А на сухом и пыльном Льяже они заполнили грузовые отсеки коврами, гобеленами и одеялами из бамберовой шерсти, предназначенными для уличных рынков на Салабрии VI.
Кейла стала Меньше беспокоиться по поводу грузов, осознав, что ее товарищи по команде не больше ее заинтересованы в контактах с властями. В сущности, «Фальстаф» служил почти безупречным укрытием. Где изгнанник может спрятаться лучше, чем среди других подобных себе?
В конце первого месяца ее пребывания на «Фальстафе» Кейлу соблазнили участвовать в вечерних песнопениях, организуемых Арсобадесом после обеда.
– Давай, Кэти! – Арсобадес извлек жизнерадостное арпеджио из своей лютни. – Петь все умеют. Я знаю, у тебя получится; судя по твоему виду, у тебя прирожденное контральто.
Возможно, дело было в хорошей пище и полном желудке, или в бокале вина, или, может быть, даже в ободряющем улюлюканье Раба и Саломеи, но Кейла почувствовала, как тает ее внутренняя скованность. Вскоре она встала и согласилась спеть старую песню, которую очень любил ее отец: «Зеленые холмы Земли». Она пропела куплеты, ни разу не сбившись и даже почти не сфальшивив. Арсобадес был в восторге и крепко обнял ее под аплодисменты присутствующих.
– Она прирожденная певица! – сияя, воскликнул он. – Я это знал. Кэти, дорогая, ты у нас будешь распевать мадригалы еще до следующей посадки!
Слова Арсобадеса согрели ей сердце. Кейла уже долгое время не чувствовала себя так уютно в человеческом обществе. Осмелев от аплодисментов, Кейла попробовала исполнить другую песню из репертуара своего отца – «Моя любовь похожа на красную розу». Допев до середины, она заметила, что Арсобадес чем-то обеспокоен: его здоровый румянец сменился бледностью почти пепельного оттенка. Она торопливо завершила песню, несколько раз споткнувшись в припеве и закончив слабой, дрожащей нотой в глубоком миноре.
Арсобадес молча встал и вышел из комнаты. Кейла озадаченно посмотрела ему вслед.
– Что я сделала не так? – спросила она. – Я плохо пела?
Раб печально покачал головой.
– Нет. Это была любимая песня его жены.
– Жена Арсобадеса? – Сперва Кейла не отнеслась к его словам серьезно. – Ах да, конечно! – Она улыбнулась и обвела комнату взглядом, но никто, похоже, не хотел присоединиться к веселью.
– Его жену звали Анна, – тихо сказала Саломея. – Они пели вместе, когда жили в Вардалии, – в клубах, на улицах. Потом она пристрастилась к брину и через некоторое время умерла. Поэтому Арсобадес и отправился в космос.
– Я не знала, – пробормотала Кейла, терзаясь раскаянием. Ну почему из всех песен она выбрала именно эту?
– Не знала? – повторил Раб. – Ты никак не могла узнать. Не расстраивайся.
В отношениях между Кейлой и Арсобадесом появился холодок. Так продолжалось несколько недель, а потом он вдруг подмигнул ей, вытащил свою лютню и вернулся к обычному, благодушно-веселому настроению. Неприятный эпизод остался позади. Кейла с радостью погрузилась в рутинную работу и постепенно начала забывать о жизни под землей.
В промежутках между посадками Кейла была вынуждена поддерживать свою маскировку и красить волосы. Она тщательно следила за появлением первых рыжих корешков, и тогда, под покровом ночи, тайком пробиралась в уборную, запирая за собой дверь. Нанесение краски, локон за локоном, было кропотливым и довольно неприятным занятием. От едкого запаха у нее слезились глаза. По окончании процедуры Кейле приходилось целый час тратить на удаление следов краски с кафельных стен. На следующее утро она зевала в штурманской рубке, вызывая язвительные замечания со стороны Келсо и Саломеи, но это ее мало волновало. По крайней мере, в облике пегой Кэти она оставалась в безопасности.
Кейла заворожено смотрела на красные, зеленые и синие огоньки звезд, сидя на наблюдательной палубе. Она не заметила, как Раб подошел к ней сзади.
– Красная – это Арес IV, – сообщил он. – А зеленая – Минерва. А вон то маленькое белое пятнышко – ее планета Минноу.
– Тебе приходилось бывать там?
– Да. Удивительное место: зеленый воздух и голубая почва. Желтые озера. Часто идут дожди изумрудного цвета. В общем, довольно красивое зрелище.
Кейла улыбнулась, представив себе, как это может выглядеть. Вселенная была гораздо богаче, чем она могла вообразить. В новой жизни она сможет увидеть и сделать больше, чем под своим настоящим именем, на виду у закона. Она снова и снова просила Раба говорить ей, как называются разные звезды, и повторяла их названия про себя, словно молитву или обещание. Арес IV, Минерва и Минноу. Когда-нибудь она увидит изумрудный дождь и ощутит его своей кожей. Она будет гулять по голубой земле. Когда-нибудь.
По ночам ей снились багровые тоннели – таинственные, полупрозрачные, наполненные зловещими тенями, которые подкрадывались к ней, но ни разу не успевали коснуться ее до пробуждения. Эхо шагов еще звучало в ее сознании, когда она рывком садилась в постели. Лишь успокаивающее «буум-чукка-буум» корабельных двигателей отгоняло ночные тени прочь.
Но в одну из ночей сон продолжался дольше обычного. Она попала в подземное землетрясение. Вокруг рушились тонны горной породы, угрожая в любой момент раздавить ее. Кейла закричала и проснулась, почувствовав руку Грир на своем плече.
– Ты кричала во сне.
Кейла провела ладонью по лицу и обнаружила слезы.
– Мне снился кошмар, – прошептала она.
– Вот как? Должна сказать, у тебя навязчивые кошмары. Ты кричишь во сне каждую ночь, с тех пор как появилась здесь.
– Извини. Ты хочешь, чтобы я переселилась в другое место?
– Разве я это говорила? – Грир присела на краешек ее койки. – Ты не хочешь рассказать мне о себе?
Кейла ощутила внезапное желание снять с плеч свою ношу. Ночь располагала к откровенности… Нет, она не может. Никто не должен знать, никогда.
– Нет, – коротко ответила она.
– Ты слишком молода для таких страшных секретов.
– Мне хотелось бы тебе рассказать, Грир, но поверь: я просто не могу.
Грир вздохнула.
– О'кей. Жизнь вообще сволочная штука, и с возрастом она становится только хуже. – Она встала и пошла к своей постели. – Но если я тебе понадоблюсь, то не стесняйся.
– Спасибо.
Кейла лежала в темноте с широко открытыми глазами, слушая, как дыхание Грир постепенно становится ровным и глубоким. «Если бы только я могла доверять ей, – подумала она. – Если бы…»
После наблюдательной палубы из всех многочисленных помещений «Фальстафа» Кейле больше всего нравился отсек гидропоники: свежий запах растущей зелени, музыкальное капанье воды, рассеянный розовый свет и отражающие поверхности. Все это напоминало ей о матери. С разрешения Морган она возилась с растениями, удаляя сухие листья и дыша свежим кислородом.
Время от времени сюда забредала Пуука, подозрительно косилась в сторону Кейлы и устраивалась под столом, взмахнув пушистым хвостом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Кейла стала Меньше беспокоиться по поводу грузов, осознав, что ее товарищи по команде не больше ее заинтересованы в контактах с властями. В сущности, «Фальстаф» служил почти безупречным укрытием. Где изгнанник может спрятаться лучше, чем среди других подобных себе?
В конце первого месяца ее пребывания на «Фальстафе» Кейлу соблазнили участвовать в вечерних песнопениях, организуемых Арсобадесом после обеда.
– Давай, Кэти! – Арсобадес извлек жизнерадостное арпеджио из своей лютни. – Петь все умеют. Я знаю, у тебя получится; судя по твоему виду, у тебя прирожденное контральто.
Возможно, дело было в хорошей пище и полном желудке, или в бокале вина, или, может быть, даже в ободряющем улюлюканье Раба и Саломеи, но Кейла почувствовала, как тает ее внутренняя скованность. Вскоре она встала и согласилась спеть старую песню, которую очень любил ее отец: «Зеленые холмы Земли». Она пропела куплеты, ни разу не сбившись и даже почти не сфальшивив. Арсобадес был в восторге и крепко обнял ее под аплодисменты присутствующих.
– Она прирожденная певица! – сияя, воскликнул он. – Я это знал. Кэти, дорогая, ты у нас будешь распевать мадригалы еще до следующей посадки!
Слова Арсобадеса согрели ей сердце. Кейла уже долгое время не чувствовала себя так уютно в человеческом обществе. Осмелев от аплодисментов, Кейла попробовала исполнить другую песню из репертуара своего отца – «Моя любовь похожа на красную розу». Допев до середины, она заметила, что Арсобадес чем-то обеспокоен: его здоровый румянец сменился бледностью почти пепельного оттенка. Она торопливо завершила песню, несколько раз споткнувшись в припеве и закончив слабой, дрожащей нотой в глубоком миноре.
Арсобадес молча встал и вышел из комнаты. Кейла озадаченно посмотрела ему вслед.
– Что я сделала не так? – спросила она. – Я плохо пела?
Раб печально покачал головой.
– Нет. Это была любимая песня его жены.
– Жена Арсобадеса? – Сперва Кейла не отнеслась к его словам серьезно. – Ах да, конечно! – Она улыбнулась и обвела комнату взглядом, но никто, похоже, не хотел присоединиться к веселью.
– Его жену звали Анна, – тихо сказала Саломея. – Они пели вместе, когда жили в Вардалии, – в клубах, на улицах. Потом она пристрастилась к брину и через некоторое время умерла. Поэтому Арсобадес и отправился в космос.
– Я не знала, – пробормотала Кейла, терзаясь раскаянием. Ну почему из всех песен она выбрала именно эту?
– Не знала? – повторил Раб. – Ты никак не могла узнать. Не расстраивайся.
В отношениях между Кейлой и Арсобадесом появился холодок. Так продолжалось несколько недель, а потом он вдруг подмигнул ей, вытащил свою лютню и вернулся к обычному, благодушно-веселому настроению. Неприятный эпизод остался позади. Кейла с радостью погрузилась в рутинную работу и постепенно начала забывать о жизни под землей.
В промежутках между посадками Кейла была вынуждена поддерживать свою маскировку и красить волосы. Она тщательно следила за появлением первых рыжих корешков, и тогда, под покровом ночи, тайком пробиралась в уборную, запирая за собой дверь. Нанесение краски, локон за локоном, было кропотливым и довольно неприятным занятием. От едкого запаха у нее слезились глаза. По окончании процедуры Кейле приходилось целый час тратить на удаление следов краски с кафельных стен. На следующее утро она зевала в штурманской рубке, вызывая язвительные замечания со стороны Келсо и Саломеи, но это ее мало волновало. По крайней мере, в облике пегой Кэти она оставалась в безопасности.
Кейла заворожено смотрела на красные, зеленые и синие огоньки звезд, сидя на наблюдательной палубе. Она не заметила, как Раб подошел к ней сзади.
– Красная – это Арес IV, – сообщил он. – А зеленая – Минерва. А вон то маленькое белое пятнышко – ее планета Минноу.
– Тебе приходилось бывать там?
– Да. Удивительное место: зеленый воздух и голубая почва. Желтые озера. Часто идут дожди изумрудного цвета. В общем, довольно красивое зрелище.
Кейла улыбнулась, представив себе, как это может выглядеть. Вселенная была гораздо богаче, чем она могла вообразить. В новой жизни она сможет увидеть и сделать больше, чем под своим настоящим именем, на виду у закона. Она снова и снова просила Раба говорить ей, как называются разные звезды, и повторяла их названия про себя, словно молитву или обещание. Арес IV, Минерва и Минноу. Когда-нибудь она увидит изумрудный дождь и ощутит его своей кожей. Она будет гулять по голубой земле. Когда-нибудь.
По ночам ей снились багровые тоннели – таинственные, полупрозрачные, наполненные зловещими тенями, которые подкрадывались к ней, но ни разу не успевали коснуться ее до пробуждения. Эхо шагов еще звучало в ее сознании, когда она рывком садилась в постели. Лишь успокаивающее «буум-чукка-буум» корабельных двигателей отгоняло ночные тени прочь.
Но в одну из ночей сон продолжался дольше обычного. Она попала в подземное землетрясение. Вокруг рушились тонны горной породы, угрожая в любой момент раздавить ее. Кейла закричала и проснулась, почувствовав руку Грир на своем плече.
– Ты кричала во сне.
Кейла провела ладонью по лицу и обнаружила слезы.
– Мне снился кошмар, – прошептала она.
– Вот как? Должна сказать, у тебя навязчивые кошмары. Ты кричишь во сне каждую ночь, с тех пор как появилась здесь.
– Извини. Ты хочешь, чтобы я переселилась в другое место?
– Разве я это говорила? – Грир присела на краешек ее койки. – Ты не хочешь рассказать мне о себе?
Кейла ощутила внезапное желание снять с плеч свою ношу. Ночь располагала к откровенности… Нет, она не может. Никто не должен знать, никогда.
– Нет, – коротко ответила она.
– Ты слишком молода для таких страшных секретов.
– Мне хотелось бы тебе рассказать, Грир, но поверь: я просто не могу.
Грир вздохнула.
– О'кей. Жизнь вообще сволочная штука, и с возрастом она становится только хуже. – Она встала и пошла к своей постели. – Но если я тебе понадоблюсь, то не стесняйся.
– Спасибо.
Кейла лежала в темноте с широко открытыми глазами, слушая, как дыхание Грир постепенно становится ровным и глубоким. «Если бы только я могла доверять ей, – подумала она. – Если бы…»
После наблюдательной палубы из всех многочисленных помещений «Фальстафа» Кейле больше всего нравился отсек гидропоники: свежий запах растущей зелени, музыкальное капанье воды, рассеянный розовый свет и отражающие поверхности. Все это напоминало ей о матери. С разрешения Морган она возилась с растениями, удаляя сухие листья и дыша свежим кислородом.
Время от времени сюда забредала Пуука, подозрительно косилась в сторону Кейлы и устраивалась под столом, взмахнув пушистым хвостом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76