– Кейла, – сказал он, – что ты сделала со своими чудесными волосами?
Услышав его голос, Кейле пришлось изо всех сил удерживать себя от желания потянуться к его теплу. «Химия, – твердила она себе. – Это всего лишь химическая реакция».
Отодвинувшись, она увидела страдание в его глазах.
– Ну почему ты так чертовски упряма? – спросил он. – Все могло бы быть чудесно, просто замечательно. Тебе нужно лишь сказать «да». Скажи «да», Кейла.
Она вспоминала его голос, его улыбку, прикосновение его губ, и воспоминания эти были сладостными. Но то, что он на самом деле ей предлагает, абсолютно невозможно. Сама мысль о союзе с ним была безумием. Глаза Кейлы вспыхнули.
– Должно быть, ты считаешь меня настоящей дурой, Йейтс.
Он вздохнул, словно спрашивал: «Ну что мне с тобой делать?» – и покачал головой.
– Ты же знаешь, что я могу упрятать тебя в тюрьму до конца твоих дней. Не заставляй меня делать это, Кейла.
– Если я соглашусь работать на тебя, это будет означать то же самое.
К ее удивлению, Келлер улыбнулся.
– Хороший ответ. – Он пересел на кушетку. – Знаешь, я не виню тебя за ту атаку. Мне не следовало так бессердечно обращаться с тобой. Мне очень жаль, Кейла.
– Мне тоже, – услышала она свой голос.
Он похлопал ее по руке.
– Вот и хорошо. Тогда расскажи мне о своих скитаниях. Почему ты предпочитаешь вести жизнь звездного бродяги, если есть возможность жить во дворце? Ты сможешь общаться с другими подобными тебе, есть нормальную пищу. Неужели тебе не тошно целыми месяцами торчать в тесных каютах?
Его тон был опасно соблазнительным. Кейла отодвинулась к краю кушетки.
– Тесных? – повторила она. – Мне никогда не было тесно в шахтах, так почему я теперь должна бояться тесноты?
– Но ты можешь видеть голубое небо, наслаждаться красотами Вардалии, завести новых друзей. Зачем мириться с очищенным воздухом и гидропонической преснятиной, перегоняя какую-то рухлядь от станции к станции?
– У меня уже есть друзья, – с жаром возразила она. – И мне нравится космос.
Он закатил глаза.
– Ну да, конечно. Вы, Риды, чертовски несговорчивые, и всегда были такими.
– В то время как для Келлеров наиболее характерны алчность и жажда наживы.
Йейтс сжал губы, но ничего не ответил. Он встал, потянулся к стенной панели и нажал на ее нижнюю часть. Наружу выползла чашка, наполненная прозрачной жидкостью. Он нажал на другую панель, и появился пузырек с пурпурным порошком, в котором сверкали синие искры.
Кейла посмотрела на порошок, и ей стало страшно.
– Это метакристаллическая соль? – спросила она.
– Да.
Она отвернулась.
– Если это для меня, то я отказываюсь.
– Посмотрим.
Йейтс всыпал в чашку немного метакристаллической соли. Жидкость зашипела и вспенилась.
Внезапно Кейла поняла, что не может шевелиться. Некая чудовищная сила – групповой разум? – сковала ее волю. Та же самая сила заставила ее разинуть рот и проглотить раствор.
Холодная жидкость проскользнула по пищеводу и глыбой льда осела в ее желудке.
Ничего не произошло.
Потом ее пульс участился, громом отдаваясь в ушах. Стены комнаты начали двигаться наружу и вовнутрь, наружу и вовнутрь. Пол вздулся, словно огромный пузырь. Йейтс неожиданно отодвинулся куда-то вдаль, нависая над ней как монстр с искаженными расстоянием чертами.
Потолок изогнулся, комната сузилась и потемнела. Кейла снова оказалась в тоннелях Стикса. Вокруг падали сталактиты, пронзая всех, кого она когда-либо знала и любила: отца, мать, Саломею, Раба, Игера, даже Третье Дитя. Все погибли под ударами сверкающих ограненных копий, разрезающих жизнь и сознание.
Земля тряслась, стены дрожали. Вулканы Стикса изрыгали огонь и пар.
Глубоко под бушующей поверхностью, в самом дальнем тоннеле, Кейла и Йейтс лежали обнаженными, сплетаясь в страстном объятии. Часть существа Кейлы застыла в ужасе, но другая ее часть хотела его, хотела взять то, что он мог ей дать. «Торопись, – думала она. – Скорее, иначе я взорвусь».
В своем неистовстве она начала рвать его тело, сдирая кожу, пока та не сползла лоскутами, оставшись у нее в руках. Теперь Йейтс превратился в скелет, злорадно ухмылявшийся ей жутким оскалом. Но она тоже стала скелетом. Они застыли в смертном оцепенении, из которого она уже никогда, никогда не освободится.
Сталактиты бомбардировали их, раскалываясь на самоцветы размером с кулак – метакристаллы, чья цена превосходила всякое воображение. Ударяясь о твердый каменный пол тоннеля, каждый кристалл взрывался во вспышке холодного огня. Метакристаллические бомбы падали чудовищным градом, обволакивая обнявшиеся скелеты багрянокрасным облаком, в котором плясали язычки синего пламени.
Череп Йейтса Келлера гулко расхохотался.
– Если ты не захочешь присоединиться к нам, то тебя можно будет использовать, – сказал он. – Нам нужен сильный трипат вроде тебя. И если ты не поможешь нам добровольно, найдутся другие способы.
Бормочущая, гримасничающая кукла, похожая на Кейлу, принялась выделывать антраша перед Келлером, кланяясь, кивая и пританцовывая, словно обезумевшая марионетка.
– Как тебе понравится стать верховой лошадью? – скелет-Йейтс щелкнул костяными пальцами, и кукла-Кейла покорно опустилась на четвереньки, склонив голову. Йейтс запрыгнул ей на спину и шлепнул ее по левой ляжке. Они побежали кругами по арене в зале, наполненном другими скелетами, где единственным дышащим и живым существом была кукла-Кейла.
– Нет! – закричала Кейла. – Нет, нет, нет!
Комната плыла у нее перед глазами. Кушетка, Йейтс, голые стены – все вернулось. Дикая галлюцинация закончилась так же быстро, как и началась.
Йейтс выжидающе смотрел на нее.
– Вот так, – сказал он. – Теперь ты лучше понимаешь меня.
– Я видела только кровь, – прошептала она. – Смерть и убийство.
– Смерть? – В его голосе звучало искреннее удивление. – Никакой эйфории? А краски? А узоры? А чувство невероятной силы?
– О чем ты болтаешь?
– О расширении границ сознания, которое происходит, когда употребляешь метакристаллическую соль. Разве ты этого не чувствовала?
– Ничего подобного.
– В таком случае что ты видела?
– Кошмар, – ответила она. – Я попала в преисподнюю, и ты тоже там был, Йейтс. Мы оба там были.
– Не понимаю.
Она заставила себя придвинуться ближе к нему.
– Послушай меня, Йейтс. Давай заключим перемирие, ладно? Там, в городе, назревает опасность. Вся Вардалия может оказаться разрушенной.
– Не говори глупостей.
– Я не шучу. Двое мужчин со станции Маммот доставили сюда достаточно ядерных боеголовок, чтобы стереть Вардалию с лица Сент-Альбана.
Он снисходительно улыбнулся.
– И я полагаю, они ввезли это смертоносное оружие контрабандой?
– Контрабандой можно ввезти все что угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76