Впрочем, Модести подозревала, что и его сердце отчасти принадлежит ей. По этой причине она никогда не предлагала ему работы в Сети, да он конечно же отверг бы такое предложение, даже если бы оно и последовало.
Ее размышления перебил голос Майка:
— Сейчас, радость моя, ты не такая тощая, какой была в двадцать один год…
— Это плохо?
— Вовсе нет. — Ирландский акцент сделался гораздо более заметным. — Для постельных дел костлявость — скорее, недостаток, который ты отлично умела компенсировать… Ну, а теперь, полагаю, ты и вовсе чудо. — Без паузы он осведомился: — А как поживает Вилли Гарвин?
— Отлично. — Она смахнула пепел в пепельницу, которую Держала на коленях. — А ты в Бейруте по делу?
— Ни в коем случае. — Вокруг его глаз появились многочисленные лукавые морщинки. — Я отдыхаю после весьма удачного выступления в Макао.
— Золото?
— Имей совесть, радость моя! Разве я когда-нибудь задавал тебе такие вопросы?
— Извини. Когда ты узнал, что я тоже здесь? Тут лицо Дельгадо вдруг сделалось серьезным, и он глубоко откинулся в кресле.
— Час назад. Вскоре после того, как ты проиграла целое состояние Джону Даллу.
Она кивнула. Ничего удивительного. За их лихим поединком наблюдало двенадцать человек, а новости, вроде истории о фантастической победе Далла, распространяются молниеносно. Как, собственно, и хотела Модести.
— Какая муха тебя укусила? — удивленно спросил Маяк.
— Разве я когда-нибудь задавала тебе подобные вопросы? — улыбнулась Модести.
— Я никогда не совершал поступков, которые могли бы таковые спровоцировать. — Он посмотрел на нее с оттенком сострадания, и Модести задумалась, искренне ли он сочувствует ей или это все игра. — Слухи ходят жуткие. Сначала я услышал, что ты просадила полмиллиона, а когда дошел от бара до улицы, то сумма перевалила за миллион.
— Неплохо. Если пересчитать на фунты, то я всего проиграла более трехсот тысяч. Девять раз подряд не повезло, а последняя сдача могла бы отыграть мне весь проигрыш, но, к сожалению, только удвоила его.
— Боже правый! — только и сказал он и тихо присвистнул.
Модести кивнула в сторону двери, которая вела в гостиную.
— Если хочешь выпить, то все там.
— Спасибо, как тут не выпить. — Он встал и, уже почти подойдя к двери, спросил: — А тебе? Красное вино?
— Сейчас не хочу. Если, конечно, ты в состоянии пить без компании.
На какое-то мгновение к Дельгадо опять вернулось веселое настроение, и он парировал:
— Я готов обходиться без компании практически всегда. За одним исключением.
Он вышел в гостиную, зажег свет. Потом Модести услышала звон стекла. Через минуту Майк появился в спальне с бокалом бренди с содовой и со льдом. Он миновал кресло у окна и присел на край кровати.
— Это большие деньги, — сказал он с легкой грустью. — С чем же ты теперь осталась?
Модести постаралась добавить в улыбку горечи.
— Это не разорение, но неприятный удар.
— Я слышал, у тебя неплохая квартирка в Лондоне. И еще дом в Танжере.
— Я уже успела взять в долг под них. Не исключено, что придется что-то продать.
Дельгадо отпил половину бокала. Вторым глотком он допьет его до конца, отметила про себя Модести. Он снова смотрел на нее с любопытством.
— Что же ты теперь будешь делать, Модести?
— Я знаю, чего я делать не буду: искать богатого мужа или любовника. И еще я не намерена переезжать в трехкомнатную квартиру.
— Но чем же ты собираешься заняться?
— В смысле работы?
— Ну да.
— У тебя есть какие-то предложения?
Майк помолчал, задумчиво водя пальцем по верхней губе, потом сказал:
— Увы, пока ничего.
— Я так и подумала.
— Почему? — На его лице появилось удивленное выражение.
— Ты бы не стал впутывать меня в операцию, где собирался бы поучаствовать сам, да и я все равно не согласилась бы, Майк. — Она говорила спокойно, дружелюбно. — Мы не нуждаемся друг в друге.
— Ты считаешь, мне нет дела до того, что с тобой случилось?
— Если бы я поняла, что это действительно так, то была бы огорчена, — солгала Модести. Участие со стороны Майка ее сильно удивило бы. — Но я давно уже забочусь о себе сама, Майк. Что я потеряла, то опять соберу. Тем или иным способом.
Майк допил бренди, поставил бокал и спросил:
— И скоро?
— Скоро. — Она произнесла это слово спокойно, и лицо ее сохраняло безмятежное выражение, но за всем этим скрывалась целеустремленность.
— Значит, у тебя что-то наклевывается? — улыбнулся Майк. — Вот за это ты мне нравишься. Но я не задаю никаких вопросов.
— Спрашивай, не спрашивай, все равно ничего не скажу, — спокойно отозвалась Модести.
— Естественно.
Он взял из ее пальцев сигарету, затушил в пепельнице, стоявшей у нее на коленях, и, переставив пепельницу на столик, передвинулся ближе, не выпуская ее руки.
— Дела давно минувших дней, — сказал он, потом свободной рукой сбросил с Модести халат. Его пальцы коснулись ее лба, щек, шеи и двинулись вниз, к груди.
Модести почувствовала, как у нее сладко заломило все тело, но тотчас же усилием воли приказала себе собраться, перерезав все нити чувств и воспоминаний.
Майк оглядывал ее тело.
— Да, ты повзрослела, — задумчиво сказал он.
— Я и тогда была взрослой, Майк. Посмотри хорошенько на меня… Нет, на лицо… — Она уставилась на него в упор и произнесла медленно и четко: — Не сейчас.
— Да? — В его голосе звучало только удивление, но не обида.
— В чем же дело?
— Есть несколько причин. Во-первых, мне так хочется. Во-вторых, сейчас не время. В-третьих, я не играю в игры, когда предстоит работа.
— Работа?
— Говорят тебе, я потеряла целое состояние и теперь хочу заработать новое…
— Вот, значит, как? — Его брови взметнулись вверх. Модести не пошевелилась, не оказала ни малейшего сопротивления, и рука Майка так и осталась там, где ее застигли слова Модести. Прошло несколько секунд. Модести, по-прежнему глядя на Майка, проговорила:
— Через неделю я буду в Лиссабоне, коль скоро все пойдет по плану. Тогда, если у тебя найдется время, приезжай, может, у меня появится повод отпраздновать удачу.
Он убрал ладонь с ее груди, вернул халат в исходное положение потом, уронив руки на колени, с улыбкой посмотрел на нее.
— Когда уезжаешь отсюда? — спросил он.
— Пока толком сама не знаю. Наверно, завтра вечером. Позвони утром, может, встретимся за ланчем.
— Непременно.
— Спокойной ночи, Майк.
Он встал. Высокий, красивый, двигавшийся с удивительной грацией… У окна он обернулся:
— Спокойной ночи, радость моя.
Зашуршали шторы, щелкнула задвижка, и Майк Дельгадо исчез.
Модести расслабилась. Затем взяла телефон, набрала номер администрации.
— Да… Я попрошу машину через сорок пять минут. Еду в аэропорт. Через полчаса пришлите человека за моим багажом. И еще я хочу знать расписание полетов из бейрутского аэропорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Ее размышления перебил голос Майка:
— Сейчас, радость моя, ты не такая тощая, какой была в двадцать один год…
— Это плохо?
— Вовсе нет. — Ирландский акцент сделался гораздо более заметным. — Для постельных дел костлявость — скорее, недостаток, который ты отлично умела компенсировать… Ну, а теперь, полагаю, ты и вовсе чудо. — Без паузы он осведомился: — А как поживает Вилли Гарвин?
— Отлично. — Она смахнула пепел в пепельницу, которую Держала на коленях. — А ты в Бейруте по делу?
— Ни в коем случае. — Вокруг его глаз появились многочисленные лукавые морщинки. — Я отдыхаю после весьма удачного выступления в Макао.
— Золото?
— Имей совесть, радость моя! Разве я когда-нибудь задавал тебе такие вопросы?
— Извини. Когда ты узнал, что я тоже здесь? Тут лицо Дельгадо вдруг сделалось серьезным, и он глубоко откинулся в кресле.
— Час назад. Вскоре после того, как ты проиграла целое состояние Джону Даллу.
Она кивнула. Ничего удивительного. За их лихим поединком наблюдало двенадцать человек, а новости, вроде истории о фантастической победе Далла, распространяются молниеносно. Как, собственно, и хотела Модести.
— Какая муха тебя укусила? — удивленно спросил Маяк.
— Разве я когда-нибудь задавала тебе подобные вопросы? — улыбнулась Модести.
— Я никогда не совершал поступков, которые могли бы таковые спровоцировать. — Он посмотрел на нее с оттенком сострадания, и Модести задумалась, искренне ли он сочувствует ей или это все игра. — Слухи ходят жуткие. Сначала я услышал, что ты просадила полмиллиона, а когда дошел от бара до улицы, то сумма перевалила за миллион.
— Неплохо. Если пересчитать на фунты, то я всего проиграла более трехсот тысяч. Девять раз подряд не повезло, а последняя сдача могла бы отыграть мне весь проигрыш, но, к сожалению, только удвоила его.
— Боже правый! — только и сказал он и тихо присвистнул.
Модести кивнула в сторону двери, которая вела в гостиную.
— Если хочешь выпить, то все там.
— Спасибо, как тут не выпить. — Он встал и, уже почти подойдя к двери, спросил: — А тебе? Красное вино?
— Сейчас не хочу. Если, конечно, ты в состоянии пить без компании.
На какое-то мгновение к Дельгадо опять вернулось веселое настроение, и он парировал:
— Я готов обходиться без компании практически всегда. За одним исключением.
Он вышел в гостиную, зажег свет. Потом Модести услышала звон стекла. Через минуту Майк появился в спальне с бокалом бренди с содовой и со льдом. Он миновал кресло у окна и присел на край кровати.
— Это большие деньги, — сказал он с легкой грустью. — С чем же ты теперь осталась?
Модести постаралась добавить в улыбку горечи.
— Это не разорение, но неприятный удар.
— Я слышал, у тебя неплохая квартирка в Лондоне. И еще дом в Танжере.
— Я уже успела взять в долг под них. Не исключено, что придется что-то продать.
Дельгадо отпил половину бокала. Вторым глотком он допьет его до конца, отметила про себя Модести. Он снова смотрел на нее с любопытством.
— Что же ты теперь будешь делать, Модести?
— Я знаю, чего я делать не буду: искать богатого мужа или любовника. И еще я не намерена переезжать в трехкомнатную квартиру.
— Но чем же ты собираешься заняться?
— В смысле работы?
— Ну да.
— У тебя есть какие-то предложения?
Майк помолчал, задумчиво водя пальцем по верхней губе, потом сказал:
— Увы, пока ничего.
— Я так и подумала.
— Почему? — На его лице появилось удивленное выражение.
— Ты бы не стал впутывать меня в операцию, где собирался бы поучаствовать сам, да и я все равно не согласилась бы, Майк. — Она говорила спокойно, дружелюбно. — Мы не нуждаемся друг в друге.
— Ты считаешь, мне нет дела до того, что с тобой случилось?
— Если бы я поняла, что это действительно так, то была бы огорчена, — солгала Модести. Участие со стороны Майка ее сильно удивило бы. — Но я давно уже забочусь о себе сама, Майк. Что я потеряла, то опять соберу. Тем или иным способом.
Майк допил бренди, поставил бокал и спросил:
— И скоро?
— Скоро. — Она произнесла это слово спокойно, и лицо ее сохраняло безмятежное выражение, но за всем этим скрывалась целеустремленность.
— Значит, у тебя что-то наклевывается? — улыбнулся Майк. — Вот за это ты мне нравишься. Но я не задаю никаких вопросов.
— Спрашивай, не спрашивай, все равно ничего не скажу, — спокойно отозвалась Модести.
— Естественно.
Он взял из ее пальцев сигарету, затушил в пепельнице, стоявшей у нее на коленях, и, переставив пепельницу на столик, передвинулся ближе, не выпуская ее руки.
— Дела давно минувших дней, — сказал он, потом свободной рукой сбросил с Модести халат. Его пальцы коснулись ее лба, щек, шеи и двинулись вниз, к груди.
Модести почувствовала, как у нее сладко заломило все тело, но тотчас же усилием воли приказала себе собраться, перерезав все нити чувств и воспоминаний.
Майк оглядывал ее тело.
— Да, ты повзрослела, — задумчиво сказал он.
— Я и тогда была взрослой, Майк. Посмотри хорошенько на меня… Нет, на лицо… — Она уставилась на него в упор и произнесла медленно и четко: — Не сейчас.
— Да? — В его голосе звучало только удивление, но не обида.
— В чем же дело?
— Есть несколько причин. Во-первых, мне так хочется. Во-вторых, сейчас не время. В-третьих, я не играю в игры, когда предстоит работа.
— Работа?
— Говорят тебе, я потеряла целое состояние и теперь хочу заработать новое…
— Вот, значит, как? — Его брови взметнулись вверх. Модести не пошевелилась, не оказала ни малейшего сопротивления, и рука Майка так и осталась там, где ее застигли слова Модести. Прошло несколько секунд. Модести, по-прежнему глядя на Майка, проговорила:
— Через неделю я буду в Лиссабоне, коль скоро все пойдет по плану. Тогда, если у тебя найдется время, приезжай, может, у меня появится повод отпраздновать удачу.
Он убрал ладонь с ее груди, вернул халат в исходное положение потом, уронив руки на колени, с улыбкой посмотрел на нее.
— Когда уезжаешь отсюда? — спросил он.
— Пока толком сама не знаю. Наверно, завтра вечером. Позвони утром, может, встретимся за ланчем.
— Непременно.
— Спокойной ночи, Майк.
Он встал. Высокий, красивый, двигавшийся с удивительной грацией… У окна он обернулся:
— Спокойной ночи, радость моя.
Зашуршали шторы, щелкнула задвижка, и Майк Дельгадо исчез.
Модести расслабилась. Затем взяла телефон, набрала номер администрации.
— Да… Я попрошу машину через сорок пять минут. Еду в аэропорт. Через полчаса пришлите человека за моим багажом. И еще я хочу знать расписание полетов из бейрутского аэропорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81