Благодаря им ты выжила и выросла достаточно, чтобы ему противостоять. Тебе придется быть очень смелой, дорогая.
Рука старухи сжалась на руке девушки.
– Я знаю, Ана, – спокойно ответила Лорелин. – Я не испугана. Я всегда знала, что родилась для чего-то важного. Я верю, что мне предназначено быть… быть бойцом.
– Но ты заслужила право хотя бы знать, почему тебе придется сражаться. Это для того, чтобы защищать людей, чтобы спасать слабых от сильных. – Белые глаза Аны будто пытались заглянуть в душу Лорелин. – Будешь ли ты истинно готова рисковать своей жизнью, чтобы спасти чужую? Это очень важно, Лорелин: ты должна принять свою миссию по собственной воле.
– Я принимаю ее, Ана, – теперь, когда, наконец, знаю все.
– Наверное, еще не все, дорогая моя, но пока этого хватит. – Старая женщина улыбнулась и отпустила руку Лорелин, несколько успокоенная. – Если нам предназначено добиться мира, то Трина Лиа должна будет победить князя и его присных – но я надеюсь, что до этого пройдет еще много лет.
– Я буду биться с ним, где он захочет, – объявила Лорелин. – Кем бы он ни был, я заставлю его расплатиться за зло. Особенно если это он убил моих отца и мать!
У нее чуть задрожала нижняя губа.
– Мы не знаем, он ли это сделал, дорогая. Но боюсь, что это весьма вероятно.
Лорелин на миг склонила голову к коленям.
– Это моя вина, – прозвучал ее приглушенный голос. – Если мои родители погибли, то это из-за меня, из-за того, кто я. И аббат Шан, и монахи Ярдъяна. Они меня защитили, и теперь погибли из-за этого.
– Лорелин, милая…
Девушка подняла голову. Веснушчатое лицо побледнело, но слез на нем не было.
– Все хорошо, Ана. От этих мыслей мне еще сильнее хочется драться.
В этот момент стражник открыл дверь. Эйлия узнала темнокожего мохарца, которого впервые видела в библиотеке Академии целую вечность назад.
– Обед, – мрачно объявил он, жестом приказывая выйти из каюты.
– Йомар… – начала Лорелин, но он ее оборвал.
– Молчать! – бросил он коротко и угрюмо и повернулся спиной.
Когда женщины подходили к двери, что-то серое и быстрое проскочило внутрь. Эйлия отпрянула, на миг подумав, что это огромная крыса. Но потом разглядела, что это кошка Аны, Метелка.
– А, вот и ты, моя милая! – приветствовала Ана свою любимицу. Кошка вспрыгнула на бочку и замурлыкала. – Что ты здесь делаешь?
– Надеюсь, охотится на крыс, – заметила Эйлия. – Только лучше бы поосторожнее. Если зимбурийцы ее поймают, могут и за борт выкинуть.
– Я их самих за борт покидаю, пусть только попробуют! – крикнула Лорелин, подставляя руки. Кошка прыгнула в них и стала тыкаться носом в лицо девушки.
Ана провела девушек в общий отсек нижней палубы. Эйлия подумала, что надо бы порадоваться этому выходу из тесной клетушки, но в большой каюте было немногим лучше. Запах там стоял ужасный – пот и немытые тела, и ей не слишком нравилось, как поглядывают некоторые мужчины на нее и на Лорелин. Хотя почти все старались смотреть в сторону. Либо они боялись ведьм, либо не смели посягать на законную добычу своего тирана.
Один из них встал. Светлые волосы его смотрелись подозрительно среди темных голов. Эйлия, как всегда, уставилась на него. В этой фантасмагории Эйлии труднее всего было принять одну вещь – ту, которая более всего заставляла считать эту явь сном: присутствие Дамиона Атариэля. Она слушала рассказ Лорелин о свитке, который он привез с архипелага, рассказ Аны о его встрече с немереями, и это было так похоже на выдуманные сказки, которые она любила читать, что легко было поверить, будто все это – из ее распухшей головы. Молодой священник бывал в стольких ее снах; а потому это тоже такой сон. Она смотрела на него, стоя в очереди за своей долей тощей водянистой похлебки, которая была сегодня на обед. Он был похож на того Дамиона, которого она знала в Академии. Хотя подбородок покрыт щетиной и глаза затуманены усталостью, но все такие же ярко-синие, и нечесаные волосы такие же золотисто-светлые.
Он на миг поднял глаза и встретился с ней взглядом.
– Мне очень жаль, что так вышло, Эйлия, – сказал он тихо, подвигаясь к ней. – Надо было мне знать, что не стоит влезать в это дело. Но ты была вообще ни при чем…
– Эй, ты! Пленный! С женщинами не разговаривать! – рявкнул солдат.
Священник поднял руки беспомощным жестом и снова отвернулся.
* * *
Чуть позже в мрачные мысли Дамиона ворвался низкий голос.
– Вставай, поп!
Дамион поднял покрасневшие глаза и увидел, что к нему обращается Йомар. Мохарец был одет в длинную меховую шубу и держал под мышкой такую же.
– Пойдешь на палубу. – Он протянул шубу и бросил: – Напяливай.
– Но зачем…
– Без разговоров! – рявкнул мохарец.
Дамион видел, что Йомар трезв, а потому в плохом настроении. Он натянул тулуп, потом за своим мрачным вожатым подошел к деревянной лестнице, выводящей на палубу. Не хотят ли зимбурийцы бросить его за борт акулам? Но тогда они вряд ли дали бы ему шубу.
Холод на палубе обрушился как удар, и Дамион ахнул. Ветер резал лицо, вода и небо имели одинаково свинцовый цвет. В этот северный океан весна не пришла: Дамион видел, как застывает на ветру его дыхание. Матросы и солдаты стояли вокруг, неотличимые друг от друга – не похожие на людей фигуры в громоздких мехах. Вздымались и опадали возле корабля серые волны, покрытые паутиной пены, и палуба постоянно качалась, иногда становясь круто, как скат крыши. Чтобы сохранить равновесие, Дамиону пришлось яростно махать руками и качаться, как в ритуальном танце. Льдины мотались на волнах, и еще два корабля пробивались справа сквозь ледяную черноту воды. Это были не весельные суда с треугольными парусами, какие он видел на архипелагах, а галеоны, как тот, на котором ехал он: большие суда, предназначенные для плавания против ветра, с прямоугольными парусами, как корабли запада, и только один треугольный парус на корме.
На одном корабле он заметил царский флаг Зимбуры с солнцем и задрожал совсем не от холода. Зачем царь-бог решился на такое опасное путешествие, бросив царство на милость возможных узурпаторов?
«Он верит в судьбу, верит, что вернется победителем с Камнем Звезд в руках, и никто не сможет против него выстоять…» Слева по курсу виднелась далекая земля – несколько испещренных снегом гор и серый пустой берег, но корабль шел не туда. Впереди не было ничего, кроме льда: несомненно, остатки полярных паковых льдов, лишь недавно начавших трескаться. Проплывали мимо опасные айсберги, вылепленные морем и ветром в странные формы. Пока Дамион смотрел, корабль прошел почти вплотную от огромной глыбы льда размером с Высокий Храм в Раймаре. Она даже похожа на храм, подумал Дамион, глядя завороженно – гладкая и белая, как лучший мрамор, и две огромные вырезанные морем колонны, обрамляющие вход втемную синеву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Рука старухи сжалась на руке девушки.
– Я знаю, Ана, – спокойно ответила Лорелин. – Я не испугана. Я всегда знала, что родилась для чего-то важного. Я верю, что мне предназначено быть… быть бойцом.
– Но ты заслужила право хотя бы знать, почему тебе придется сражаться. Это для того, чтобы защищать людей, чтобы спасать слабых от сильных. – Белые глаза Аны будто пытались заглянуть в душу Лорелин. – Будешь ли ты истинно готова рисковать своей жизнью, чтобы спасти чужую? Это очень важно, Лорелин: ты должна принять свою миссию по собственной воле.
– Я принимаю ее, Ана, – теперь, когда, наконец, знаю все.
– Наверное, еще не все, дорогая моя, но пока этого хватит. – Старая женщина улыбнулась и отпустила руку Лорелин, несколько успокоенная. – Если нам предназначено добиться мира, то Трина Лиа должна будет победить князя и его присных – но я надеюсь, что до этого пройдет еще много лет.
– Я буду биться с ним, где он захочет, – объявила Лорелин. – Кем бы он ни был, я заставлю его расплатиться за зло. Особенно если это он убил моих отца и мать!
У нее чуть задрожала нижняя губа.
– Мы не знаем, он ли это сделал, дорогая. Но боюсь, что это весьма вероятно.
Лорелин на миг склонила голову к коленям.
– Это моя вина, – прозвучал ее приглушенный голос. – Если мои родители погибли, то это из-за меня, из-за того, кто я. И аббат Шан, и монахи Ярдъяна. Они меня защитили, и теперь погибли из-за этого.
– Лорелин, милая…
Девушка подняла голову. Веснушчатое лицо побледнело, но слез на нем не было.
– Все хорошо, Ана. От этих мыслей мне еще сильнее хочется драться.
В этот момент стражник открыл дверь. Эйлия узнала темнокожего мохарца, которого впервые видела в библиотеке Академии целую вечность назад.
– Обед, – мрачно объявил он, жестом приказывая выйти из каюты.
– Йомар… – начала Лорелин, но он ее оборвал.
– Молчать! – бросил он коротко и угрюмо и повернулся спиной.
Когда женщины подходили к двери, что-то серое и быстрое проскочило внутрь. Эйлия отпрянула, на миг подумав, что это огромная крыса. Но потом разглядела, что это кошка Аны, Метелка.
– А, вот и ты, моя милая! – приветствовала Ана свою любимицу. Кошка вспрыгнула на бочку и замурлыкала. – Что ты здесь делаешь?
– Надеюсь, охотится на крыс, – заметила Эйлия. – Только лучше бы поосторожнее. Если зимбурийцы ее поймают, могут и за борт выкинуть.
– Я их самих за борт покидаю, пусть только попробуют! – крикнула Лорелин, подставляя руки. Кошка прыгнула в них и стала тыкаться носом в лицо девушки.
Ана провела девушек в общий отсек нижней палубы. Эйлия подумала, что надо бы порадоваться этому выходу из тесной клетушки, но в большой каюте было немногим лучше. Запах там стоял ужасный – пот и немытые тела, и ей не слишком нравилось, как поглядывают некоторые мужчины на нее и на Лорелин. Хотя почти все старались смотреть в сторону. Либо они боялись ведьм, либо не смели посягать на законную добычу своего тирана.
Один из них встал. Светлые волосы его смотрелись подозрительно среди темных голов. Эйлия, как всегда, уставилась на него. В этой фантасмагории Эйлии труднее всего было принять одну вещь – ту, которая более всего заставляла считать эту явь сном: присутствие Дамиона Атариэля. Она слушала рассказ Лорелин о свитке, который он привез с архипелага, рассказ Аны о его встрече с немереями, и это было так похоже на выдуманные сказки, которые она любила читать, что легко было поверить, будто все это – из ее распухшей головы. Молодой священник бывал в стольких ее снах; а потому это тоже такой сон. Она смотрела на него, стоя в очереди за своей долей тощей водянистой похлебки, которая была сегодня на обед. Он был похож на того Дамиона, которого она знала в Академии. Хотя подбородок покрыт щетиной и глаза затуманены усталостью, но все такие же ярко-синие, и нечесаные волосы такие же золотисто-светлые.
Он на миг поднял глаза и встретился с ней взглядом.
– Мне очень жаль, что так вышло, Эйлия, – сказал он тихо, подвигаясь к ней. – Надо было мне знать, что не стоит влезать в это дело. Но ты была вообще ни при чем…
– Эй, ты! Пленный! С женщинами не разговаривать! – рявкнул солдат.
Священник поднял руки беспомощным жестом и снова отвернулся.
* * *
Чуть позже в мрачные мысли Дамиона ворвался низкий голос.
– Вставай, поп!
Дамион поднял покрасневшие глаза и увидел, что к нему обращается Йомар. Мохарец был одет в длинную меховую шубу и держал под мышкой такую же.
– Пойдешь на палубу. – Он протянул шубу и бросил: – Напяливай.
– Но зачем…
– Без разговоров! – рявкнул мохарец.
Дамион видел, что Йомар трезв, а потому в плохом настроении. Он натянул тулуп, потом за своим мрачным вожатым подошел к деревянной лестнице, выводящей на палубу. Не хотят ли зимбурийцы бросить его за борт акулам? Но тогда они вряд ли дали бы ему шубу.
Холод на палубе обрушился как удар, и Дамион ахнул. Ветер резал лицо, вода и небо имели одинаково свинцовый цвет. В этот северный океан весна не пришла: Дамион видел, как застывает на ветру его дыхание. Матросы и солдаты стояли вокруг, неотличимые друг от друга – не похожие на людей фигуры в громоздких мехах. Вздымались и опадали возле корабля серые волны, покрытые паутиной пены, и палуба постоянно качалась, иногда становясь круто, как скат крыши. Чтобы сохранить равновесие, Дамиону пришлось яростно махать руками и качаться, как в ритуальном танце. Льдины мотались на волнах, и еще два корабля пробивались справа сквозь ледяную черноту воды. Это были не весельные суда с треугольными парусами, какие он видел на архипелагах, а галеоны, как тот, на котором ехал он: большие суда, предназначенные для плавания против ветра, с прямоугольными парусами, как корабли запада, и только один треугольный парус на корме.
На одном корабле он заметил царский флаг Зимбуры с солнцем и задрожал совсем не от холода. Зачем царь-бог решился на такое опасное путешествие, бросив царство на милость возможных узурпаторов?
«Он верит в судьбу, верит, что вернется победителем с Камнем Звезд в руках, и никто не сможет против него выстоять…» Слева по курсу виднелась далекая земля – несколько испещренных снегом гор и серый пустой берег, но корабль шел не туда. Впереди не было ничего, кроме льда: несомненно, остатки полярных паковых льдов, лишь недавно начавших трескаться. Проплывали мимо опасные айсберги, вылепленные морем и ветром в странные формы. Пока Дамион смотрел, корабль прошел почти вплотную от огромной глыбы льда размером с Высокий Храм в Раймаре. Она даже похожа на храм, подумал Дамион, глядя завороженно – гладкая и белая, как лучший мрамор, и две огромные вырезанные морем колонны, обрамляющие вход втемную синеву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119