?
— Как его звали... Спирко? Он был профессором. Преподавал русский язык.
— Русское наркотическое средство. Русский способ пытки. Русский профессор, — сказал Мэттьюз. — И сегодняшнее убийство в Бруклине, в Брайтон-Бич, там, где живет русское землячество. Сквозь все это проходит одна нить, и мне кажется, я знаю, кто плетет всю эту паутину.
— Русские? — спросил Брейди.
— Нет. ЦРУ, — сказал Мэттьюз. — У них есть специальная программа для перебежчиков, которых они привозят в нашу страну. Эта программа схожа с нашей программой защиты свидетелей. Я не знаю, как она называется, но могу это выяснить.
— Если это предположение верно, то обыск, произведенный в магазине и доме Малика, предстает в ином свете.
— Да. Примите мои извинения.
— Но если они уже знают, кто он такой, что же они хотели установить?
Мэттьюз улыбнулся, уверенный, что наконец-то добрался до правды.
— То же самое, что и мы. Если Малик бывший разведчик, которого они адаптировали к жизни в нашей стране, и если они знают, что он действительно маньяк-убийца, они ищут его еще более упорно, чем мы. Подумайте об этом.
— К тому же бывший офицер разведки превосходно осведомлен о процедуре расследования и методах криминалистики.
— Конечно. Недаром он оставлял нам ключи. Он знает, что мы можем проследить его лишь до ЦРУ. И также хорошо знает, что они ни за что его не выдадут.
— Вы говорите серьезно? — спросил Брейди. — Чтобы прикрыть свои задницы, они в самом деле не выдадут маньяка-убийцу?
— Вы абсолютно правы. Они постараются сами убрать свое дерьмо.
Подперев подбородок руками, Мэттьюз смотрел на стол.
— Послушайте, шеф. Мы должны молчать об этом открытии. Пусть ребята из Лэнгли не подозревают, что мы знаем об их причастности к этому делу. Я должен собрать убедительный материал, чтобы выступить против них.
— Никаких проблем. И как вы хотите все это провернуть?
— Прежде всего, я запрошу нашу контрразведку, не попадало ли в их досье имя Малика. Они следили за всеми иностранными разведчиками, которые действовали в нашей стране. Знают все их имена, включая фиктивные. Знают, сколько они у нас пробыли и куда были направлены, после того как покинули нашу страну. Если Малик бывший сотрудник русской, чешской или восточнонемецкой разведки и работал здесь до своего дезертирства на нашу сторону, у них должно быть досье на него.
— Может, есть смысл расследовать убийство... Спирко? Установить связь между ними, если такая связь была?
— Мы слетаем на вертолете в Хэмпден-Сидни, чтобы поговорить с его семьей, если она у него есть, и с людьми, которые его знали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81