Потому что в тот же вечер армия снялась с места и двинулась в глубь Озерной Долины, бросив лазарет и предоставив раненым возможность выздоравливать или умирать по своему усмотрению.
Минтисвел выздоровел, хотя пальцы правой руки до сих пор плохо его слушались.
Даже командир встреченных им в степи патрульных признал, что с такой рукой особо не повоюешь, и разрешил ему идти своей дорогой.
И привела эта дорога прямо в родной город Бирту к дому мастера Хонлинтара, у которого он работал до армии. После всего пережитого юноша раздумал становиться оружейником, да с такой рукой у него, наверное, ничего бы и не вышло. Но нужно хотя бы попрощаться со старым мастером, забрать свои вещи и еще попросить у хозяина плату за последние четыре декады. Оружейник, конечно, был прижимист, но своих подмастерьев никогда не обманывал.
Этих денег должно хватить, чтобы устроиться на новом месте. Минтисвел уже знал, где это новое место будет. Он попросится в ученики к чудаковатому мастеру Синдолмиру, изготавливающему детские игрушки. Юноша частенько забегал к нему после работы и даже несколько раз тайком от своего хозяина делал мелкие металлические детали для его заводных кукол. Кукольных дел мастер частенько продавал свои игрушки соседям-беднякам за бесценок, а потому и сам жил небогато. Ну что ж, с мечтой о собственном доме придется обождать. На то она и мечта, чтобы никогда не сбываться. А бедность Минтисвела не пугала. Много ли сироте нужно?! Зато он больше не будет держать в руках оружие. А когда-нибудь руки заживут, и он сможет управиться с несложными инструментами кукольника.
И вот теперь, погожим летним утром, Минтисвел, исполненный радужных планов относительно своего будущего, стучался в дверь мастерской оружейника Хонлинтара…
Позднее юноша и сам удивлялся, почему он не заскочил по дороге к соседям, не узнал, как идут дела у старого мастера. Многих неприятностей можно было избежать. Впрочем, не было бы тогда в его жизни и неожиданного счастья. Таков непреложный закон бытия. Без сильного горя не бывает настоящей радости. А потому пусть события развиваются своим чередом, а люди поступают так, как считают нужным. А Предки-Заступники после рассудят, кто прожил свою жизнь достойно и заслуживает места за их столом, а кто оказался трусом и подлецом и за это будет страдать вечно, и никто не разделит с ним его муки. Но и о них следует помнить, чтобы не совершить подобных проступков и не повторить их печальную судьбу…
Итак, дверь отворилась. В дверях стоял внушительных габаритов незнакомый мужчина в ярком и нарядном, но не застегнутом красном жилете с выражением ленивой скуки на широком и круглом, как лепешка, лице. От неожиданности юноша отступил на шаг, даже оглянулся посмотреть, в ту ли дверь он постучал, и лишь затем догадался, что перед ним просто новый слуга. Незнакомец загородил собой весь дверной проем и нарочито небрежным тоном спросил:
— Ну, чего надо?
— Мне в мастерскую к оружейнику Хонлинтару, — не совсем еще успокоившись и оттого чересчур звонким голосом ответил Минтисвел.
— Не ори, не глухой! — почесывая круглый живот, оборвал его слуга. — Мастерская закрыта, оружейник болен, а хозяин приказал не пускать в дом посторонних.
— Какой хозяин? — не понял юноша.
— Молодой господин Линтартул, — совсем другим, тихим и чуть ли не восхищенным голосом объяснил толстяк, в знак почтения даже перестав на секунду чесаться.
— Линтартул — хозяин? — не поверил своим ушам Минтисвел. — Ну и дела! Хоть его-то я могу повидать?
— А ты что, с ним знаком? — В маленьких заплывших глазках слуги мелькнуло что-то вроде уважения. И говорил он уже не так надменно, как прежде. — Хозяин приедет ближе к обеду. Если хочешь, подожди его. Только в дом я тебя все равно не пущу.
И дверь захлопнулась. Минтисвел устроился прямо на траве в скудной тени хорошо знакомого ему куста кислятника и стал ждать. Других дел в городе у него пока что не было.
Слуга не обманул, сын оружейника действительно приехал уже после полудня. И не верхом, как почему-то ожидал Минтисвел, а в роскошных, украшенных тонкой резьбой и закрытых яркими атласными занавесками носилках. Таких во всем городе наберется не больше десятка. И откуда у сына ремесленника такое богатство?! Четверо носильщиков по его команде остановились и поставили портшез прямо посреди улицы. Из него вышел Линтартул, одетый не в обычный костюм своего клана — свободную рубаху, кожаный жилет и широкие шаровары, а в странное платье торговца из Клана Алчности, похожее на кусок ткани, много раз обернутый вокруг тела и закрепленный у плеча золотой пряжкой. Двое из носильщиков сопровождали хозяина до дверей. Толстый слуга неуклюже выбежал навстречу и, почтительно кланяясь, что-то быстро сказал и показал на стоявшего в стороне Минтисвела.
— Кто таков? — коротко спросил его Линтартул, и юноша сразу понял, откуда у слуги такая небрежная манера говорить.
— Да ты что, Линтартул, не узнал меня? Я — Минтисвел. Мы же вместе у твоего отца работали.
— Работал у отца? — задумчиво протянул новоявленный хозяин. То ли и вправду не признал, то ли не хотел узнавать. — Может быть, может быть. Разве всех упомнишь? И чего же ты хочешь?
— Мне бы с мастером поговорить, — хмуро ответил Минтисвел, не ожидавший такого приема.
— Не получится у вас разговора. У отца апоплексический удар. — Кажется, Линтартул был скорее раздражен, чем огорчен случившимся. — Руки-ноги отнялись. Ни сказать, ни головой кивнуть не может, только глазами моргает. Так что говорить будешь со мной. Выкладывай, что у тебя за дело к старику?
— Так ведь он мне за четыре декады работы должен, — упавшим голосом объяснил юноша, ошеломленный и расстроенный сообщением. Старый мастер, хоть частенько и ругал его, человеком был неплохим. И Минтисвел искренне сожалел о постигшем его несчастье.
— Ах, вот оно что! — разочарованно сказал сын оружейника. И замолчал, рассеянно потирая аккуратно выбритый подбородок. Только теперь Минтисвел впервые подумал, что может и не увидеть своих денег. Тем временем Линтартулу, кажется, пришла в голову какая-то интересная мысль. — Ладно, жди меня здесь. Пойду посмотрю в записях отца. Как, говоришь, тебя зовут?
Минтисвел повторил свое имя, удивляясь все сильнее, Насколько он помнил, сын оружейника неплохо считал отцовские деньги, а вот читать так и не выучился. Но может быть, кто-то из его слуг знает грамоту. Такое хоть и редко, но случается.
Ждать пришлось недолго. Линтартул вскоре вернулся с раскрытой толстой тетрадью в руке. Но улыбка его не предвещала ничего хорошего.
— Значит, так. Насчет того, что тебе причитаются деньги, я никаких записей не нашел. Зато ты кое-что должен. Вот, смотри. — Он ткнул пальцем с золотым кольцом в середину страницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Минтисвел выздоровел, хотя пальцы правой руки до сих пор плохо его слушались.
Даже командир встреченных им в степи патрульных признал, что с такой рукой особо не повоюешь, и разрешил ему идти своей дорогой.
И привела эта дорога прямо в родной город Бирту к дому мастера Хонлинтара, у которого он работал до армии. После всего пережитого юноша раздумал становиться оружейником, да с такой рукой у него, наверное, ничего бы и не вышло. Но нужно хотя бы попрощаться со старым мастером, забрать свои вещи и еще попросить у хозяина плату за последние четыре декады. Оружейник, конечно, был прижимист, но своих подмастерьев никогда не обманывал.
Этих денег должно хватить, чтобы устроиться на новом месте. Минтисвел уже знал, где это новое место будет. Он попросится в ученики к чудаковатому мастеру Синдолмиру, изготавливающему детские игрушки. Юноша частенько забегал к нему после работы и даже несколько раз тайком от своего хозяина делал мелкие металлические детали для его заводных кукол. Кукольных дел мастер частенько продавал свои игрушки соседям-беднякам за бесценок, а потому и сам жил небогато. Ну что ж, с мечтой о собственном доме придется обождать. На то она и мечта, чтобы никогда не сбываться. А бедность Минтисвела не пугала. Много ли сироте нужно?! Зато он больше не будет держать в руках оружие. А когда-нибудь руки заживут, и он сможет управиться с несложными инструментами кукольника.
И вот теперь, погожим летним утром, Минтисвел, исполненный радужных планов относительно своего будущего, стучался в дверь мастерской оружейника Хонлинтара…
Позднее юноша и сам удивлялся, почему он не заскочил по дороге к соседям, не узнал, как идут дела у старого мастера. Многих неприятностей можно было избежать. Впрочем, не было бы тогда в его жизни и неожиданного счастья. Таков непреложный закон бытия. Без сильного горя не бывает настоящей радости. А потому пусть события развиваются своим чередом, а люди поступают так, как считают нужным. А Предки-Заступники после рассудят, кто прожил свою жизнь достойно и заслуживает места за их столом, а кто оказался трусом и подлецом и за это будет страдать вечно, и никто не разделит с ним его муки. Но и о них следует помнить, чтобы не совершить подобных проступков и не повторить их печальную судьбу…
Итак, дверь отворилась. В дверях стоял внушительных габаритов незнакомый мужчина в ярком и нарядном, но не застегнутом красном жилете с выражением ленивой скуки на широком и круглом, как лепешка, лице. От неожиданности юноша отступил на шаг, даже оглянулся посмотреть, в ту ли дверь он постучал, и лишь затем догадался, что перед ним просто новый слуга. Незнакомец загородил собой весь дверной проем и нарочито небрежным тоном спросил:
— Ну, чего надо?
— Мне в мастерскую к оружейнику Хонлинтару, — не совсем еще успокоившись и оттого чересчур звонким голосом ответил Минтисвел.
— Не ори, не глухой! — почесывая круглый живот, оборвал его слуга. — Мастерская закрыта, оружейник болен, а хозяин приказал не пускать в дом посторонних.
— Какой хозяин? — не понял юноша.
— Молодой господин Линтартул, — совсем другим, тихим и чуть ли не восхищенным голосом объяснил толстяк, в знак почтения даже перестав на секунду чесаться.
— Линтартул — хозяин? — не поверил своим ушам Минтисвел. — Ну и дела! Хоть его-то я могу повидать?
— А ты что, с ним знаком? — В маленьких заплывших глазках слуги мелькнуло что-то вроде уважения. И говорил он уже не так надменно, как прежде. — Хозяин приедет ближе к обеду. Если хочешь, подожди его. Только в дом я тебя все равно не пущу.
И дверь захлопнулась. Минтисвел устроился прямо на траве в скудной тени хорошо знакомого ему куста кислятника и стал ждать. Других дел в городе у него пока что не было.
Слуга не обманул, сын оружейника действительно приехал уже после полудня. И не верхом, как почему-то ожидал Минтисвел, а в роскошных, украшенных тонкой резьбой и закрытых яркими атласными занавесками носилках. Таких во всем городе наберется не больше десятка. И откуда у сына ремесленника такое богатство?! Четверо носильщиков по его команде остановились и поставили портшез прямо посреди улицы. Из него вышел Линтартул, одетый не в обычный костюм своего клана — свободную рубаху, кожаный жилет и широкие шаровары, а в странное платье торговца из Клана Алчности, похожее на кусок ткани, много раз обернутый вокруг тела и закрепленный у плеча золотой пряжкой. Двое из носильщиков сопровождали хозяина до дверей. Толстый слуга неуклюже выбежал навстречу и, почтительно кланяясь, что-то быстро сказал и показал на стоявшего в стороне Минтисвела.
— Кто таков? — коротко спросил его Линтартул, и юноша сразу понял, откуда у слуги такая небрежная манера говорить.
— Да ты что, Линтартул, не узнал меня? Я — Минтисвел. Мы же вместе у твоего отца работали.
— Работал у отца? — задумчиво протянул новоявленный хозяин. То ли и вправду не признал, то ли не хотел узнавать. — Может быть, может быть. Разве всех упомнишь? И чего же ты хочешь?
— Мне бы с мастером поговорить, — хмуро ответил Минтисвел, не ожидавший такого приема.
— Не получится у вас разговора. У отца апоплексический удар. — Кажется, Линтартул был скорее раздражен, чем огорчен случившимся. — Руки-ноги отнялись. Ни сказать, ни головой кивнуть не может, только глазами моргает. Так что говорить будешь со мной. Выкладывай, что у тебя за дело к старику?
— Так ведь он мне за четыре декады работы должен, — упавшим голосом объяснил юноша, ошеломленный и расстроенный сообщением. Старый мастер, хоть частенько и ругал его, человеком был неплохим. И Минтисвел искренне сожалел о постигшем его несчастье.
— Ах, вот оно что! — разочарованно сказал сын оружейника. И замолчал, рассеянно потирая аккуратно выбритый подбородок. Только теперь Минтисвел впервые подумал, что может и не увидеть своих денег. Тем временем Линтартулу, кажется, пришла в голову какая-то интересная мысль. — Ладно, жди меня здесь. Пойду посмотрю в записях отца. Как, говоришь, тебя зовут?
Минтисвел повторил свое имя, удивляясь все сильнее, Насколько он помнил, сын оружейника неплохо считал отцовские деньги, а вот читать так и не выучился. Но может быть, кто-то из его слуг знает грамоту. Такое хоть и редко, но случается.
Ждать пришлось недолго. Линтартул вскоре вернулся с раскрытой толстой тетрадью в руке. Но улыбка его не предвещала ничего хорошего.
— Значит, так. Насчет того, что тебе причитаются деньги, я никаких записей не нашел. Зато ты кое-что должен. Вот, смотри. — Он ткнул пальцем с золотым кольцом в середину страницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88