Варево было со странным привкусом, но вполне съедобное. Особенно для человека, который пару дней провалялся без сознания. Я тщательно обглодала все попадавшиеся в бульоне косточки. Да что ж у них тут с едой-то так плохо? Судя по всему, курица была ровесницей Тамирайны и определенно померла от старости. Мясо с трудом удавалось отодрать от костей, а уж прожевать не получалось вовсе. Для больной девушки птичку могли бы найти и помоложе.
Когда я покончила то ли с обедом, то ли с завтраком, за меня взялись местные парикмахеры и косметологи: мыли, чистили, мазали какой-то дрянью, стригли и накручивали. Потом покормили еще раз — тем же супом. Никто и словом не обмолвился о планах богини. Хорошо, что я уже о них знала, и эта забота не ввела меня в заблуждение. Тамирайна заботилась не обо мне, она готовила тело для себя. Ну так пусть его и получит.
Богиня ждала меня в одной из комнат Замка. Из всей меблировки в зале стояло лишь одно кресло, да и то, видимо, было принесено сюда недавно. Рядом с креслом стояла Тамирайна.
— Рада видеть тебя живой и здоровой, девочка моя, — ласково промурлыкала бессмертная.
— Сказала бы, что это взаимно, да врать не хочу, — шмыгнув носом, буркнула я.
— Кажется, наша девочка не в настроении, — почти пропела Тамирайна. — Ну ничего, зато для меня сегодня — самый счастливый день за последнюю тысячу лет. Кстати, как тебе супчик? Птица не слишком жилистой оказалась?
— Да как сказать… Вот как раз птицу могли бы и помоложе выбрать. Еле сгрызла.
Тамирайна притворно опечалилась:
— Ты права, моя девочка. Но выбирать особо было не из чего. Я подумала, что суп из Аргуса придаст тебе жизненных сил. А Аргус ведь, сама знаешь, не молоденький.
— Как Аргус? — Я не могла поверить услышанному.
— Да так, — мерзко ухмыльнулась Тамирайна. — Аргус предал меня и стал смертным, поэтому я отвернула ему башку. А потом подумала: чего добру пропадать? И сварила из Тушки суп для любимой правнучки.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Значит, это были кости Аруса? И мясо тоже его? И эта мерзкая тварь Тамирайна заставил а меня съесть тело моего единственного друга? Она за это заплатит! Неведомым богом, если он вообще есть, клянусь, что Тамирайна заплатит за все: и за Архипа, и за Вульфыча, и за Аргуса. Даже демона ей в счет включу, хотя уж на него-то мне совсем наплевать.
— Ладно, пора проверить, из чего все-таки сделана наша девочка. Бросьте ее в огонь, — взмахнув рукой, скомандовала богиня.
По мановению ее руки в стене открылась дверь, за которой бушевало пламя. Двое дюжих амбалов, подхватив меня за руки, поволокли к этому домашнему крематорию. Нельзя сказать, что я очень сопротивлялась: совершенно не было сил.
Стражники бросили меня в огонь, и дверь за моей спиной захлопнулась. А в следующую долю секунды навалилась боль. Она пронзила каждую клеточку моего тела. Нет, казалось, что тело распалось на молекулы, и они плавятся в безжалостном огне. От такой боли сходят с ума. Вероятно, я тоже лишилась бы рассудка, если бы меня холодной волной не окатывала ярость. Мы и не такое выдерживали! Эта хилая богинечка в детской стоматологии во времена социализма не бывала! У тамошних лекарей даже такая садистка, как Тамирайна, многому бы могла поучиться! А меня в эту живодерню регулярно водили! И ничего — выдержала. Выдержу и сейчас, а потом уничтожу эту тварь. Как там пел Аргус? Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не жела-а-ет!
Не знаю, сколько продолжалось мое превращение в богиню. Может, несколько минут, может, несколько часов. Я с удивлением поняла, что огонь может быть любым (в том числе твердым), и свернулась в пламени калачиком неподалеку от двери. Так и лежала в позе зародыша. Несколько раз дверь открывалась и кто-то заглядывал, словно проверяя, готово ли жаркое, но у меня не было сил доползти до спасительной двери.
То ли я привыкала к боли, то ли она становилась все слабее и слабее. Пока не исчезла вовсе. Языки пламени уже не обжигали, скорее ласково обнимали, скользя по коже. Первородный огонь признал меня своей.
Я встала, чувствуя себя на редкость легко и хорошо. Теперь ясно, почему саламандры пляшут в огне. Мне тоже хотелось танцевать. Я оттолкнулась от языков пламени и… взлетела. Кажется, в Первородном огне возможно все! Эх, сюда бы еще ведерко мороженого!
Прямо мне в руки шлепнулось пластиковое ведерко с надписью «Аленка». В скобках приписано: мороженое шоколадное. А ложку к нему? Ложка появилась в ту же секунду. Примостившись на языке пламени, я вскрыла ведерко и попробовала мороженое. Совершенно обычный вкус. Стоп, Аргус же говорил, что в Первородном огне можно творить все что угодно. Сейчас и проверим. Хочу… шубу из шиншиллы, колье бриллиантовое, мешок золота, чемодан долларов, бутылку шампанского и тарелку бутербродов с икрой.
Пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы свалившееся богатство не пришибло меня. Весь заказ был доставлен буквально через секунду в лучшем виде. Только шуба оказалась не шиншилловой, а норковой. Ну, может, потому, что я не очень-то представляла себе, как выглядит эта самая шиншилла, и вообразила банальную норку. Впрочем, и это неплохо, у меня и норковой шубки никогда не было.
Развалившись в только что заказанном шезлонге, я ела мороженое, заедала его бутербродами и запивала шампанским, обозревая привалившее мне счастье. Так вот он какой, коммунизм! Чтобы все, что захочешь, — на халяву! Или это я путаю с рогом изобилия? В любом случае понятно, почему Тамирайне так хотелось сюда попасть! Жаль, что мне не с кем разделить все это богатство!
Это как это не с кем? Что за неверие в свои силы? Я тут богиня или кто? Да стоит мне только пожелать! Я пожелала Аргуса, и… ничего не произошло. Марину мне тоже не удалось воскресить. Архип и Вульфыч не возникли по моему велению. Грустно, но, похоже, пернатый был прав: богиня не смогла воскресить тех, кого когда-то любила.
Ну и зачем мне теперь эта норковая шубка и бриллиантовое колье, если никто из знакомых меня в этом не оценит? Если я никогда больше не увижу Марину, не услышу ехидных замечаний Аргуса. Никогда… Какое страшное слово! Может, кто-то в будущем и станет мне Дорог… Хотя нет, я не буду никого любить! Любви с меня хватит! Да и зачем, если те, кого любишь, уходят безвозвратно?
В этот момент дверь отворилась.
— Выходи! — приказала невидимая за стеной огня Тамирайна.
— Сщас, разбежалась! — откликнулась я, не вставая с шезлонга. — Зайди и возьми меня, если сможешь.
Богиня зашипела и отошла от двери. Но через несколько минут в огонь, покорные воле Тамирайны, полезли двое стражников. Заказав для надежности автомат Калашникова, я с интересом наблюдала, как амбалы ступили в пламя. После пяти минут истошных воплей тела стражников обуглились, а затем словно растворились в огне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Когда я покончила то ли с обедом, то ли с завтраком, за меня взялись местные парикмахеры и косметологи: мыли, чистили, мазали какой-то дрянью, стригли и накручивали. Потом покормили еще раз — тем же супом. Никто и словом не обмолвился о планах богини. Хорошо, что я уже о них знала, и эта забота не ввела меня в заблуждение. Тамирайна заботилась не обо мне, она готовила тело для себя. Ну так пусть его и получит.
Богиня ждала меня в одной из комнат Замка. Из всей меблировки в зале стояло лишь одно кресло, да и то, видимо, было принесено сюда недавно. Рядом с креслом стояла Тамирайна.
— Рада видеть тебя живой и здоровой, девочка моя, — ласково промурлыкала бессмертная.
— Сказала бы, что это взаимно, да врать не хочу, — шмыгнув носом, буркнула я.
— Кажется, наша девочка не в настроении, — почти пропела Тамирайна. — Ну ничего, зато для меня сегодня — самый счастливый день за последнюю тысячу лет. Кстати, как тебе супчик? Птица не слишком жилистой оказалась?
— Да как сказать… Вот как раз птицу могли бы и помоложе выбрать. Еле сгрызла.
Тамирайна притворно опечалилась:
— Ты права, моя девочка. Но выбирать особо было не из чего. Я подумала, что суп из Аргуса придаст тебе жизненных сил. А Аргус ведь, сама знаешь, не молоденький.
— Как Аргус? — Я не могла поверить услышанному.
— Да так, — мерзко ухмыльнулась Тамирайна. — Аргус предал меня и стал смертным, поэтому я отвернула ему башку. А потом подумала: чего добру пропадать? И сварила из Тушки суп для любимой правнучки.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Значит, это были кости Аруса? И мясо тоже его? И эта мерзкая тварь Тамирайна заставил а меня съесть тело моего единственного друга? Она за это заплатит! Неведомым богом, если он вообще есть, клянусь, что Тамирайна заплатит за все: и за Архипа, и за Вульфыча, и за Аргуса. Даже демона ей в счет включу, хотя уж на него-то мне совсем наплевать.
— Ладно, пора проверить, из чего все-таки сделана наша девочка. Бросьте ее в огонь, — взмахнув рукой, скомандовала богиня.
По мановению ее руки в стене открылась дверь, за которой бушевало пламя. Двое дюжих амбалов, подхватив меня за руки, поволокли к этому домашнему крематорию. Нельзя сказать, что я очень сопротивлялась: совершенно не было сил.
Стражники бросили меня в огонь, и дверь за моей спиной захлопнулась. А в следующую долю секунды навалилась боль. Она пронзила каждую клеточку моего тела. Нет, казалось, что тело распалось на молекулы, и они плавятся в безжалостном огне. От такой боли сходят с ума. Вероятно, я тоже лишилась бы рассудка, если бы меня холодной волной не окатывала ярость. Мы и не такое выдерживали! Эта хилая богинечка в детской стоматологии во времена социализма не бывала! У тамошних лекарей даже такая садистка, как Тамирайна, многому бы могла поучиться! А меня в эту живодерню регулярно водили! И ничего — выдержала. Выдержу и сейчас, а потом уничтожу эту тварь. Как там пел Аргус? Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не жела-а-ет!
Не знаю, сколько продолжалось мое превращение в богиню. Может, несколько минут, может, несколько часов. Я с удивлением поняла, что огонь может быть любым (в том числе твердым), и свернулась в пламени калачиком неподалеку от двери. Так и лежала в позе зародыша. Несколько раз дверь открывалась и кто-то заглядывал, словно проверяя, готово ли жаркое, но у меня не было сил доползти до спасительной двери.
То ли я привыкала к боли, то ли она становилась все слабее и слабее. Пока не исчезла вовсе. Языки пламени уже не обжигали, скорее ласково обнимали, скользя по коже. Первородный огонь признал меня своей.
Я встала, чувствуя себя на редкость легко и хорошо. Теперь ясно, почему саламандры пляшут в огне. Мне тоже хотелось танцевать. Я оттолкнулась от языков пламени и… взлетела. Кажется, в Первородном огне возможно все! Эх, сюда бы еще ведерко мороженого!
Прямо мне в руки шлепнулось пластиковое ведерко с надписью «Аленка». В скобках приписано: мороженое шоколадное. А ложку к нему? Ложка появилась в ту же секунду. Примостившись на языке пламени, я вскрыла ведерко и попробовала мороженое. Совершенно обычный вкус. Стоп, Аргус же говорил, что в Первородном огне можно творить все что угодно. Сейчас и проверим. Хочу… шубу из шиншиллы, колье бриллиантовое, мешок золота, чемодан долларов, бутылку шампанского и тарелку бутербродов с икрой.
Пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы свалившееся богатство не пришибло меня. Весь заказ был доставлен буквально через секунду в лучшем виде. Только шуба оказалась не шиншилловой, а норковой. Ну, может, потому, что я не очень-то представляла себе, как выглядит эта самая шиншилла, и вообразила банальную норку. Впрочем, и это неплохо, у меня и норковой шубки никогда не было.
Развалившись в только что заказанном шезлонге, я ела мороженое, заедала его бутербродами и запивала шампанским, обозревая привалившее мне счастье. Так вот он какой, коммунизм! Чтобы все, что захочешь, — на халяву! Или это я путаю с рогом изобилия? В любом случае понятно, почему Тамирайне так хотелось сюда попасть! Жаль, что мне не с кем разделить все это богатство!
Это как это не с кем? Что за неверие в свои силы? Я тут богиня или кто? Да стоит мне только пожелать! Я пожелала Аргуса, и… ничего не произошло. Марину мне тоже не удалось воскресить. Архип и Вульфыч не возникли по моему велению. Грустно, но, похоже, пернатый был прав: богиня не смогла воскресить тех, кого когда-то любила.
Ну и зачем мне теперь эта норковая шубка и бриллиантовое колье, если никто из знакомых меня в этом не оценит? Если я никогда больше не увижу Марину, не услышу ехидных замечаний Аргуса. Никогда… Какое страшное слово! Может, кто-то в будущем и станет мне Дорог… Хотя нет, я не буду никого любить! Любви с меня хватит! Да и зачем, если те, кого любишь, уходят безвозвратно?
В этот момент дверь отворилась.
— Выходи! — приказала невидимая за стеной огня Тамирайна.
— Сщас, разбежалась! — откликнулась я, не вставая с шезлонга. — Зайди и возьми меня, если сможешь.
Богиня зашипела и отошла от двери. Но через несколько минут в огонь, покорные воле Тамирайны, полезли двое стражников. Заказав для надежности автомат Калашникова, я с интересом наблюдала, как амбалы ступили в пламя. После пяти минут истошных воплей тела стражников обуглились, а затем словно растворились в огне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79