Несчастного ребенка, прикованного к алтарю, обнаружил и освободил служащий мэрии, по счастливой случайности решивший в тот день проведать аббатство. После этого сюда без лишней надобности никто не ходил.
…Когда спустя несколько часов рабочий вернулся в сопровождении менее суеверных людей, чемоданчик по-прежнему находился в нише, впрочем, как уверял электрик, лежал он не так, как при его обнаружении. И он был пуст. Проведенные исследования показали, что ранее он был наполнен бумагой — рукописями, исписанными старыми, давно вышедшими из употребления чернилами. Это были чьи-то записки, а возможно, дневник. Чей?
Я не надеялся найти в Кисслингене ответ на этот вопрос. Не собирался я и искать в стенах подвала другие тайники. Мне хотелось самому взглянуть на то место, где Томас Глечке провел 11 лет жизни, почувствовать окружавшую его атмосферу. Кажется, мне это удалось. Я понимал электрика и сатанистов, сбежавших отсюда. Что-то угнетающее было разлито в здешнем воздухе. Мне все время хотелось оглянуться и чудились какие-то звуки. Вот, что это — словно дверь скрипнула? Я шагнул вдоль стены, осматривая ее, и в этот момент совершенно явственно услышал наверху чьи-то шаги. Кто-то осторожно приближался к двери, ведущей в подвал. Конечно, это мог быть служащий мэрии, но ведь он наотрез отказался идти со мной, и почему, черт возьми, он молчит? Я нащупал в кармане станер. Никогда не ношу с собой ничего смертоубийственного, но сейчас простого парализатора мне казалось мало, я предпочел бы… Шаги замерли возле двери, и я, стараясь не дышать, двинулся под лестницу, чтобы оказаться у спускающегося за спиной. А вдруг он и не собирается спускаться? Вдруг он…
— Эй, ты здесь? — услышал я такой знакомый голос. От неожиданности я на минуту потерял дар речи. Кого угодно ожидал я встретить здесь, но…
— Саш, ты здесь или тебя нет? — повторила она, и я хрипло отозвался, сообщив, что да, я именно здесь, и посветил вверх, чтобы она могла спуститься.
— Как ты меня нашла? — спросил я, когда она остановилась на нижней ступеньке лестницы.
— Я звонила в Управление, и господин Риман объяснил, как тебя найти. И твой флайер у ворот…
По сторонам она не смотрела, подвал ей был абсолютно неинтересен, но и на меня глядела как-то рассеянно.
— Мне нужно рассказать тебе кое-что важное.
— Рассказать… — произнес я и вспомнил темный экран и мелькнувшее на секунду изображение. — О нас?
— О нас? Почему о нас? — удивилась она. — О том, что случилось со мной в тайге. Мне нужна помощь. Точнее, не мне… В общем, я рассказала все твоему начальнику, а он сказал, чтобы я передала все тебе. Он сказал, что это может иметь отношение к твоей работе. К твоему расследованию.
Глава 11
ПУСТЬ ЧУЖАКИ УЙДУТ
— Больше всего я боялась их разбудить, когда буду открывать дверь, но они все крепко спали, и парень, с которым я дежурила, тоже. Я вышла, прикрыла дверь… Помню, еще подумала: ведь теперь засов отодвинут, входи кто хочешь. Может, меня как раз для этого выманивают? Я колебалась. И тут я увидела человека. Он стоял под деревьями. Я сразу поняла, что это он меня звал и теперь зовет. Он стоял ко мне боком и глядел тоже боком — вот так. Я сделала несколько шагов к нему, и когда приблизилась, он повернулся и пошел в тайгу. И я за ним.
Луна уже взошла, и ее света хватало, чтобы не оступиться. Мы шли тайгой, без всякой тропы, но мой провожатый двигался уверенно, словно перед ним была ровная дорога. Когда я отставала, он останавливался и поджидал меня. По сторонам —»и справа, и слева — мелькали тени, несколько раз я видела, как светятся глаза, — это были волки.
Мы поднимались все выше по ущелью. Несколько раз мы переходили ручьи. Мой провожатый не искал брода, без колебаний он вступал босыми ногами в воду, и мне, чтобы не отстать, приходилось поступать так же; к концу ноги у меня были совсем. Внезапно мы свернули и по впадине между двумя сопками полезли круто вверх. Я запыхалась, устала и как-то забыла, насколько необычно мое путешествие и что мне надо бояться.
Подъем кончился, мы оказались на площадке между двумя вершинами. Необычное место, все усеянное ямами — словно там клад искали или метеоритный дождь прошел, и все это заросло мелким ельником, не продерешься. Человек, шедший впереди, нырнул в заросли, я за ним, ветки мешали, надо было идти согнувшись, там было что-то вроде тоннеля, потом снова стало просторно. Мы были в каком-то помещении. Он зажег… не знаю, как это назвать, — оно плавало в чашке.
Это было похоже на пещеру — потолок и две стены каменные, другие две земляные. Вдоль стен лежали шкуры. Он сел на одну, я — на другую, и он стал рассказывать. Вначале он говорил с трудом, и я его плохо понимала — он неправильно выговаривал слова, путал их, но потом пошло лучше.
Он живет здесь много лет. А его друзья — всю жизнь. Это их земля. Людям здесь делать нечего. Поселок — пусть, он тоже давно, но строить он не даст. Людям только кажется, что им необходимы эта дорога и рудник. У людей есть достаточно дорог и рудников. Рудников, синтезаторов, флайеров, ракет — всего. Даже станции на Луне и Марсе. А у него и его друзей есть только эта долина. И они отсюда не уйдут. У них хватит сил, чтобы остановить вторжение. Они уже остановили строительство и не дадут его возобновить. Он никому не хочет зла. До сих пор никто серьезно не пострадал — ведь так? Местным жителям бояться нечего. Им даже выгодно его присутствие. Именно он отвадил отсюда любителей таежных пикников. С тех пор как появились флайеры, а с ними и возможность легко добраться до самого труднодоступного уголка, люди повадились высаживаться в тайге, жечь свои дурацкие костры, дурманить себя алкоголем, напившись, орать дурацкие песни и палить по всему живому, называя это общением с природой. Все это он прекратил. Пусть она проверит — за последние шесть лет здесь не приземлился ни один флайер. У этих мест плохая репутация. Ей говорили? Вот как. И еще — с тех пор как он поселился здесь, звери перестали нападать на людей и гораздо реже нападают на скот. Считанные случаи. Он и его друзья ничего не имеют против местных, не боятся охоты. Охота — это игра, соревнование в хитрости и ловкости, где ставка — твоя жизнь. Пусть будет охота. Но стройка угрожает всей жизни в этом районе, и он этого не допустит. Если на зверей пойдут войной, они ответят войной, и победа будет не на стороне захватчиков. Это не пустая угроза. Для этого он ее и вызвал, чтобы она передала всем: строить здесь он не даст. Пусть чужаки уходят. Это все.
Для него это было все, и он даже поднялся, выпроваживая меня, но я осталась сидеть. Я сказала, что не смогу никому объяснить, чего он хочет, сама не понимая, что к чему. У меня много вопросов. Он подумал и снова сел.
Я спросила, кто он — отшельник?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
…Когда спустя несколько часов рабочий вернулся в сопровождении менее суеверных людей, чемоданчик по-прежнему находился в нише, впрочем, как уверял электрик, лежал он не так, как при его обнаружении. И он был пуст. Проведенные исследования показали, что ранее он был наполнен бумагой — рукописями, исписанными старыми, давно вышедшими из употребления чернилами. Это были чьи-то записки, а возможно, дневник. Чей?
Я не надеялся найти в Кисслингене ответ на этот вопрос. Не собирался я и искать в стенах подвала другие тайники. Мне хотелось самому взглянуть на то место, где Томас Глечке провел 11 лет жизни, почувствовать окружавшую его атмосферу. Кажется, мне это удалось. Я понимал электрика и сатанистов, сбежавших отсюда. Что-то угнетающее было разлито в здешнем воздухе. Мне все время хотелось оглянуться и чудились какие-то звуки. Вот, что это — словно дверь скрипнула? Я шагнул вдоль стены, осматривая ее, и в этот момент совершенно явственно услышал наверху чьи-то шаги. Кто-то осторожно приближался к двери, ведущей в подвал. Конечно, это мог быть служащий мэрии, но ведь он наотрез отказался идти со мной, и почему, черт возьми, он молчит? Я нащупал в кармане станер. Никогда не ношу с собой ничего смертоубийственного, но сейчас простого парализатора мне казалось мало, я предпочел бы… Шаги замерли возле двери, и я, стараясь не дышать, двинулся под лестницу, чтобы оказаться у спускающегося за спиной. А вдруг он и не собирается спускаться? Вдруг он…
— Эй, ты здесь? — услышал я такой знакомый голос. От неожиданности я на минуту потерял дар речи. Кого угодно ожидал я встретить здесь, но…
— Саш, ты здесь или тебя нет? — повторила она, и я хрипло отозвался, сообщив, что да, я именно здесь, и посветил вверх, чтобы она могла спуститься.
— Как ты меня нашла? — спросил я, когда она остановилась на нижней ступеньке лестницы.
— Я звонила в Управление, и господин Риман объяснил, как тебя найти. И твой флайер у ворот…
По сторонам она не смотрела, подвал ей был абсолютно неинтересен, но и на меня глядела как-то рассеянно.
— Мне нужно рассказать тебе кое-что важное.
— Рассказать… — произнес я и вспомнил темный экран и мелькнувшее на секунду изображение. — О нас?
— О нас? Почему о нас? — удивилась она. — О том, что случилось со мной в тайге. Мне нужна помощь. Точнее, не мне… В общем, я рассказала все твоему начальнику, а он сказал, чтобы я передала все тебе. Он сказал, что это может иметь отношение к твоей работе. К твоему расследованию.
Глава 11
ПУСТЬ ЧУЖАКИ УЙДУТ
— Больше всего я боялась их разбудить, когда буду открывать дверь, но они все крепко спали, и парень, с которым я дежурила, тоже. Я вышла, прикрыла дверь… Помню, еще подумала: ведь теперь засов отодвинут, входи кто хочешь. Может, меня как раз для этого выманивают? Я колебалась. И тут я увидела человека. Он стоял под деревьями. Я сразу поняла, что это он меня звал и теперь зовет. Он стоял ко мне боком и глядел тоже боком — вот так. Я сделала несколько шагов к нему, и когда приблизилась, он повернулся и пошел в тайгу. И я за ним.
Луна уже взошла, и ее света хватало, чтобы не оступиться. Мы шли тайгой, без всякой тропы, но мой провожатый двигался уверенно, словно перед ним была ровная дорога. Когда я отставала, он останавливался и поджидал меня. По сторонам —»и справа, и слева — мелькали тени, несколько раз я видела, как светятся глаза, — это были волки.
Мы поднимались все выше по ущелью. Несколько раз мы переходили ручьи. Мой провожатый не искал брода, без колебаний он вступал босыми ногами в воду, и мне, чтобы не отстать, приходилось поступать так же; к концу ноги у меня были совсем. Внезапно мы свернули и по впадине между двумя сопками полезли круто вверх. Я запыхалась, устала и как-то забыла, насколько необычно мое путешествие и что мне надо бояться.
Подъем кончился, мы оказались на площадке между двумя вершинами. Необычное место, все усеянное ямами — словно там клад искали или метеоритный дождь прошел, и все это заросло мелким ельником, не продерешься. Человек, шедший впереди, нырнул в заросли, я за ним, ветки мешали, надо было идти согнувшись, там было что-то вроде тоннеля, потом снова стало просторно. Мы были в каком-то помещении. Он зажег… не знаю, как это назвать, — оно плавало в чашке.
Это было похоже на пещеру — потолок и две стены каменные, другие две земляные. Вдоль стен лежали шкуры. Он сел на одну, я — на другую, и он стал рассказывать. Вначале он говорил с трудом, и я его плохо понимала — он неправильно выговаривал слова, путал их, но потом пошло лучше.
Он живет здесь много лет. А его друзья — всю жизнь. Это их земля. Людям здесь делать нечего. Поселок — пусть, он тоже давно, но строить он не даст. Людям только кажется, что им необходимы эта дорога и рудник. У людей есть достаточно дорог и рудников. Рудников, синтезаторов, флайеров, ракет — всего. Даже станции на Луне и Марсе. А у него и его друзей есть только эта долина. И они отсюда не уйдут. У них хватит сил, чтобы остановить вторжение. Они уже остановили строительство и не дадут его возобновить. Он никому не хочет зла. До сих пор никто серьезно не пострадал — ведь так? Местным жителям бояться нечего. Им даже выгодно его присутствие. Именно он отвадил отсюда любителей таежных пикников. С тех пор как появились флайеры, а с ними и возможность легко добраться до самого труднодоступного уголка, люди повадились высаживаться в тайге, жечь свои дурацкие костры, дурманить себя алкоголем, напившись, орать дурацкие песни и палить по всему живому, называя это общением с природой. Все это он прекратил. Пусть она проверит — за последние шесть лет здесь не приземлился ни один флайер. У этих мест плохая репутация. Ей говорили? Вот как. И еще — с тех пор как он поселился здесь, звери перестали нападать на людей и гораздо реже нападают на скот. Считанные случаи. Он и его друзья ничего не имеют против местных, не боятся охоты. Охота — это игра, соревнование в хитрости и ловкости, где ставка — твоя жизнь. Пусть будет охота. Но стройка угрожает всей жизни в этом районе, и он этого не допустит. Если на зверей пойдут войной, они ответят войной, и победа будет не на стороне захватчиков. Это не пустая угроза. Для этого он ее и вызвал, чтобы она передала всем: строить здесь он не даст. Пусть чужаки уходят. Это все.
Для него это было все, и он даже поднялся, выпроваживая меня, но я осталась сидеть. Я сказала, что не смогу никому объяснить, чего он хочет, сама не понимая, что к чему. У меня много вопросов. Он подумал и снова сел.
Я спросила, кто он — отшельник?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69