Оставалось ждать темноты.
Ближе к ночи погода испортилась. Вначале посыпалась снежная крупа, а затем из леса, окутывая долину, пополз туман. Поначалу редкий, он быстро уплотнялся, в нем образовывались сгустки, плавно текущие в разных направлениях, словно они подчинялись не ветру, а каким-то иным стихиям. Может, это души замученных плыли над погубившей их землей?
Рудник со всеми постройками скрылся в белесой мгле. Последнее, что мы видели, была труба обогатительной фабрики, черневшая на фоне заката, потом и она исчезла. Теперь не надо было опасаться, что нас обнаружат, требовалось лишь точно выйти к цели. Я еще раз взглянул на компас, на котором заранее установил направление на ближайший подъемник; дальше мы будем двигаться по составленной нами схеме рудника. На груди у меня висел прибор ночного видения. Он должен был пригодиться на конечной стадии, чтобы разглядеть наших коллег из других групп, не спутать их с врагами, но его можно было использовать и во время движения. Кроме того, у нас имелся мини-радар — его нес Крумп, как самый сильный.
Мои товарищи делали то же самое — молча возились, прилаживая и проверяя снаряжение. Вынутое из рюкзаков и размещенное на поясе или на груди, оно, казалось, стало тяжелее. Бластер, короткоствольный гранатомет с комплектом газовых гранат, несколько обычных гранат (на случай, если потребуется взломать забаррикадированные двери), веревочная лестница, наручники, два бронежилета, простой и специальный, призванный смягчить заряд бластера, — весь этот набор весил около восьми килограммов. Хорошо еще, что мы оставляли ненужную теперь стереотрубу.
Ровно в десять браслет на моей руке дважды издал короткий писк — сигнал к началу операции. Я оглянулся — все были готовы — и первым начал спускаться с отвала.
Нам предстояло пройти около километра до подъемника и потом еще столько же до конторы. Однако внизу нас ожидало препятствие, которое я не заметил с нашего наблюдательного пункта. Земля была густо изрыта небольшими, но глубокими ямами — словно здесь когда-то прошел метеоритный дождь. Их приходилось обходить, все время меняя направление, и держать нужное оказалось очень трудно. Кроме того, внизу туман был еще гуще, в двух шагах ничего нельзя было разглядеть. Я двигался почти на ощупь и когда чуть не свалился в одну из ям, попробовал воспользоваться «совиным глазом»; но инфракрасные лучи в тумане оказались бессильны.
Мы шли уже полчаса. Оборачиваясь, я видел позади высокую темную фигуру — это был Крумп. За ним смутно различалось еще одно движущееся пятно — Войтек. Замыкавшего группу Санчеса я уже не мог разглядеть. Видя мое движение, Крумп, а затем Войтек, в свою очередь, оглядывались, и каждый успокаивающе поднимал руку: вижу товарища, все в порядке, можно идти дальше.
Где же этот чертов подъемник? Я остановился и поднес к глазам запястье, на котором была закреплена карта, снабженная слабой подсветкой. А когда снова поднял голову, увидел впереди человека.
Это был не Крумп, не Войтек, не сотрудник из другой группы, я сразу это понял — это был чужой. Я обернулся, чтобы предупредить Крумпа. Но никакого Крумпа позади не было — только туман и мокрые камни. Ощущение опасности ледяной иглой впилось в мозг. Я вновь резко повернулся в сторону незнакомца, одновременно вытаскивая бластер. Но защищаться было не от кого — человек исчез.
Я опустился на землю и отполз к ближайшей яме. Всем телом я чувствовал исходящую со всех сторон угрозу. Из тумана следили за мной, на меня было направлено несущее смерть оружие. Скройся, спрячься, приготовься! Надо предупредить своих! Я вынул лазерный фонарик и передал в ту сторону, где в последний раз видел своих товарищей, условный сигнал «опасность». Ответа не последовало. Окликнуть их я все еще не решался. Или уже не имеет смысла прятаться, раз мы все равно обнаружены?
Слева захрустел камень под чьими-то шагами. Я развернулся туда, готовый стрелять, лишь только увижу цель. Проклятый туман! Поднялся ветер, он гнал белесую муть, но она не делалась реже. Что это — очень похоже на хлопок бластера? А вот еще! На моих товарищей напали! Они ведут бой! Я вскочил, готовый бежать на помощь, и тут туман передо мной уплотнился и стал обретать очертания. Незнакомец! Он шел прямо на меня, уверенный в своей силе, он целился мне в шею, не защищенную жилетом, а я все не стрелял, медлил, словно ждал чего-то. Что-то мешало мне выстрелить, я не видел лица, я должен был увидеть его лицо, сейчас, он сделает еще шаг, и тогда…
Он не стал делать этот шаг, он выстрелил раньше. Той доли секунды, что мне осталось жить, хватило, чтобы понять причину своей медлительности: этот человек, стрелявший в меня, был Санчес.
Выстрел угодил ему в руку, оторвав кисть с зажатым в ней бластером; вожака опрокинуло на землю, перевернуло, и он затих. Сильнейший болевой шок и, естественно, потеря сознания. Бедняжка! Первым увидеть противника, быть готовым к бою — и так бесславно его проиграть! Любопытно, почему он не стрелял ? Впрочем, победитель недолго будет радоваться — вот уже приближается его новый соперник, выигравший свою схватку. Вперед, мой маленький герой, смелее! Интересно, кто из вас выиграет, ты или здоровяк ? Этого не знаю даже я. Я бы поставил на тебя, мой маленький друг, — здоровяки, как правило, неповоротливы, хотя не знаю, не знаю… Да, не забыть, когда все кончится, сократить мучения вожака.
Но какое, однако, необычное и, я бы сказал, завораживающее зрелище! Жаль, что зрителей нет. (Может быть, Учитель ? Ведь ему должно быть интересно.) Двое в пятнистых комбинезонах, сжимая в руках бластеры, озираясь, бродят рядом с подъемником. Почва здесь довольно ровная, но они почему-то ходят кругами, словно огибая невидимые препятствия. Они явно кого-то выслеживают — может, друг друга ? — но при этом друг друга не видят, хотя их разделяют всего несколько метров; не видят настолько, что однажды чуть не сталкиваются. О, я знаю, почему они так осторожны, почему крадутся на ощупь, словно слепые. Ведь в творимом мной мире, в который они погружены, густой туман окутал изрытую трещинами землю, не видно ни зги. Мне же их отлично видно — полная луна стоит в зените, заливая землю своим таинственным светом.
Конечно, этих отлично тренированных ребят, вдруг ставших бессильными игрушками в моих руках, можно пожалеть. И мне их немного жалко. Хотя всякая жалость пропадает, когда подумаешь о том, что они собирались сделать с нами. И ведь у них могло получиться! Если бы не прозорливость Учителя, организовавшего дежурства на подъемнике, и не оплошность этой группы, вышедшей из леса на открытое пространство…
Медленные, осторожные движения, и вдруг — миг прозрения: противники увидели друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Ближе к ночи погода испортилась. Вначале посыпалась снежная крупа, а затем из леса, окутывая долину, пополз туман. Поначалу редкий, он быстро уплотнялся, в нем образовывались сгустки, плавно текущие в разных направлениях, словно они подчинялись не ветру, а каким-то иным стихиям. Может, это души замученных плыли над погубившей их землей?
Рудник со всеми постройками скрылся в белесой мгле. Последнее, что мы видели, была труба обогатительной фабрики, черневшая на фоне заката, потом и она исчезла. Теперь не надо было опасаться, что нас обнаружат, требовалось лишь точно выйти к цели. Я еще раз взглянул на компас, на котором заранее установил направление на ближайший подъемник; дальше мы будем двигаться по составленной нами схеме рудника. На груди у меня висел прибор ночного видения. Он должен был пригодиться на конечной стадии, чтобы разглядеть наших коллег из других групп, не спутать их с врагами, но его можно было использовать и во время движения. Кроме того, у нас имелся мини-радар — его нес Крумп, как самый сильный.
Мои товарищи делали то же самое — молча возились, прилаживая и проверяя снаряжение. Вынутое из рюкзаков и размещенное на поясе или на груди, оно, казалось, стало тяжелее. Бластер, короткоствольный гранатомет с комплектом газовых гранат, несколько обычных гранат (на случай, если потребуется взломать забаррикадированные двери), веревочная лестница, наручники, два бронежилета, простой и специальный, призванный смягчить заряд бластера, — весь этот набор весил около восьми килограммов. Хорошо еще, что мы оставляли ненужную теперь стереотрубу.
Ровно в десять браслет на моей руке дважды издал короткий писк — сигнал к началу операции. Я оглянулся — все были готовы — и первым начал спускаться с отвала.
Нам предстояло пройти около километра до подъемника и потом еще столько же до конторы. Однако внизу нас ожидало препятствие, которое я не заметил с нашего наблюдательного пункта. Земля была густо изрыта небольшими, но глубокими ямами — словно здесь когда-то прошел метеоритный дождь. Их приходилось обходить, все время меняя направление, и держать нужное оказалось очень трудно. Кроме того, внизу туман был еще гуще, в двух шагах ничего нельзя было разглядеть. Я двигался почти на ощупь и когда чуть не свалился в одну из ям, попробовал воспользоваться «совиным глазом»; но инфракрасные лучи в тумане оказались бессильны.
Мы шли уже полчаса. Оборачиваясь, я видел позади высокую темную фигуру — это был Крумп. За ним смутно различалось еще одно движущееся пятно — Войтек. Замыкавшего группу Санчеса я уже не мог разглядеть. Видя мое движение, Крумп, а затем Войтек, в свою очередь, оглядывались, и каждый успокаивающе поднимал руку: вижу товарища, все в порядке, можно идти дальше.
Где же этот чертов подъемник? Я остановился и поднес к глазам запястье, на котором была закреплена карта, снабженная слабой подсветкой. А когда снова поднял голову, увидел впереди человека.
Это был не Крумп, не Войтек, не сотрудник из другой группы, я сразу это понял — это был чужой. Я обернулся, чтобы предупредить Крумпа. Но никакого Крумпа позади не было — только туман и мокрые камни. Ощущение опасности ледяной иглой впилось в мозг. Я вновь резко повернулся в сторону незнакомца, одновременно вытаскивая бластер. Но защищаться было не от кого — человек исчез.
Я опустился на землю и отполз к ближайшей яме. Всем телом я чувствовал исходящую со всех сторон угрозу. Из тумана следили за мной, на меня было направлено несущее смерть оружие. Скройся, спрячься, приготовься! Надо предупредить своих! Я вынул лазерный фонарик и передал в ту сторону, где в последний раз видел своих товарищей, условный сигнал «опасность». Ответа не последовало. Окликнуть их я все еще не решался. Или уже не имеет смысла прятаться, раз мы все равно обнаружены?
Слева захрустел камень под чьими-то шагами. Я развернулся туда, готовый стрелять, лишь только увижу цель. Проклятый туман! Поднялся ветер, он гнал белесую муть, но она не делалась реже. Что это — очень похоже на хлопок бластера? А вот еще! На моих товарищей напали! Они ведут бой! Я вскочил, готовый бежать на помощь, и тут туман передо мной уплотнился и стал обретать очертания. Незнакомец! Он шел прямо на меня, уверенный в своей силе, он целился мне в шею, не защищенную жилетом, а я все не стрелял, медлил, словно ждал чего-то. Что-то мешало мне выстрелить, я не видел лица, я должен был увидеть его лицо, сейчас, он сделает еще шаг, и тогда…
Он не стал делать этот шаг, он выстрелил раньше. Той доли секунды, что мне осталось жить, хватило, чтобы понять причину своей медлительности: этот человек, стрелявший в меня, был Санчес.
Выстрел угодил ему в руку, оторвав кисть с зажатым в ней бластером; вожака опрокинуло на землю, перевернуло, и он затих. Сильнейший болевой шок и, естественно, потеря сознания. Бедняжка! Первым увидеть противника, быть готовым к бою — и так бесславно его проиграть! Любопытно, почему он не стрелял ? Впрочем, победитель недолго будет радоваться — вот уже приближается его новый соперник, выигравший свою схватку. Вперед, мой маленький герой, смелее! Интересно, кто из вас выиграет, ты или здоровяк ? Этого не знаю даже я. Я бы поставил на тебя, мой маленький друг, — здоровяки, как правило, неповоротливы, хотя не знаю, не знаю… Да, не забыть, когда все кончится, сократить мучения вожака.
Но какое, однако, необычное и, я бы сказал, завораживающее зрелище! Жаль, что зрителей нет. (Может быть, Учитель ? Ведь ему должно быть интересно.) Двое в пятнистых комбинезонах, сжимая в руках бластеры, озираясь, бродят рядом с подъемником. Почва здесь довольно ровная, но они почему-то ходят кругами, словно огибая невидимые препятствия. Они явно кого-то выслеживают — может, друг друга ? — но при этом друг друга не видят, хотя их разделяют всего несколько метров; не видят настолько, что однажды чуть не сталкиваются. О, я знаю, почему они так осторожны, почему крадутся на ощупь, словно слепые. Ведь в творимом мной мире, в который они погружены, густой туман окутал изрытую трещинами землю, не видно ни зги. Мне же их отлично видно — полная луна стоит в зените, заливая землю своим таинственным светом.
Конечно, этих отлично тренированных ребят, вдруг ставших бессильными игрушками в моих руках, можно пожалеть. И мне их немного жалко. Хотя всякая жалость пропадает, когда подумаешь о том, что они собирались сделать с нами. И ведь у них могло получиться! Если бы не прозорливость Учителя, организовавшего дежурства на подъемнике, и не оплошность этой группы, вышедшей из леса на открытое пространство…
Медленные, осторожные движения, и вдруг — миг прозрения: противники увидели друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69