А ведь она могла бы быть идеальным попутчиком, сильная, молодая волчица, способная, как и я, проходить огромные расстояния, бодрствовать ночью и спать днем, охотиться и сражаться наравне со мной и в волчьем и в человеческом обличье.
Уходя в ночь, я чувствовал спиной обиженный взгляд влюбленной девушки и почти был готов вернуться.
Все хорошее, что было во мне, кричало, и взывало, и требовало остановиться. Ветер, словно сорвавшись с цепи, бил мне в грудь, сбивал меня с ног, мешал мне идти, будто старался остановить меня.
«Оглянись, — выл ветер, — оглянись лишь раз, и ты останешься с ней навсегда».
Ветер трепал мне волосы, срывал плащ, пытался сбить с ног. Ветер поднялся над лесом, над континентом, над миром, он гнал тучи, ломал деревья, поднимал бурю, и тогда в его завываниях послышался мне трубный голос Жреца из Древнего Святилища:
«Гвидион! — Воздух!»
Слова, о которых я догадался уже давно. Тогда, во время обряда, Жрец назвал другое имя, тайное имя Гвидиона, скрытое ветрами. Но Властелин Ветров не всегда может уследить за своими подопечными. Ветер требовал оглянуться, ветер, но не Гвидион.
Я не оглянулся. Каким бы ни был мой путь, он должен вести меня к Гвидиону. А если нет такого пути, значит, я пойду по бездорожью, по болотам, по морям, по воздуху. Даже когда умру, мертвый мой призрак будет идти лишь в одном направлении: на запад, на Медовый Остров, в Поэннин, в Черные горы Хребтовины, туда, где остался маг со светлыми глазами. Мне не важно, какая судьба ждет меня, и не важно, держит ли Гвидион в руках меч Туата де Дананн или черный посох Фоморов, мой путь один, светел ли, темен ли, он ведет к Гвидиону.
Пройдя несколько миль, я услышал прощальную песнь Белой Волчицы.
Песнь эта завораживала, щемила душу в непонятной тоске, словно вместе с Волчьим Долом я покидал саму жизнь. И не было спасения от этой тоски, нахлынувшей на меня. Я оставлял позади тепло сердец, любовь и радость жизни, понимая, что уже никогда не обрету потерянного.
Между любящей меня женщиной и равнодушным богом я выбрал бога. Я твердил себе: таков мой выбор, такова судьба. Но только не мог понять, когда же я сделал этот выбор? Когда между жизнью и смертью я выбрал смерть, между любовью и болью — боль?
Глава 10
Король Мертвых
Туман по-прежнему дремал, распластавшись над поляной. Гвидион знал, что останавливаться в этом тумане нельзя, поэтому, несмотря на усталость, он продолжал идти. Луна спряталась за тучи и больше не освещала мир своим загадочным серебристым светом. Маг не знал дороги, здесь, в темноте, в тумане, даже если бы она и была, он не смог бы ее различить. Он просто шел, чтобы не стоять на месте и не привлечь ничьего внимания своей недвижностью. Шел бодро, но не слишком быстро, так, что могло сложиться впечатление, будто он знает, куда идет, и уверен в собственных силах и безопасности. Маг помнил, что дорогу назад он найдет как раз по этому следу бесстрашия и уверенности, оставляемому им в вязкой среде межреальности, образованной Гранями Миров — пространстве между Пространствами, получившем название Перепутье.
И Гвидион продолжал свой путь, отгоняя прочь тревожные мысли, хотя у них и были все основания. Первый же Мир, который он решил посетить, отказался пропустить его. От Мира Мертвых, или Аннона, как звали его друиды, глупо было бы ждать гостеприимства, но прежде Гвидиону всегда удавалось проникнуть в него без особых трудностей. Мглистые Камни — древние каменные мегалиты, выстроенные еще Фоморами и названные ими Великим Путем, не только позволяли мгновенно перемещаться в Верхнем Мире, но соединяли многие пространства Иного Мира. Конечно, Мглистые Камни пропускали далеко не всех, но Гвидион давно уже научился странствовать без помощи Камня Власти и магических ухищрений. Но в этот раз Мглистые Камни Поэннина исказили путь, и вместо Аннона мага приняли туманы Перепутья. Может, и прав был Инир, что время для путешествия выбрано не самое удачное. Возможно, Гвидион совершил какую-то ошибку. Впрочем, это вполне могло быть и своеобразной шуткой короля Аннона, к которым тот был весьма расположен, несмотря на свой важный вид и внушительный возраст. А тягаться с ним в силе не входило сейчас в планы Гвидиона. Теперь он утешал себя тем, что такое довольно часто случалось с друидами. Маг знал другой путь в Аннон, не такой простой, но зато множество раз проверенный кельтскими жрецами.
Он уже начал терять надежду выйти из территории ночи, когда небо посветлело, темнота рассеялась. Наступало утро, бессолнечное серое утро безрадостных земель. Перед ним расстилалась тускло освещенная пустыня, где-то на горизонте темнели острые скалы, словно клыки гигантской разинутой пасти. Серый песок лежал бездвижно мелкими барханами. И если в этой пустынной местности и был кто-нибудь, то ни одно существо не выдавало своего присутствия. Лишь шуршащая тишина, серый песок, бледное небо и клыки черных скал на горизонте составляли убогий ландшафт этой местности.
Гвидион чувствовал в себе легкую дрожь, было холодно и как-то особенно неприятно, словно вот-вот вырвется из-под ног земля, закружится и унесется прочь, а он утонет в Нижних Мирах, проваливаясь из одного в другой, не в силах создать для себя твердую поверхность ни в одном из них. Гвидион, закутавшись поплотнее в свой шерстяной плащ, побрел в сторону самой большой горы. Это было нескончаемое путешествие, трудный и неприятный путь по пескам к вечно отдаляющимся горам. Порой налетала песчаная буря, холодная, безветренная, никакого движения воздуха, словно не ветер, а чья-то мысль заставляла вздыматься клубы серого песка и нестись по земле. Бури возникали неожиданно, Гвидиону негде было скрыться от них, и он кидался на землю, как только видел приближающуюся серую пелену, укрывал голову плащом. Проходили бури так же, как появлялись, — моментально, Гвидион быстро сбрасывал с себя наметенный бурей песок, кое-как отряхивал одежду и шел дальше.
Могло сложиться впечатление, что человек брел по пустыне в надежде достичь горы, но Гвидион знал, что они недосягаемы. Горы служили ему лишь направлением, чтобы не ходить кругами. Неопытный странник мог навсегда остаться в этом пространстве, так и не найдя выхода ни в Верхний, ни в Нижний Мир. Эти безрадостные серые пески могли свести с ума кого угодно. И Гвидион уже начал беспокоиться, когда различил наконец на фоне однообразного пейзажа небольшое углубление, едва заметное среди барханов. Отличало его то, что песок около него был совершенно бездвижен.
Гвидион замер за несколько шагов до этого места, поморщился от неприятных предчувствий, перехватил покрепче дорожный посох, проверил, хорошо ли укрыты птицы у него под плащом, надежна ли перевязь, держащая заплечную сумку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Уходя в ночь, я чувствовал спиной обиженный взгляд влюбленной девушки и почти был готов вернуться.
Все хорошее, что было во мне, кричало, и взывало, и требовало остановиться. Ветер, словно сорвавшись с цепи, бил мне в грудь, сбивал меня с ног, мешал мне идти, будто старался остановить меня.
«Оглянись, — выл ветер, — оглянись лишь раз, и ты останешься с ней навсегда».
Ветер трепал мне волосы, срывал плащ, пытался сбить с ног. Ветер поднялся над лесом, над континентом, над миром, он гнал тучи, ломал деревья, поднимал бурю, и тогда в его завываниях послышался мне трубный голос Жреца из Древнего Святилища:
«Гвидион! — Воздух!»
Слова, о которых я догадался уже давно. Тогда, во время обряда, Жрец назвал другое имя, тайное имя Гвидиона, скрытое ветрами. Но Властелин Ветров не всегда может уследить за своими подопечными. Ветер требовал оглянуться, ветер, но не Гвидион.
Я не оглянулся. Каким бы ни был мой путь, он должен вести меня к Гвидиону. А если нет такого пути, значит, я пойду по бездорожью, по болотам, по морям, по воздуху. Даже когда умру, мертвый мой призрак будет идти лишь в одном направлении: на запад, на Медовый Остров, в Поэннин, в Черные горы Хребтовины, туда, где остался маг со светлыми глазами. Мне не важно, какая судьба ждет меня, и не важно, держит ли Гвидион в руках меч Туата де Дананн или черный посох Фоморов, мой путь один, светел ли, темен ли, он ведет к Гвидиону.
Пройдя несколько миль, я услышал прощальную песнь Белой Волчицы.
Песнь эта завораживала, щемила душу в непонятной тоске, словно вместе с Волчьим Долом я покидал саму жизнь. И не было спасения от этой тоски, нахлынувшей на меня. Я оставлял позади тепло сердец, любовь и радость жизни, понимая, что уже никогда не обрету потерянного.
Между любящей меня женщиной и равнодушным богом я выбрал бога. Я твердил себе: таков мой выбор, такова судьба. Но только не мог понять, когда же я сделал этот выбор? Когда между жизнью и смертью я выбрал смерть, между любовью и болью — боль?
Глава 10
Король Мертвых
Туман по-прежнему дремал, распластавшись над поляной. Гвидион знал, что останавливаться в этом тумане нельзя, поэтому, несмотря на усталость, он продолжал идти. Луна спряталась за тучи и больше не освещала мир своим загадочным серебристым светом. Маг не знал дороги, здесь, в темноте, в тумане, даже если бы она и была, он не смог бы ее различить. Он просто шел, чтобы не стоять на месте и не привлечь ничьего внимания своей недвижностью. Шел бодро, но не слишком быстро, так, что могло сложиться впечатление, будто он знает, куда идет, и уверен в собственных силах и безопасности. Маг помнил, что дорогу назад он найдет как раз по этому следу бесстрашия и уверенности, оставляемому им в вязкой среде межреальности, образованной Гранями Миров — пространстве между Пространствами, получившем название Перепутье.
И Гвидион продолжал свой путь, отгоняя прочь тревожные мысли, хотя у них и были все основания. Первый же Мир, который он решил посетить, отказался пропустить его. От Мира Мертвых, или Аннона, как звали его друиды, глупо было бы ждать гостеприимства, но прежде Гвидиону всегда удавалось проникнуть в него без особых трудностей. Мглистые Камни — древние каменные мегалиты, выстроенные еще Фоморами и названные ими Великим Путем, не только позволяли мгновенно перемещаться в Верхнем Мире, но соединяли многие пространства Иного Мира. Конечно, Мглистые Камни пропускали далеко не всех, но Гвидион давно уже научился странствовать без помощи Камня Власти и магических ухищрений. Но в этот раз Мглистые Камни Поэннина исказили путь, и вместо Аннона мага приняли туманы Перепутья. Может, и прав был Инир, что время для путешествия выбрано не самое удачное. Возможно, Гвидион совершил какую-то ошибку. Впрочем, это вполне могло быть и своеобразной шуткой короля Аннона, к которым тот был весьма расположен, несмотря на свой важный вид и внушительный возраст. А тягаться с ним в силе не входило сейчас в планы Гвидиона. Теперь он утешал себя тем, что такое довольно часто случалось с друидами. Маг знал другой путь в Аннон, не такой простой, но зато множество раз проверенный кельтскими жрецами.
Он уже начал терять надежду выйти из территории ночи, когда небо посветлело, темнота рассеялась. Наступало утро, бессолнечное серое утро безрадостных земель. Перед ним расстилалась тускло освещенная пустыня, где-то на горизонте темнели острые скалы, словно клыки гигантской разинутой пасти. Серый песок лежал бездвижно мелкими барханами. И если в этой пустынной местности и был кто-нибудь, то ни одно существо не выдавало своего присутствия. Лишь шуршащая тишина, серый песок, бледное небо и клыки черных скал на горизонте составляли убогий ландшафт этой местности.
Гвидион чувствовал в себе легкую дрожь, было холодно и как-то особенно неприятно, словно вот-вот вырвется из-под ног земля, закружится и унесется прочь, а он утонет в Нижних Мирах, проваливаясь из одного в другой, не в силах создать для себя твердую поверхность ни в одном из них. Гвидион, закутавшись поплотнее в свой шерстяной плащ, побрел в сторону самой большой горы. Это было нескончаемое путешествие, трудный и неприятный путь по пескам к вечно отдаляющимся горам. Порой налетала песчаная буря, холодная, безветренная, никакого движения воздуха, словно не ветер, а чья-то мысль заставляла вздыматься клубы серого песка и нестись по земле. Бури возникали неожиданно, Гвидиону негде было скрыться от них, и он кидался на землю, как только видел приближающуюся серую пелену, укрывал голову плащом. Проходили бури так же, как появлялись, — моментально, Гвидион быстро сбрасывал с себя наметенный бурей песок, кое-как отряхивал одежду и шел дальше.
Могло сложиться впечатление, что человек брел по пустыне в надежде достичь горы, но Гвидион знал, что они недосягаемы. Горы служили ему лишь направлением, чтобы не ходить кругами. Неопытный странник мог навсегда остаться в этом пространстве, так и не найдя выхода ни в Верхний, ни в Нижний Мир. Эти безрадостные серые пески могли свести с ума кого угодно. И Гвидион уже начал беспокоиться, когда различил наконец на фоне однообразного пейзажа небольшое углубление, едва заметное среди барханов. Отличало его то, что песок около него был совершенно бездвижен.
Гвидион замер за несколько шагов до этого места, поморщился от неприятных предчувствий, перехватил покрепче дорожный посох, проверил, хорошо ли укрыты птицы у него под плащом, надежна ли перевязь, держащая заплечную сумку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120