Слава богу, никто не убит и не ранен. Я ему такой зазвиздон вставил! Повоевать захотел. Урод!
Полковник махнул предложенную стопку водки и добавил уже в дверях:
— Вот так вот, журналисты! Вы только про этого дурака не пишите. Я его уже и так наказал.
Мы снова разлили по кругу. Разбавили водку женьшенем из ампул. Получилось опять неплохо.
— Слушай, а ты когда домой? — спросил я Сергея.
— Скоро. Вот еще трупы своих дособираем. Потом домой… — Он сладко потянулся. — Так надоело уже все. Эта война, эта грязь. Хочется в ванную, одеколончик, надеть костюм.
— Насчет ванной не обещаю, но одеколон или там лосьон для бритья — запросто! — сказал я.
— Откуда?
— В Моздок прокатимся. Нам материал все равно надо сдавать. А потом вернемся с товаром.
— Что-то не верится, что вы сюда еще вернетесь.
Глава 22
Утром, когда разведчики уехали в Грозный сопровождать какого-то генерала, в вагон заглянул незнакомый офицер:
— Ты журналист?
Я кивнул.
— Из Москвы?
Я снова кивнул.
— Там твои коллеги из Москвы на аэродром прилетели. Если поспешишь, успеешь с ними поговорить.
До взлетной полосы — километров пять. Я бежал что есть сил. В душе слабенькая надежда — вдруг прилетел Сашка Колчин? Я обязательно заберу его к разведчикам.
Весь в мыле, выскочил на взлетку и увидел уходящий в сторону Моздока чистенький и опрятный вертолет. По его виду даже дурак определил бы, что именно на нем прилетало высокое армейское начальство в сопровождении журналистов.
— А ну стой!
Я обернулся.
Ко мне шли трое патрульных:
— Кто?
Я достал документы:
— Журналист.
Они переглянулись. И наставили на меня автоматы:
— Откуда взялся?
Меня достал этот глупый вопрос. На километры вокруг все военные уже давно знают, что у разведчиков сидят двое журналистов из Москвы!
— Мы у разведчиков стоим.
— А ну-ка! — Старший патруля шевельнул автоматом. Хотел еще что-то жестко добавить, но не успел.
Из-за его спины неожиданно выглянул человек в форме, но без знаков различия. Впрочем, и различать особенно ничего не надо. У этого типа вдоль всего лба тянулась незримая надпись «военная контрразведка».
— Алексей Николаевич? — осведомилось лицо официальным тоном.
Патрульные притихли.
— Да.
— Вас куда определили?
Тут патрульные опустили оружие и в почтительном молчании куда-то тихо исчезли.
— К разведчикам.
— Вот и шкандыбай туда, Леша, не хрен по аэродрому шляться! — отбросил контрразведчик всякую официальность. — Еще раз увижу — арестую и посажу в зиндан.
Ага, зиндан. Это такая глубокая яма для содержания пленных и арестованных подозрительных типов. И оказывается, меня тут прекрасно знают! Просто я налетел на тупоголовых патрульных. То есть спроси я контрразведчика про Николь Кидман или Шона Коннери — он бы хрен вспомнил, кто это. А меня увидел — и сразу: «Алексей Николаич! Добро пожаловать в боевые войска!»
Вот она, слава и популярность! Ведь этот контрразведчик даже в документы мои не смотрел, а уже издалека определил, кто я и откуда. Есть чем гордиться! Мне.
— А кто прилетал на вертолете? — спросил я.
Контрик (именно так их называют в войсках) скорчил мину, почесал нос и нехотя ответил:
— Журналисты с генералами.
— А был там такой — Александр Колчин?
— Нет. Такой фамилии не значилось.
Я вздохнул.
— Дуй домой, Леша! — ласково посоветовал контрик.
На этой доброй ноте мы и расстались.
Забавно, он сказал «домой». Надеется, что я в этом вагоне пропишусь, что ли?
Однако оказалось, он не только контрразведчик, но и пророк. Все последующие годы я приезжал в Москву, как в командировку. Чуток отдыхал, писал материалы, брал деньги и снова ехал в Грозный. Порой казалось, что я родился в этой республике. И с детства ничего кроме войны не видел. И была у меня только одна забота все это время — выжить.
Вот так мимолетная встреча с контрразведкой ломает людям жизнь.
На следующий день мы с Шаховым решили вернуться в Моздок. Пора передавать материал в газету. Самый быстрый способ попасть к телефону — это сесть на вертолет. Благо они сновали тут десятками. И почти все по маршруту Моздок — Северный.
Каждый день на военный аэродром прибывали все новые подразделения войск.. Обратно шли вертушки с ранеными. На аэродроме в Моздоке их перегружали на самолеты и отправляли по городам: Москву, Питер, Ростов, Волгоград и далее везде.
В сопровождении майкопцев мы прикатили на аэродром. (Пусть теперь попробует какой-нибудь патруль подойти — замочим сразу.) Как ни парадоксально, нам повстречался все тот же генерал! Опять под шофе! Обрадовался, как старым друзьям:
— Ну что?! Посмотрели смерти в глаза?
— Да уж!
— Вот и славно! — Он обнял нас по-отечески. — Пишите там правду.
Вертушку на Моздок штурмовала толпа военных. Летчики в проходе буквально ногами отбивались от настойчивых пассажиров.
Мы остановились в недоумении. Куда лезть? Если они военных вышибают, то с гражданскими вообще церемониться не станут.
Но и тут генерал нам подсобил. Всех растолкал нашими телами, крича: «Генерала пропустите!» — подтащил нас к двери и гаркнул пилотам:
— Приказываю этих людей взять с собой!
Летчики козырнули.
— Это люди смотрели смерти в глаза! — добавил генерал свою любимую присказку.
Бьюсь об заклад, летчики только-только прилетели в зону боев. Как только генерал ввернул свое козырное «смерти в глаза», на лицах пилотов выразился ужас и почтение одновременно. Кажется, они решили, что мы не совсем обычные гражданские и натворили тут массу подвигов, раз о нас заботится сам генерал-лейтенант.
Вертушка все-таки домахалась своими винтами, и ее засосало в небо. Через полчаса мы очутились в Моздоке.
На военной базе все по-прежнему куда-то спешили, бежали, ехали. Мы с трудом нашли пресс-центр. Для журналистов там поставили прямой московский телефон.
Я набрал редакцию. На том конце провода телефонистки обрадовались, услышав нас, и принялись записывать под диктовку. Уловив несколько фраз из моего репортажа, какой-то офицер по работе с прессой бросился к столу и нажал рычаг телефона, обрывая связь.
— В чем дело? — раздраженно спросил я.
— Вы кто? По какому праву звоните? — Он вырвал трубку из моих рук.
— Мы журналисты, — я показал удостоверение.
— Откуда? Почему я вас не видел раньше?
— Был бы в Грозном — увидел бы! — вскипел я.
— А кто вам разрешил посещать Грозный? Это запрещено.
— Дайте телефон!
— Не дам! — Военный заграбастал со стола аппарат и прижал к груди. — Вы не имели права ездить в Грозный! Это строжайше запрещено!
Вокруг собралась толпа любопытствующих журналистов. Но в спор никто не вмешивался.
— Дайте телефон. Мне надо позвонить!
— Не дам! Это мой телефон.
Я развернулся и пошел к выходу.
Военный из пресс-службы догнал меня уже в коридоре:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Полковник махнул предложенную стопку водки и добавил уже в дверях:
— Вот так вот, журналисты! Вы только про этого дурака не пишите. Я его уже и так наказал.
Мы снова разлили по кругу. Разбавили водку женьшенем из ампул. Получилось опять неплохо.
— Слушай, а ты когда домой? — спросил я Сергея.
— Скоро. Вот еще трупы своих дособираем. Потом домой… — Он сладко потянулся. — Так надоело уже все. Эта война, эта грязь. Хочется в ванную, одеколончик, надеть костюм.
— Насчет ванной не обещаю, но одеколон или там лосьон для бритья — запросто! — сказал я.
— Откуда?
— В Моздок прокатимся. Нам материал все равно надо сдавать. А потом вернемся с товаром.
— Что-то не верится, что вы сюда еще вернетесь.
Глава 22
Утром, когда разведчики уехали в Грозный сопровождать какого-то генерала, в вагон заглянул незнакомый офицер:
— Ты журналист?
Я кивнул.
— Из Москвы?
Я снова кивнул.
— Там твои коллеги из Москвы на аэродром прилетели. Если поспешишь, успеешь с ними поговорить.
До взлетной полосы — километров пять. Я бежал что есть сил. В душе слабенькая надежда — вдруг прилетел Сашка Колчин? Я обязательно заберу его к разведчикам.
Весь в мыле, выскочил на взлетку и увидел уходящий в сторону Моздока чистенький и опрятный вертолет. По его виду даже дурак определил бы, что именно на нем прилетало высокое армейское начальство в сопровождении журналистов.
— А ну стой!
Я обернулся.
Ко мне шли трое патрульных:
— Кто?
Я достал документы:
— Журналист.
Они переглянулись. И наставили на меня автоматы:
— Откуда взялся?
Меня достал этот глупый вопрос. На километры вокруг все военные уже давно знают, что у разведчиков сидят двое журналистов из Москвы!
— Мы у разведчиков стоим.
— А ну-ка! — Старший патруля шевельнул автоматом. Хотел еще что-то жестко добавить, но не успел.
Из-за его спины неожиданно выглянул человек в форме, но без знаков различия. Впрочем, и различать особенно ничего не надо. У этого типа вдоль всего лба тянулась незримая надпись «военная контрразведка».
— Алексей Николаевич? — осведомилось лицо официальным тоном.
Патрульные притихли.
— Да.
— Вас куда определили?
Тут патрульные опустили оружие и в почтительном молчании куда-то тихо исчезли.
— К разведчикам.
— Вот и шкандыбай туда, Леша, не хрен по аэродрому шляться! — отбросил контрразведчик всякую официальность. — Еще раз увижу — арестую и посажу в зиндан.
Ага, зиндан. Это такая глубокая яма для содержания пленных и арестованных подозрительных типов. И оказывается, меня тут прекрасно знают! Просто я налетел на тупоголовых патрульных. То есть спроси я контрразведчика про Николь Кидман или Шона Коннери — он бы хрен вспомнил, кто это. А меня увидел — и сразу: «Алексей Николаич! Добро пожаловать в боевые войска!»
Вот она, слава и популярность! Ведь этот контрразведчик даже в документы мои не смотрел, а уже издалека определил, кто я и откуда. Есть чем гордиться! Мне.
— А кто прилетал на вертолете? — спросил я.
Контрик (именно так их называют в войсках) скорчил мину, почесал нос и нехотя ответил:
— Журналисты с генералами.
— А был там такой — Александр Колчин?
— Нет. Такой фамилии не значилось.
Я вздохнул.
— Дуй домой, Леша! — ласково посоветовал контрик.
На этой доброй ноте мы и расстались.
Забавно, он сказал «домой». Надеется, что я в этом вагоне пропишусь, что ли?
Однако оказалось, он не только контрразведчик, но и пророк. Все последующие годы я приезжал в Москву, как в командировку. Чуток отдыхал, писал материалы, брал деньги и снова ехал в Грозный. Порой казалось, что я родился в этой республике. И с детства ничего кроме войны не видел. И была у меня только одна забота все это время — выжить.
Вот так мимолетная встреча с контрразведкой ломает людям жизнь.
На следующий день мы с Шаховым решили вернуться в Моздок. Пора передавать материал в газету. Самый быстрый способ попасть к телефону — это сесть на вертолет. Благо они сновали тут десятками. И почти все по маршруту Моздок — Северный.
Каждый день на военный аэродром прибывали все новые подразделения войск.. Обратно шли вертушки с ранеными. На аэродроме в Моздоке их перегружали на самолеты и отправляли по городам: Москву, Питер, Ростов, Волгоград и далее везде.
В сопровождении майкопцев мы прикатили на аэродром. (Пусть теперь попробует какой-нибудь патруль подойти — замочим сразу.) Как ни парадоксально, нам повстречался все тот же генерал! Опять под шофе! Обрадовался, как старым друзьям:
— Ну что?! Посмотрели смерти в глаза?
— Да уж!
— Вот и славно! — Он обнял нас по-отечески. — Пишите там правду.
Вертушку на Моздок штурмовала толпа военных. Летчики в проходе буквально ногами отбивались от настойчивых пассажиров.
Мы остановились в недоумении. Куда лезть? Если они военных вышибают, то с гражданскими вообще церемониться не станут.
Но и тут генерал нам подсобил. Всех растолкал нашими телами, крича: «Генерала пропустите!» — подтащил нас к двери и гаркнул пилотам:
— Приказываю этих людей взять с собой!
Летчики козырнули.
— Это люди смотрели смерти в глаза! — добавил генерал свою любимую присказку.
Бьюсь об заклад, летчики только-только прилетели в зону боев. Как только генерал ввернул свое козырное «смерти в глаза», на лицах пилотов выразился ужас и почтение одновременно. Кажется, они решили, что мы не совсем обычные гражданские и натворили тут массу подвигов, раз о нас заботится сам генерал-лейтенант.
Вертушка все-таки домахалась своими винтами, и ее засосало в небо. Через полчаса мы очутились в Моздоке.
На военной базе все по-прежнему куда-то спешили, бежали, ехали. Мы с трудом нашли пресс-центр. Для журналистов там поставили прямой московский телефон.
Я набрал редакцию. На том конце провода телефонистки обрадовались, услышав нас, и принялись записывать под диктовку. Уловив несколько фраз из моего репортажа, какой-то офицер по работе с прессой бросился к столу и нажал рычаг телефона, обрывая связь.
— В чем дело? — раздраженно спросил я.
— Вы кто? По какому праву звоните? — Он вырвал трубку из моих рук.
— Мы журналисты, — я показал удостоверение.
— Откуда? Почему я вас не видел раньше?
— Был бы в Грозном — увидел бы! — вскипел я.
— А кто вам разрешил посещать Грозный? Это запрещено.
— Дайте телефон!
— Не дам! — Военный заграбастал со стола аппарат и прижал к груди. — Вы не имели права ездить в Грозный! Это строжайше запрещено!
Вокруг собралась толпа любопытствующих журналистов. Но в спор никто не вмешивался.
— Дайте телефон. Мне надо позвонить!
— Не дам! Это мой телефон.
Я развернулся и пошел к выходу.
Военный из пресс-службы догнал меня уже в коридоре:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83