Ленты чармового огня, брошенного Азофелем на ряды атакующих, выгнулись дугами от меча змея, высоко поднятого в мертвой хватке Смидди Tea. Она направляла силу Лучезарного. Иссохший хрупкий силуэт старухи принял неземной вид, сила снов подняла ее на цыпочки. Она видела то, что воспринимал Азофель.
По лесным склонам, по дальним горам неудержимо катился разрушительный поток народа гномов. Все куклы-черви Края Мира собрались в Лесу Призраков, чтобы вернуть себе Ожерелье Душ.
— Они его отберут! — услышала Смидди Tea жалобное хныканье кобольда, но чувствовала, что Лучезарный его не слушает. Быстро текла из него энергия, передаваясь ей и ее мечу хлесткими бичами молний. Сила Азофеля вливалась в Смидди Tea и била огненными стрелами по ордам гномов, а те, шатаясь, метались по ослепительному лесу.
Десятки и сотни их падали, и в смертных судорогах корчились личинки — огромные дергающиеся кольчатые тела, белые как тесто, покрытые жестким ворсом. Летучий туман уничтоженного волшебства сливался в дымные клубы и повисал между деревьями.
Но Азофелю не удавалось уничтожать гномов достаточно быстро. Смидди Tea первой ощутила, как убывает сила Лучезарного. Затрепетал льющийся через нее поток, лунное сияние над головой померкло. Реже стали бить молнии с острия меча, их стало меньше, и потом они прекратились.
Сомкнулась вокруг темнота ночи, и руки Смидди Tea бессильно повисли. Отяжелевший вдруг меч потянул вниз, и старуха упала коленями на утоптанную землю. Мелькнула последняя общая с Лучезарным мысль: осталось еще много гномов, но далеко, на той стороне гор — все ближние погибли.
Бройдо бросился к своей бабке и подхватил ее на руки. Она прижимала к груди меч змея, и он горел ледяным огнем.
Рик Старый поднялся и в изумлении оглядел лежащих повсюду мертвых червей. На каждом корне лежали вповалку толстые, белые влажные тела. На рассвете лучи Извечной Звезды превратят бледные останки в хрупкие оболочки.
— Азофель? — робко позвал кобольд в тихую ночь. Ответом ему были лишь стоны раненых и умирающих.
— Там…
Смидди Tea махнула ослабевшей рукой в чащу, где ярче светились эктоплазменные дымы мертвых гномов.
Кобольд шагнул в ту сторону, откуда струился тусклый свет. Будто в кусочке зеленого утра выступали из тьмы побеги и кусты бересклета и снова сливались с ночной темнотой. Из мрака выступило несколько бойцов-эльфов с расширенными от страха глазами.
— Там он горит! — крикнул один.
— Он упал с неба! — завопил другой. — Он упал с неба, пылая!
Сердце Бройдо билось о ребра как летучая мышь. Он покрепче прижал к себе Смидди Tea и бросился в чащу за Риком Старым.
— Лучезарный не мог сразить их всех, — бормотала Смидди Tea. — За ними идут другие. Они не остановятся — пока не отберут обратно Ожерелье Душ.
Рик Старый пробирался сквозь деревья, не обращая внимания на резкую боль, когда торчащая стрела задевала за ветви. Он стремился к дымящемуся сиянию посреди подлеска.
Вдруг ветви и тонкие стволы стали хрупкими, начали рассыпаться пеплом, и под машущими руками кобольда вся стена растительности упала пыльным облаком. В клубящейся темноте пульсировал, подобно сердцу, тусклый красный свет.
Бройдо крепко прижал Смидди Tea лицом к себе, чтобы защитить от летящих углей и пепла. Он прищурился на еще не угасшее сияние в середине чащи и различил у дна воронки, где клубился туман, стоящую на ногах человеческую фигуру. Черты лица Азофеля — изогнутые глаза, длинный прямой нос, маленький рот с лепестками губ — светились коричневатым светом. Казалось, что ангельски-демоническое лицо выдавлено в металле, еще не остывшем после горна.
— Азофель? — позвал Рик, подходя ближе, пораженный обыкновенностью размеров сверхъестественного существа. — Азофель? Ты меня слышишь? Ты жив?
Фигура стояла обнаженная, пульсируя темной энергией, застывая в статую.
— Он жив… он жив… — пролепетала Смидди Tea и стала извиваться в руках Бройдо, пока он не поставил ее на ноги. Она шагнула в воронку и острием меча змея указала на каменное изваяние Азофеля. — Он отдал все, что у него было. Он убил их, сколько мог. Он отдал все…
От прикосновения острия меча статуя рассыпалась коркой золы, клочья разлетелись в клубах похрустывающей пыли, и из-под внешней оболочки открылось новое тело, от которого отскакивали искры.
Скрюченное существо дышало светом сквозь сломанную зольную оболочку, потом свет в нем иссяк, и осталась лишь безволосая кукла, тощая, как ящерица, пятнистая и все еще дымящаяся.
Рик подхватил съежившееся существо, выпавшее из треснувшей оболочки. В его руках Азофель был невесом, как дым. Трясущийся Лучезарный оказался не больше высохшего старичка и почти таким же легким.
— Он жив, он жив, — пропела старуха и подала Бройдо меч змея. В ее взгляде снова засветился острый ум. — Отведи кобольда и Лучезарного навстречу их судьбе, внук мой. Служи им, как они служили нам. Ступай, и пусть Ожерелье Душ уйдет от нашего клана подальше, чтобы гномы не убивали более наш народ.
Бройдо принял меч змея, и сразу же Смидди Tea отвернулась. Много погибло эльфов — но они бы погибли до единого, если бы кобольд и Лучезарный не сняли проклятие демона Тивела. Цена оказалась дорогой, но это была цена за спасение клана. Смидди Tea не стала оборачиваться на спасителей, не желая даже на миг отвлекать их от цели. И только выбравшись из воронки, она почти про себя произнесла благословение:
— Иди, внук мой, и да не будет тебе на пути препятствий, и да будут враги твои, избитые, валяться внизу, а ты да будешь парить над ними на огромных крыльях.
Часть вторая
В КОЛОДЕЦ ПАУКОВ
Любовь сама есть свое оправдание.
Висельные Свитки, Отрывок 4 стих 31
1. ЛАРА
Вниз по Колодцу Пауков спускалась укрытая плащом ведьма. Ей, призраку, не надо было карабкаться по щупальцам корней, выстлавшим стены Колодца, не надо было хвататься за скальные стены, сверкавшие потеками и выходами солей. Она просто плыла по широкой шахте, и плащ относило назад, а черные пряди разметались вокруг изорванного лица. В туманном синем свете, доходившем сверху, изрезанная кожа ведьмы сверкала кровью, и сквозь раны белели кости черепа.
Спускаясь, она видела мелькание своего отражения в кварцевых кристаллах, отполированных шагами пауков до зеркальной ясности. Окровавленное лицо не вызвало у нее отвращения, но все же ведьма с горечью вспоминала время, когда была цела.
Очень давно и очень далеко от исходного света Извечной звезды, глубоко в Бездне, на планете, в пустоте теневых миров, известных как Темный Берег, она была живой женщиной, и ее звали Лара.
С самых первых дней странное проклятие тяготело над ее жизнью. После рождения мать, туземная женщина, изгнанная из племени за то, что понесла дитя от бродяги, бросила ее на станции, где кончался лес и начиналась пустыня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91