Незнакомец сидел с какой-то ужасной американкой в больших очках и потягивал вино. Хотя, в принципе, он был Аните безразличен, она все же почувствовала неприятное сердцебиение, особенно когда американка, весело хихикая, поцеловала молодого человека в губы. Гавранкова хотела как можно скорее уйти, но тут обнаружила, что не она одна приглядывается к парочке на веранде, и испугалась. Какой-то тип стоял в тени и курил сигарету. Это был упитанный итальянец среднего возраста с антипатичной физиономией мафиози. Он заметил ее присутствие. На устах у него появилась наглая улыбка. Он приподнял шляпу. Она отбежала, как испуганная антилопа. Только когда была уже в нескольких сотнях метров от него, подумала, что ее незнакомый поклонник может оказаться в опасности. И она, собственно, должна его предостеречь.
Из записок Мэрион
«Если б я знала, во что влипла, никогда б не связалась с Меффом Фаусоном. В отличие от всех задниц, только и живущих сексом, перебивающихся от тряпки к тряпке по принципу „где бы, что бы, когда бы“, я в основном поступала, руководствуясь рассудком и чувствами высшего порядка. Я всегда знала, с кем иду в постель и что из этого получится. Почему с Меффом? Убейте меня — не знаю! Я познакомилась с ним в тот день, когда он переступил порог нашей конторы. Элегантный, молодой, он был так прелестно простоват и беспомощен. Ему можно было трижды сказать, но он все равно сделал бы что-нибудь не так. Хотя идеи у него водились. И, собственно, с первой минуты я знала, что он выбьется в люди, если только при нем будет кто-нибудь постоянный, кто поверит в него, ну и так далее. Вначале он меня даже не замечал. Либо прикидывался, будто не замечает. Тогда все говорили, что я-де бегаю за стариком, а какой от него прок? Пальчиками поиграет, вот и вся радость. И только зимой, когда мы вечером остались заканчивать проект для «Эксона» , как-то само собой получилось…
Моя сестра Мейбл, у которой язык, вроде бормашины, всегда говорила: «Не связывайся с мужиками странными, нормальные делают это лучше». И сегодня я знаю, что она попала в десятку. Мефф был немного чудаковат. Словно кастрюля с подожженным дном. Я всегда чувствовала, что там пригорела какая-то тайна, только неведомо — какая. Но как это узнать, если таскать кастрюлю за ручку? В Париж я приехала, потому что, в конце концов, когда человеку за тридцать и у него маленький чертенок под сердцем, то надо ставить вопрос прямо.
Ну, и вот я сижу в отеле «Парадиз», который выглядит, как огромная проеденная мышами оттоманка. Вроде бы, стиль позднего барокко, но на мой вкус — древность и больше ничего!
С первой минуты мой чертушка показался мне не в своей тарелке. Клубок нервов и вдобавок проткнутый вязальными спицами. Подобная акупунктура не шла ему на пользу. Я до сих пор еще не знаю, но уверена, что он впутался в какую-то кошмарную аферу. Факт, деньги у него есть, но что ему с них? Он смотрит на всех волком, со мной ведет себя так словно видит впервые, а в постели… Развалюха!
Ничего не хочет говорить о своих занятиях. Сегодня целый день бегал по городу и вернулся с полной сумкой каких-то трав и химикалиев. Неужто почувствовал в себе призвание к наукам? А эти его ассистенты? Таких паскудных цветных не встретишь и в Гарлеме. Маленькие, юркие, пронырливые. Вчера я вытащила одного из шкафчика под умывальником. Зато здешней «мадам» никак не меньше ста пятидесяти лет. Повсюду ходит за мной, что-то вынюхивает. Я успела заметить, что у них в комплекте есть еще одна бабища — сущая мастодонтиха.
Что общего у моего парня с этой подозрительной компанией? Наркотики? Разведка? И почему его ни на минуту не покидает страх?
Ночью он сайт скорчившись, словно дохлый паук, прикрывает себе руками лицо. Когда я попыталась разбудить его, он только простонал глухо по-французски: «Non, поп, Christine». Неужели скрывает от меня еще какую-то бабу? Зачем? Ведь знает же, что я отношусь к таким штукам терпимо. Да, напротив пансионата стоит на стоянке белый «опель». Днем и ночью в нем сидят двое — этакие типчики с упаковки набора для новорожденных. Волосики в завитушках, кожа — кровь с молоком, при этом один кругленький, как свиная задница, а у второго такой белый чуб, что он мог бы продать его на бороду Деду Морозу. Если так выглядят французские шпики, то благодарю покорно… Похоже, они не спят, не едят. Только сидят в своем авто. Даже сигареты ни один не выкурил. Я спросила о них Меффа. Он отвел глаза и только буркнул: «Не лезь не в свои дела» А я так хотела ему помочь.
Вчера вечером я пошла прогуляться. Проходя мимо «опеля», поклонилась пассажирам. Они прикинулись, будто меня не видят. Но когда я возвращалась, они, видимо, получили новые инструкции, потому что улыбнулись мне и поздоровались. Я хотела поболтать с ними, да о чем?
Пожалуй, если б мне удалось вытащить Меффа из такого состояния, он пришел бы в себя. И в меня. Только б знать, что его держит. Деньги?
Вчера была свидетелем скандала. Видимо, Мефф думал, что я его не слышу. Разговор шел в прихожей нашего номера. Мое внимание привлекли возбужденные голоса. Один из этих кофейных, кажется, Холи, выговаривал Меффу, почему тот не ходит в библиотеку.
— Не хочу с ней там встретиться! — кричал мой бедолага.
— Надо! — проникновенно ответил Холи. — Он бы так сделал!!
— Скажите мне хотя бы, зачем? Когда все это кончится? О, господи…
— Тихо ты, человек!
Хлопнула дверь. Наглый ассистент ушел, Мефф, пятясь, вошел в комнату и, увидев меня, на мгновение замер. Потом, опустив глаза, быстро вытащил какую-то книжку из кипы журналов.
— Чертушка, — сказала я, — ты не мог бы хоть немного доверять мне?
— Не называй меня чертушкой! — крикнул он и выбежал из комнаты.
А потом наступила ночь. Такая же как предыдущая. Я пыталась его немного растормошить, но он повернулся ко мне спиной. Из-за стены долетали шум и грохот. «Стипендиаты» забавлялись на свой манер. Я прекратила свои ласки. Мы не разговаривали. Все мои попытки в тот вечер наталкивались на глухую стену молчания. Я уснула быстро, но это был сон некрепкий… Часа через два меня разбудил какой-то звук. Не шевелясь, я отворила глаза. Тьма. Даже из комнаты ассистентов не проникало ни капли света.
Рядом со мной раздался тихий плач. Мой мужчина лежал втиснув лицо в подушку и плакал, как малое дитя, заблудившееся в лесу. Не знаю, что меня толкнуло. Я повернулась и очень нежно прижала его к себе, как мать. Плач прекратился. Я почувствовала, как по его телу прошла дрожь. Я начала его ласкать, нежно, но решительно. Он не сопротивлялся. Я раскрыла пижаму. Он по-прежнему был податлив, как маленький олененок. Недурно. Я повернула его без особого труда и поцеловала. Он, словно ребенок, прижался ко мне. Может, и верно спал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72