На мгновение их связь усилилась, но затем опять ослабла, когда они оторвались друг от друга.
Уходим, сказала Кайана.
Ее присутствие исчезло из сознания Джедры, а на их место явились все проблемы, которые были в этом мире. В двух мирах.
Он подумал о Йонкалле, который, после тысяч лет одиночества, внезапно приобрел и тут же потерял собеседников, и почувствовал себя нехорошо. Если бы он не был так слаб, он должен был бы немедленно вернуться.
А теперь его мысль перенеслась на Кайану. Он не мог глядеть на нее. Она встала и похромала на кухню, а он, хотя его живот буквально плакал от голода, остался в библиотеке.
Как долго он там был на этот раз? Свеча сгорела примерно на дюйм — значит не больше часа. Час, и он сжег все, что съел. Не удивительно, что Кайана упала без сознания раньше, чем он; она не ела до того, как вошла в кристалл; и они были там почти день.
Джедра подобрал крошечный мир и повертел его в руке. Нет сомнения, Йонкалла еще там и живой. Живой и активный; именно излучение его сознания он ощущал. Никакой Китарак не мог скрыть этого.
Он быстро подумал, не вызвать ли Китарака. Очевидно, что и ему и Кайане необходим наставник. Но тор-крин ушел только пару дней назад; скорее всего он не вернется, даже если Джедра сумеет достучаться до него, что само по себе маловероятно. Китарак не опустит свой щит еще по меньшей мере неделю, просто для того чтобы убедиться, что Джедра и Кайана разобрались в своих проблемах прежде, чем они позовут его обратно.
Потом Джедра пошел на кухню, выпил воды и съел еще один мешочек с орехами. Выпуклые глаза Кайаны глядели на него, но она не сказала ни слова. Все было в порядке. В любом случае он не знал, что сказать ей.
* * *
Кайана опять уснула в библиотеке, Джедра время от времени заходил, чтобы проверить ее состояние, но все было в порядке, она ровно дышала во сне, не вздрагивала и не металась, как он видел у людей, умиравших от голода на улицах Урика. Похоже хорошая еда вылечит ее, ничего страшного не произошло. Он дал ей возможность поспать, так она выздоровеет быстрее.
Когда лучи утреннего солнца начали бить через стеклянные камни, Джедра спросил себя, а не покрылись ли они песком? Свет был темно-красный, похожий на свет свечи. Но когда он проверил стекло, то понял, камни совершенно чистые и он видит нормальный солнечный свет. Просто его глаза привыкли удивительному солнцу внутри кристалла, и нормальное медно-красное солнце Атхаса показалось ему тусклым по сравнению с ним. Скоро он привыкнет к нему, если не хочет провести остаток жизни в тусклом полумраке.
Горячем тусклом полумраке. Даже внутри каменного дома Китарака температура поднималась вместе солнцем, но когда Джедра вышел наружу чтобы облегчиться, жара ударила по нему с такой страшной силой, что на какое-то мгновение ему даже стало тяжело дышать. Нда, пожалуй он никогда не ощущал, как это подавляет, пока не побывал в другом мире.
Но этот, другой мир, он же просто иллюзия, фантазия какого-то сумашедшего. Такая вещь не может существовать… или может? Легенды рассказывают о времени, когда солнце Атхаса было ярче, а Кайана говорит, что Иловое Море когда-то было океаном. И кто может знать правду?
Он обогнул дом, чтобы пописать, как обычно, около дерева, дать ему немного больше влаги, но сегодня, обогнув кучу камней, он резко остановился, когда увидел, что случилось: Шторм сломал дерево. Его ствол расщепился примерно в трех футах от земли, а верхушка, падая, ударилась о землю с такой силой, что две из трех ее больших веток сломались. Одна оставшаяся поднималась в небо, сама большая как дерево, но все листья с нее упали, оставив голые ветви.
Джедра подошел к ней и оторвал прутик. Сушняк. Свирепая жара пустыни немедленно высушила древесину. Джедра стоял и обалдело смотрел на остатки раскидистого дерева Китарака, его пальцы механически ломали прутик. Так и кончает все на Атхасе — что не съедят и не сожгут — голым и сухим под лучами безжалостного солнца. Вроде тех обожженных солнцем куч костей, которые они с Кайаной видели в глубокой пустыне, отмечающих норы подземного кактуса. Только сами кактусы избегали безжалостных лучей темного солнца.
Но это не спасет их от смерти, внезапно осознал Джедра. Эти кактусы ожидает очень долгая и мучительная смерть, если, конечно, растения могут мучаться, так как они ловят и пожирают животных пустыни, и никак не могу избавиться от груд костей. Следовательно больше никто не рискнет подойти поближе, и кактус постепенно помрет от голода, вероятно породив семена — но и их скорее всего сожрут падальщики до того, как они прорастут.
Джедра вздохнул. Это была маленькая часть, обычная судьба в этом мире, но это не делало ее менее печальной.
Короли-волшебники обманывали смерть при помощи своей магии, но если легенды не врут, когда приходило их время они умирали значительно ужаснее, чем обычные существа. А если Йонкалла был настоящий образец того, как древние добивались бессмертия, это было ненамного лучше. Для Йонкаллы бессмертие оказалось только возможностью сойти с ума и бегать как полоумный среди своих собственных созданий.
Так что лучше подумать о чем-нибудь другом. Джедра отвернулся от дерева и его взгляд от песчаной, покрытой камнями земли каньона перешел на крутые, почти отвесные склоны. Здесь, далеко внизу от края ущелья, легко было вообще забыть о том, что остальной мир благополучно существует сам по себе, но Джедра никогда не забывал этого. Однажды ему придется вернуться в него, и даже его псионическая подготовка не гарантирует ему более лучшую жизнь чем ту, что он вел на улицах Урика. Единственное, что он знал наверняка, что в тот момент, когда он устанет или ослабит свою защиту, кто-то или что-то, дожидавшееся момента его слабости, воспользуется этим.
Резкая боль в полном мочевом пузыре напомнила ему, зачем он вообще вышел из дома. Он псионически проверил, нет ли где опасности, с усмешкой подумав о том, как он будет выглядеть со спущенными штанами, если на него бросится какая-нибудь пустынная тварь, но ничего не заметил, кроме ощущения, что в где-то ярдов в двухстах, у подножия стены каньона, есть что-то живое и совершенно не опасное. На самом деле то, что там было, излучало тепло и покой.
Надо на это посмотреть, подумал он, когда, закончив свои дела, шагал к жизни, которую ощущал. Он подходил с опаской, но его чувства продолжали говорить ему, но никакой угрозы нет, так что он карабкался по камням около стены каньона пока не нашел то, что искал. Там, в норе, вырытой под большим валуном, было гнездо джанксов, а в нем спали, свернувшись клубочком, два худых, длинных и желтых детеныша, укрыв лапами свои длинные мордочки.
Джедра немедленно решил найти их мать, но тут же сообразил, что случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Уходим, сказала Кайана.
Ее присутствие исчезло из сознания Джедры, а на их место явились все проблемы, которые были в этом мире. В двух мирах.
Он подумал о Йонкалле, который, после тысяч лет одиночества, внезапно приобрел и тут же потерял собеседников, и почувствовал себя нехорошо. Если бы он не был так слаб, он должен был бы немедленно вернуться.
А теперь его мысль перенеслась на Кайану. Он не мог глядеть на нее. Она встала и похромала на кухню, а он, хотя его живот буквально плакал от голода, остался в библиотеке.
Как долго он там был на этот раз? Свеча сгорела примерно на дюйм — значит не больше часа. Час, и он сжег все, что съел. Не удивительно, что Кайана упала без сознания раньше, чем он; она не ела до того, как вошла в кристалл; и они были там почти день.
Джедра подобрал крошечный мир и повертел его в руке. Нет сомнения, Йонкалла еще там и живой. Живой и активный; именно излучение его сознания он ощущал. Никакой Китарак не мог скрыть этого.
Он быстро подумал, не вызвать ли Китарака. Очевидно, что и ему и Кайане необходим наставник. Но тор-крин ушел только пару дней назад; скорее всего он не вернется, даже если Джедра сумеет достучаться до него, что само по себе маловероятно. Китарак не опустит свой щит еще по меньшей мере неделю, просто для того чтобы убедиться, что Джедра и Кайана разобрались в своих проблемах прежде, чем они позовут его обратно.
Потом Джедра пошел на кухню, выпил воды и съел еще один мешочек с орехами. Выпуклые глаза Кайаны глядели на него, но она не сказала ни слова. Все было в порядке. В любом случае он не знал, что сказать ей.
* * *
Кайана опять уснула в библиотеке, Джедра время от времени заходил, чтобы проверить ее состояние, но все было в порядке, она ровно дышала во сне, не вздрагивала и не металась, как он видел у людей, умиравших от голода на улицах Урика. Похоже хорошая еда вылечит ее, ничего страшного не произошло. Он дал ей возможность поспать, так она выздоровеет быстрее.
Когда лучи утреннего солнца начали бить через стеклянные камни, Джедра спросил себя, а не покрылись ли они песком? Свет был темно-красный, похожий на свет свечи. Но когда он проверил стекло, то понял, камни совершенно чистые и он видит нормальный солнечный свет. Просто его глаза привыкли удивительному солнцу внутри кристалла, и нормальное медно-красное солнце Атхаса показалось ему тусклым по сравнению с ним. Скоро он привыкнет к нему, если не хочет провести остаток жизни в тусклом полумраке.
Горячем тусклом полумраке. Даже внутри каменного дома Китарака температура поднималась вместе солнцем, но когда Джедра вышел наружу чтобы облегчиться, жара ударила по нему с такой страшной силой, что на какое-то мгновение ему даже стало тяжело дышать. Нда, пожалуй он никогда не ощущал, как это подавляет, пока не побывал в другом мире.
Но этот, другой мир, он же просто иллюзия, фантазия какого-то сумашедшего. Такая вещь не может существовать… или может? Легенды рассказывают о времени, когда солнце Атхаса было ярче, а Кайана говорит, что Иловое Море когда-то было океаном. И кто может знать правду?
Он обогнул дом, чтобы пописать, как обычно, около дерева, дать ему немного больше влаги, но сегодня, обогнув кучу камней, он резко остановился, когда увидел, что случилось: Шторм сломал дерево. Его ствол расщепился примерно в трех футах от земли, а верхушка, падая, ударилась о землю с такой силой, что две из трех ее больших веток сломались. Одна оставшаяся поднималась в небо, сама большая как дерево, но все листья с нее упали, оставив голые ветви.
Джедра подошел к ней и оторвал прутик. Сушняк. Свирепая жара пустыни немедленно высушила древесину. Джедра стоял и обалдело смотрел на остатки раскидистого дерева Китарака, его пальцы механически ломали прутик. Так и кончает все на Атхасе — что не съедят и не сожгут — голым и сухим под лучами безжалостного солнца. Вроде тех обожженных солнцем куч костей, которые они с Кайаной видели в глубокой пустыне, отмечающих норы подземного кактуса. Только сами кактусы избегали безжалостных лучей темного солнца.
Но это не спасет их от смерти, внезапно осознал Джедра. Эти кактусы ожидает очень долгая и мучительная смерть, если, конечно, растения могут мучаться, так как они ловят и пожирают животных пустыни, и никак не могу избавиться от груд костей. Следовательно больше никто не рискнет подойти поближе, и кактус постепенно помрет от голода, вероятно породив семена — но и их скорее всего сожрут падальщики до того, как они прорастут.
Джедра вздохнул. Это была маленькая часть, обычная судьба в этом мире, но это не делало ее менее печальной.
Короли-волшебники обманывали смерть при помощи своей магии, но если легенды не врут, когда приходило их время они умирали значительно ужаснее, чем обычные существа. А если Йонкалла был настоящий образец того, как древние добивались бессмертия, это было ненамного лучше. Для Йонкаллы бессмертие оказалось только возможностью сойти с ума и бегать как полоумный среди своих собственных созданий.
Так что лучше подумать о чем-нибудь другом. Джедра отвернулся от дерева и его взгляд от песчаной, покрытой камнями земли каньона перешел на крутые, почти отвесные склоны. Здесь, далеко внизу от края ущелья, легко было вообще забыть о том, что остальной мир благополучно существует сам по себе, но Джедра никогда не забывал этого. Однажды ему придется вернуться в него, и даже его псионическая подготовка не гарантирует ему более лучшую жизнь чем ту, что он вел на улицах Урика. Единственное, что он знал наверняка, что в тот момент, когда он устанет или ослабит свою защиту, кто-то или что-то, дожидавшееся момента его слабости, воспользуется этим.
Резкая боль в полном мочевом пузыре напомнила ему, зачем он вообще вышел из дома. Он псионически проверил, нет ли где опасности, с усмешкой подумав о том, как он будет выглядеть со спущенными штанами, если на него бросится какая-нибудь пустынная тварь, но ничего не заметил, кроме ощущения, что в где-то ярдов в двухстах, у подножия стены каньона, есть что-то живое и совершенно не опасное. На самом деле то, что там было, излучало тепло и покой.
Надо на это посмотреть, подумал он, когда, закончив свои дела, шагал к жизни, которую ощущал. Он подходил с опаской, но его чувства продолжали говорить ему, но никакой угрозы нет, так что он карабкался по камням около стены каньона пока не нашел то, что искал. Там, в норе, вырытой под большим валуном, было гнездо джанксов, а в нем спали, свернувшись клубочком, два худых, длинных и желтых детеныша, укрыв лапами свои длинные мордочки.
Джедра немедленно решил найти их мать, но тут же сообразил, что случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90