БТР стоял на шоссе, точнее, на той самой, пропади она пропадом, дороге, которая вела на перевал и где сержант Мило Недич впервые возник на нашем пути. Я достал из рюкзака бинокль.
После минутной рекогносцировки я констатировал:
– Совершенно ясная и безусловная холера! Только их нам и не хватало для полного счастья.
– Поляки? – выдохнула Йованка.
– Они самые.
В этот момент вставшее уже солнце ослепительно отразилось от оптики моего соотечественника, стоявшего на броне боевой машины. Я успел завалить в траву привставшую на коленях Йованку. Причем совершенно необъяснимым образом она оказалась на спине, а я на ней сверху, уткнувшись лицом в ее пышный бюст. Подняв голову примерно через минуту, я нарвался на взгляд черных недоуменно вытаращенных глаз.
– Тебе что, плохо?
– Хорошо, – пробормотал я. – То есть, по правде говоря, ничего хорошего… Похоже, и ребята Ольшевского горят желанием встретиться с нами.
– И что из этого… – начала было Дорота и осеклась. Она выхватила у меня из рук бинокль и припала к нему. – Сержантик… Симпатичный. А вот и второй вылез, с автоматом… – Она шумно вздохнула. – Круто! Что за оглобля у них на башне?
– Крупнокалиберный пулемет, – сказал я. – Сматываться нужно отсюда, мои дорогие.
– Выходит, за нами охотятся? Класс! – восхищенно воскликнула обладательница самых голубых очей на свете. – Крупнокалиберный, Йезус-Мария!.. А он еще не хотел брать нас с собой!
Остановился я, когда под ногами захлюпало. Я сел на высокую кочку и начал стягивать башмаки.
– Будешь мыть ноги? – удивилась Йованка, когда я засунул в рюкзак снятые носки.
Я протянул ей парочку пластиковых мешков для мусора:
– Раздевайтесь, мои красавицы.
– Догола? – взвизгнула Дорота.
В рюкзаке нашлись мешки и для Супердвадцатки.
– Впереди вода, – пояснил я. – Не дай бог, если промочим верхнюю одежду и обувь. Через болото пойдем налегке и босиком…
– Откуда оно взялось здесь? – Лицо Йованки не покидало выражение растерянности.
– Болото? Там дальше деревня, вернее, что от нее осталось. Тем, кто жил здесь, одних мин вокруг деревни показалось мало. Эти умники устроили запруду на речке. Потом деревня сгорела. Вода залила минное поле, вот мы имеем то, что имеем… Предупреждаю, водичка холодная, зато на той стороне переоденетесь в сухое. Но идти будем долго…
– Долго? – не поверила журналистка.
– Здесь точно никто не разминировал. Придется соблюдать все предосторожности. Световой день короткий, боюсь, что ночевать будем в лесу. Тогда вы мне скажете спасибо за сухую одежду.
Короткий инструктаж я завершил эффектным мужским стриптизом: рубаха, майка… К сожалению, ловко снять с себя джинсы у меня не получилось. Запрыгав на одной ноге, я неуклюже плюхнулся на мокрую кочку. С шумом промчались над самой водой две серые утицы и селезень. Сначала Дорота через голову стянула с себя синее в белый горошек платье, оставшись в белых трусиках и купальном лифчике. Тело у нее было ухоженное, смуглое от морского загара.
– Нравится? – прозвучало у меня за спиной.
Я оглянулся и увидел свою работодательницу в воинственном великолепии. Широко расставив ноги в тяжелых армейских ботинках, она стояла надо мной, ее железные кулаки были уперты в бока, а глаза опасно сужены.
– Могу поспорить, – чеканя каждое слово, сказала она, – что ты забыл попросить Блажейского принести мешок с моей одеждой…
Я готов был провалиться сквозь землю. Оправдания мне не было, я действительно забыл, что ее вещички Блажейский повесил сушить за гостиницей. Как монумент укора, Йованка высилась надо мной – черноволосая, в моей рубахе и в моих запасных шортах. Вполне возможно, в моих сатиновых трусах. Голову бы дал на отсечение, что под рубахой у нее не было ничего: лифчика я отродясь не носил.
– Ничего страшного, – полепетал я. – Пойдешь замыкающей.
– Я и так шла последней, – безжалостно заметила Йованка.
– Значит, не нужно раздеваться…
– Чтобы ночью схлопотать пневмонию и умереть?… Не дождешься!.. Надеюсь, ты, Малкош, найдешь в себе силы не так часто оглядываться?
Я поспешно заверил, что так оно, конечно же, и будет.
– Слово польского офицера, – торжественно поклялся я. – Только бинты с колен не снимай: локти, колени и задницы нам пригодятся на горе.
Продвигались мы медленно, воды было по голень. Метров через двести я взял щуп в зубы и немного прибавил шагу: мин там, где мы шли, похоже, не было. А шли мы по архипелагу маленьких островков, практически на виду у всего белого света. Разве только от ребят с бронетранспортера мы были надежно прикрыты безымянной горой у перевала.
До насыпи, окружавшей пожарище, оставалось всего ничего, когда начались неожиданности. Сначала я наступил. Нет, не на пехотную мину, как поначалу подумал, а на вспоротую ножом ржавую консервную банку из-под тушенки. Я наступил на нее босой подошвой правой ноги, на которую, к счастью, еще не успел перенести тяжесть тела. Я представил себе рваную рану, чреватую неизбежной гангреной, и присел на корточках перевести дух. В этот миг я и увидел ползшего по воздуху слизняка. Ему зачем-то приспичило попасть с одной небольшой кочки на другую, еще меньше, и он полз в избранном направлении, совершенно игнорируя закон всемирного тяготения. Слизняк остановился, пошевелил рожками.
– Это надо же! – восхищенно воскликнул я и чуть было не оглянулся, чего, разумеется, категорически нельзя было делать, но тут вдруг до меня дошло, что никакое это не чудо природы, ползет эта маленькая тварь вовсе не по воздуху… Я протянул палец и поддел тонкую рыболовную леску, каковую сообразительный слизняк использовал в качестве мостика.
– Назад! И не двигаться! – сквозь зубы процедил я.
Бог улыбнулся нам и на этот раз: вместо пехотной мины на конце мнимой растяжки оказался рыболовный крючок с головой доисторической, уже времен межнационального конфликта, рыбы.
Я хотел было поделиться с девочками радостью, но мою голову на повороте категорически остановили:
– Кому сказано, не пялиться!..
И тогда я, как великое двуногое божество, осторожно взял не доползшего до цели слизняка двумя пальцами и перенес его с лески на маленькую кочку, так и не постигнув, честно говоря, божественным своим смыслом, на кой черт это ему нужно. «А какого хрена ты, старый дурак, лезешь под пули?» – задал я себе закономерный вопрос и не нашел на него ответа.
За первой запрудой уровень воды понизился, но не стало и островков, поросших кустарником, за которыми можно было спрятаться от тех, кто смотрел в бинокль со стороны дубовой рощи. Пришлось нам промежуток между первой и второй запрудами преодолевать на карачках, то бишь на коленях и руках, а через насыпь переползать и вовсе по-пластунски.
Первый привал мы устроили за остовом поваленного на бок грузовика без колес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91