Чуть сдвинувшиеся скулы, чуть удлинившееся надбровные дуги, чуть сплюснувшийся нос, чуть более пушистая, точно соревнующаяся в насыщенности цвета с глазами, шерсть — каждое изменение по отдельности было едва заметно, но вместе они образовывали совершенно иную, непривычную картину. Из воды на меня смотрел незнакомец, и требовались все мои силы, все вновь обретенное спокойствие, чтобы понять и принять простую истину: этот незнакомец отныне — я сам. И каждый раз, когда я взгляну в зеркало, на свое отражение — я увижу вот это лицо.
За моей спиной негромко кашлянули. Я резко развернулся, едва не свалившись со скалы вниз: опять, в который раз им удалось застать меня врасплох!
— Я говорил им, что ты займешься этим в первую очередь! — Месстр кивнул в сторону воды, потом посмотрел на меня. Спокойно посмотрел, надо признать. — Тебя ждут.
Я спрыгнул на песок.
— Мне интересно, если бы я не направился к Храму…
— Тогда бы мы пришли к тебе. Не сегодня. И не завтра. Но пришли бы.
— И тебя не волнует…
— Ты уже задавал этот вопрос ночью! — оборвал меня Месстр. — Ты думаешь, у меня будет другой ответ?
— Тебя не было ночью здесь.
— А что еще ты мог спрашивать? Идем!
Я проглотил просящуюся на язык колкость: сейчас я готов был допустить, что меня пытаются намеренно вывести из себя. То ли в рамках обычной практики прислужников Дома Спокойствия, то ли по какой-нибудь иной причине. Так что, с обменом язвительными репликами я решил повременить.
И, кроме того, язвить в спину невозмутимо идущего Месстра отчего-то показалось не самой лучшей идеей.
Шли мы недолго. Островок действительно был совсем крохотным: чтобы выйти к противоположному берегу нам потребовалось не больше пятнадцати минут. Месстр больше ничего не сказал, даже ни разу не обернулся, а я не очень стремился разговорить его. Что-то подсказывало мне, что главный разговор у меня впереди.
Как я и предполагал, корабль опустился именно здесь: он покачивался на волнах в двадцати метрах от берега, на котором весело гудел костер. Раза в три-четыре больше Сункх'ха, он в то же время не производил впечатления обманчивой неуклюжести, как крейсер. Казалось, корабль наполнен ожиданием полета, стремительного прыжка в небо, к бесконечности, свободе космоса. Я восхищенно прищелкнул языком: кто бы ни проектировал корабль, он вложил в свое творение частицу души.
Спустившись со склона к костру, я без особого удивления увидел там Каш'шшода с Поющей; сам Месстр что-то негромко сказал и сел рядом с ними. Я посмотрел на брата с сестрой — и уже в полной уверенности в правильности своей догадки перевел взгляд на Артх'хдеа Мезуту'а Холл. На их отца.
— Месстр и Файрра рассказали мне о вчерашнем, — без предисловий сказал Каш'шшод. — Мы думали, ты придешь позже.
Значит, вот как ее зовут: Файрра!
— Я знал, что у вас есть дети, но не думал, что встречусь… вот так.
Каш'шшод обозначил краем губ намек на улыбку и глухо раскашлялся.
— Жизнь наша… полна неожиданностей.
— Вы плохо выглядите, Артх'хдеа Мезуту'а Холл. Я слышал, вы заболели…
Каш'шшод отдышался, и вновь улыбнулся — только губами.
— Заболел я давно. А сейчас я умираю.
Мне показалось, что я ослышался — окаменевшие лица Файрры и Месстр и всплески боли в их ментальных полях подсказали обратное.
— Когда я дожил до пятисотого Оборота, то понял, что меня ждет. Первая стадия всегда малозаметна, но распознать болезнь можно. Отчетливо симптомы проявляются уже перед самым концом.
Я смотрел на Каш'шшода — и понимал, что он не шутит. Что один из величайших за всю историю Империи Артх'хдеа Мезуту'а Холл действительно умирает, и что от его болезни нет ни лекарства, ни спасения.
— Б'ясседа! — я услышал свой собственный голос. Каш'шшод кивнул:
— Последняя стадия. Распад нервных тканей с каждым днем идет все быстрее. Целители считают, я проживу максимум пол-Оборота. Я надеюсь, они преувеличивают раза в два!
— Б'ясседа творит странные вещи с разумом, — продолжил он в тишине, прерываемой лишь треском костра. — Сперва прекращают работать болевые центры — и ты возносишь хвалу Ушедшим, потому что твое тело больше не сгорает в беспощадном, терзающем тебя ежесекундно огне. Но потом ты понимаешь, что умерло еще что-то: что дает тебе ощущать сострадание, жалость, гнев. Нет боли, но нет и страсти, нет чувств — остается только голый, холодный рассудок. Я знаю, что должен чувствовать ветер, прохладу земли, вязкость песка — но для меня теперь это всего лишь слова. Я смотрю на своих детей и знаю, что должен чувствовать радость, любовь к ним, но не чувствую ничего.
Файрра и Месстр молчали.
— А вы не думали…
— Думал, — угадал мою мысль Артх'хдеа Мезуту'а Холл. — И Месстр предлагал мне то же самое. К тому моменту, когда ты прибыл, это решение казалось мне вполне подходящим. Возможно, когда мы разберемся с тобой, я так и поступлю: в один прекрасный день, на вот таком берегу встречу свой последний рассвет. Надеюсь, Ушедшие поймут мой выбор, — Каш'шшод негромко хмыкнул, вытирая губы белоснежным платком. — Думаю, с этим разобрались. Еще вопросы будут?
Я молчал — не знал, что говорить. Каш'шшод меньше всего походил на килрача, нуждающегося в сочувствии.
— Хорошо. Тогда первое: сегодня ты покинешь и Шенарот, и территорию Империи. Здесь тебе больше нельзя оставаться.
Чего-то подобного я подсознательно ждал еще с того момента, когда увидел спускающийся к острову корабль, но все равно вздрогнул.
— Это не обсуждается?
— Маршрут — не обсуждается; про причины поговорим позже! — подтвердил Каш'шшод. — Дальше: Файрра сказала тебе, что твою память сканировали. Все здесь с результатами сканирования знакомы — потому сэкономить время. Месстр?
Сын Каш'шшода сощурился, коснулся своего коммуникатора. Перед нами появилась голограмма р'руга, замерцала и лишилась обшивки. Рядом побежали столбики данных.
— Мы провели ряд экспериментов. Теоретически, р'руг может быть выведен из строя таким образом. Для этого не нужно много времени — достаточно заменить один из кристаллов в рабочем контуре стабилизатора. Если определенным образом отрегулировать новый кристалл, то крушение произойдет в точно определенный момент.
Я скрипнул зубами, уставившись Месстра. К его чести, взгляд он не отвел.
— У р'руга нет внешнего доступа к двигателю! — процедил я.
— Добраться можно с помощью массера. Если уметь обращаться с ним — без анализа на молекулярном уровне никто ничего не заметит. Другого способа нет. Разве что внести изменения в конструкцию непосредственно в Пещере синтеза.
— А заказ на синтез именно этого р'руга был?
— Нет.
Чем дальше, тем хуже: неужели то, во что я боялся поверить, таки окажется правдой?! Неужели… неужели Сенаш…
— Не делай преждевременных выводов, — впервые подала голос Файрра, чутко отреагировав на мои чувства:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
За моей спиной негромко кашлянули. Я резко развернулся, едва не свалившись со скалы вниз: опять, в который раз им удалось застать меня врасплох!
— Я говорил им, что ты займешься этим в первую очередь! — Месстр кивнул в сторону воды, потом посмотрел на меня. Спокойно посмотрел, надо признать. — Тебя ждут.
Я спрыгнул на песок.
— Мне интересно, если бы я не направился к Храму…
— Тогда бы мы пришли к тебе. Не сегодня. И не завтра. Но пришли бы.
— И тебя не волнует…
— Ты уже задавал этот вопрос ночью! — оборвал меня Месстр. — Ты думаешь, у меня будет другой ответ?
— Тебя не было ночью здесь.
— А что еще ты мог спрашивать? Идем!
Я проглотил просящуюся на язык колкость: сейчас я готов был допустить, что меня пытаются намеренно вывести из себя. То ли в рамках обычной практики прислужников Дома Спокойствия, то ли по какой-нибудь иной причине. Так что, с обменом язвительными репликами я решил повременить.
И, кроме того, язвить в спину невозмутимо идущего Месстра отчего-то показалось не самой лучшей идеей.
Шли мы недолго. Островок действительно был совсем крохотным: чтобы выйти к противоположному берегу нам потребовалось не больше пятнадцати минут. Месстр больше ничего не сказал, даже ни разу не обернулся, а я не очень стремился разговорить его. Что-то подсказывало мне, что главный разговор у меня впереди.
Как я и предполагал, корабль опустился именно здесь: он покачивался на волнах в двадцати метрах от берега, на котором весело гудел костер. Раза в три-четыре больше Сункх'ха, он в то же время не производил впечатления обманчивой неуклюжести, как крейсер. Казалось, корабль наполнен ожиданием полета, стремительного прыжка в небо, к бесконечности, свободе космоса. Я восхищенно прищелкнул языком: кто бы ни проектировал корабль, он вложил в свое творение частицу души.
Спустившись со склона к костру, я без особого удивления увидел там Каш'шшода с Поющей; сам Месстр что-то негромко сказал и сел рядом с ними. Я посмотрел на брата с сестрой — и уже в полной уверенности в правильности своей догадки перевел взгляд на Артх'хдеа Мезуту'а Холл. На их отца.
— Месстр и Файрра рассказали мне о вчерашнем, — без предисловий сказал Каш'шшод. — Мы думали, ты придешь позже.
Значит, вот как ее зовут: Файрра!
— Я знал, что у вас есть дети, но не думал, что встречусь… вот так.
Каш'шшод обозначил краем губ намек на улыбку и глухо раскашлялся.
— Жизнь наша… полна неожиданностей.
— Вы плохо выглядите, Артх'хдеа Мезуту'а Холл. Я слышал, вы заболели…
Каш'шшод отдышался, и вновь улыбнулся — только губами.
— Заболел я давно. А сейчас я умираю.
Мне показалось, что я ослышался — окаменевшие лица Файрры и Месстр и всплески боли в их ментальных полях подсказали обратное.
— Когда я дожил до пятисотого Оборота, то понял, что меня ждет. Первая стадия всегда малозаметна, но распознать болезнь можно. Отчетливо симптомы проявляются уже перед самым концом.
Я смотрел на Каш'шшода — и понимал, что он не шутит. Что один из величайших за всю историю Империи Артх'хдеа Мезуту'а Холл действительно умирает, и что от его болезни нет ни лекарства, ни спасения.
— Б'ясседа! — я услышал свой собственный голос. Каш'шшод кивнул:
— Последняя стадия. Распад нервных тканей с каждым днем идет все быстрее. Целители считают, я проживу максимум пол-Оборота. Я надеюсь, они преувеличивают раза в два!
— Б'ясседа творит странные вещи с разумом, — продолжил он в тишине, прерываемой лишь треском костра. — Сперва прекращают работать болевые центры — и ты возносишь хвалу Ушедшим, потому что твое тело больше не сгорает в беспощадном, терзающем тебя ежесекундно огне. Но потом ты понимаешь, что умерло еще что-то: что дает тебе ощущать сострадание, жалость, гнев. Нет боли, но нет и страсти, нет чувств — остается только голый, холодный рассудок. Я знаю, что должен чувствовать ветер, прохладу земли, вязкость песка — но для меня теперь это всего лишь слова. Я смотрю на своих детей и знаю, что должен чувствовать радость, любовь к ним, но не чувствую ничего.
Файрра и Месстр молчали.
— А вы не думали…
— Думал, — угадал мою мысль Артх'хдеа Мезуту'а Холл. — И Месстр предлагал мне то же самое. К тому моменту, когда ты прибыл, это решение казалось мне вполне подходящим. Возможно, когда мы разберемся с тобой, я так и поступлю: в один прекрасный день, на вот таком берегу встречу свой последний рассвет. Надеюсь, Ушедшие поймут мой выбор, — Каш'шшод негромко хмыкнул, вытирая губы белоснежным платком. — Думаю, с этим разобрались. Еще вопросы будут?
Я молчал — не знал, что говорить. Каш'шшод меньше всего походил на килрача, нуждающегося в сочувствии.
— Хорошо. Тогда первое: сегодня ты покинешь и Шенарот, и территорию Империи. Здесь тебе больше нельзя оставаться.
Чего-то подобного я подсознательно ждал еще с того момента, когда увидел спускающийся к острову корабль, но все равно вздрогнул.
— Это не обсуждается?
— Маршрут — не обсуждается; про причины поговорим позже! — подтвердил Каш'шшод. — Дальше: Файрра сказала тебе, что твою память сканировали. Все здесь с результатами сканирования знакомы — потому сэкономить время. Месстр?
Сын Каш'шшода сощурился, коснулся своего коммуникатора. Перед нами появилась голограмма р'руга, замерцала и лишилась обшивки. Рядом побежали столбики данных.
— Мы провели ряд экспериментов. Теоретически, р'руг может быть выведен из строя таким образом. Для этого не нужно много времени — достаточно заменить один из кристаллов в рабочем контуре стабилизатора. Если определенным образом отрегулировать новый кристалл, то крушение произойдет в точно определенный момент.
Я скрипнул зубами, уставившись Месстра. К его чести, взгляд он не отвел.
— У р'руга нет внешнего доступа к двигателю! — процедил я.
— Добраться можно с помощью массера. Если уметь обращаться с ним — без анализа на молекулярном уровне никто ничего не заметит. Другого способа нет. Разве что внести изменения в конструкцию непосредственно в Пещере синтеза.
— А заказ на синтез именно этого р'руга был?
— Нет.
Чем дальше, тем хуже: неужели то, во что я боялся поверить, таки окажется правдой?! Неужели… неужели Сенаш…
— Не делай преждевременных выводов, — впервые подала голос Файрра, чутко отреагировав на мои чувства:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66