— Очень приятно, — вежливо проговорил Д-ды-ы и приветливо помахал крыльями.
«Все, — решил про себя Никита. — Хватит с меня. Цутики-полуцутики. Добраться бы мне до твоего горла — я бы тебе сейчас показал… Только бы он опять не сделался невидимым…»
Заложив руки в карманы брюк, Никита приближался к полуцутикам, стараясь никак и ничем не выдать своего состояния, которое, надо сказать, было далеко от спокойного. Только сейчас он заметил, что штуковина, висящая у него на шее, перестала пульсировать.
— Скорее же! — поторапливал Г-гы-ы. — Чего ты, как этот?.. Давай сюда брубнильник!
— Зачем? — осведомился Никита, останавливаясь прямо напротив крылатого паскудника. — Сглоты считать?
— Ага, — подтвердил Г-гы-ы и поднял маленькую пухлую ручку.
Брубнильник вдруг, будто живой, слетел с шеи Никиты и послушно опустился в ручонку Г-гы-ы. Да, может быть, этот самый брубнильник и был живой? Он же пульсировал…
Получив обратно свой брубнильник, Г-гы-ы встряхнул его, поднес к уху и пару раз грохнул о коленку. После этого посмотрел на него и, очевидно, остался очень довольным тем, что увидел — поскольку хмыкнул и предъявил брубнильник Д-ды-ы.
— Видал? — горделиво спросил Г-гы-ы, обращаясь явно не к Никите. — Пятьдесят два сглота. А ты говорил, он и десяти не продержится.
— Кто ж знал, — ответил Д-ды-ы и вздохнул. — Толик-то вообще матерый… Я думал, он как твое имя услышит, так заведется моментально. И брубнильник этот у него поперек хобота давно стоит. Помнишь, как ты его заставил в каменоломнях пятьсот сглотов отрабатывать, после того, как самолично брубнильник отрегулировал, чтобы каждый сглот шел за двадцать миллионов квазисглотов. А плата та же…
Г-гы-ы захохотал. Потом оборвал себя внезапно и хлопнул по плечу своего крылатого приятеля.
— Гони фишники, — сказал Г-гы-ы, — как и обещал — три штуки. Проиграл.
— Проиграл, не спорю…
Д-ды-ы снова вздохнул, но вдруг хихикнул:
— Все-таки мой проигрыш поменьше, чем проигрыш Толика, — заявил он. — Пятьсот сглотов, когда каждый за сглот за двадцать миллионов квазисглотов идет… Было дело…
— Будет знать, как со мной спорить, — хвастливо усмехнулся Г-гы-ы.
Он, видимо, хотел добавить еще кое-что, но не смог произнести ни слова. Подобравшийся почти вплотную к нему Никита схватил его за горло. Г-гы-ы задергался, как самый настоящий младенец, сморщил свое крохотное личико и тонко запищал.
— Не отпущу, — разобрав в пищании крылатого паскудника определенный смысл, прохрипел Никита. — А ну, выкладывай, сволочь, все как есть… Я тебе покажу… гладиаторские бои. Ставки он на меня делает… Задушу, скотина!
— Предупреждаю, — сдавленным голосом выговорил вдруг Г-гы-ы. — Я полуцутик. А полуцутиков трогать запрещается… То есть не рекомендуется.
— Пошел ты! — немедленно отозвался Никита и еще сильнее сжал пальцы.
Глава 4
И тут же землю кто-то со страшной силой выбил из-под ног Никиты. Ствол чудовищного дерева — с полкилометра в диаметре — вдруг уменьшился до размеров микроскопических и закрутился, как палочка в руках жонглера. Что-то подхватило Никиту, подняло в воздух и с размаху шваркнуло о землю.
Когда внезапно поднявшийся ветер утих, и ствол дерева обрел свои настоящие размеры, Никита вдруг ощутил себя лежащим у его корней, а в руках сжимающим не шею Г-гы-ы, а собственную ногу возле лодыжки. Отпустив ногу, Никита выругался.
Г-гы-ы же фланировал неподалеку. Увидев, что Никита пришел в себя и уже поднимается на ноги, Г-гы-ы взмахнул крыльями и подлетел к нему поближе.
— Ты чего! — заверещал он тонким голосом. — Совсем дурной? Я же полуцутик! Я же тебя в порошок… Да ты… Да ты мне вообще-то нравишься, — неожиданно мягко закончил Г-гы-ы. — Я таких прытких давно не встречал. Надо же, только-только у нас появился, а уже попал в Смирилище, дрался с ифритами, целым и невредимым ушел от разъяренного Толика. Слушай, а он, может быть, еще и Комарика своего на тебя натравливал?
— Натравливал, — механически проговорил Никита.
Он вдруг почувствовал, что устал. Смертельно устал от мельтешащей вокруг него чертовщины, а больше всего — от того, что ничего не понимает в происходящем. Никита поискал глазами, куда бы присесть, но ничего подходящего не увидел. Тогда он просто опустился на корточки, а из этого положения повалился на задницу — и так остался сидеть, упершись ладонями в какую-то особенно твердую и холодную чужую землю.
— Поступило предложение, — проговорил вдруг Г-гы-ы, внимательно поглядев на Никиту. — Мы с тобой работаем в паре. Я заключаю пари, а ты… делаешь так, чтобы я выиграл. То есть мы выиграли. Фишников подзаработаем, а?
— Пошел ты, — устало огрызнулся Никита.
Крылатый подлетел поближе и присел на землю рядом с Никитой. Теперь он казался и вовсе крошечным — не больше средних размеров кошки.
— Да не переживай ты, — сочувственно пискнул Г-гы-ы, — со всеми бывает… Рано или поздно случается. Это мне переживать надо. Во-первых, со мной подобное никогда случиться не может, а во-вторых… этот ублюдок Д-ды-ы под шумок свалил. Это не он тебя, случайно, на меня науськал? Чтобы фишников мне не платить?
Никита промолчал. Помедлил немного и Г-гы-ы. Потом вздохнул и погладил Никиту по затылку одним из своих крыльев. Никита поморщился, почувствовав аромат серы и нечищенного птичника.
— Не горюй, — снова сказал Г-гы-ы, — все-таки для вашего племени это неизбежно. Для людей-то… Как там говорится у вас — все здесь будем…
— Где? — насторожился наконец Никита. — Чего ты мне паришь-то?.. Со всеми бывает. Что — бывает?
— А ты ничего еще не понял, дурачок? — ласково осведомился крылатый. — Ведь ты же умер. В тот самый момент, когда тебе астролябией по башке засветили. Все вы люди смертны, и что самое интересное — сами не знаете, в какой точно момент. Вот так и с тобой…
— Я умер?!
Никита попытался подняться, но не смог. Ему показалось, что ноги его вросли в землю, как корни того чудовищного дерева. Он открыл рот, чтобы сказать крылатому о том, что совсем он не умер, но отчего-то вдруг почувствовал холод в затылке и в левой стороне груди. И только сейчас понял, что сердце у него не бьется. Совсем. Давно — с того самого момента, как массивные золоченые плоскости астролябии коснулись его затылка.
А поняв это, Никита закрыл глаза и повалился на спину.
* * *
— Итак, — начал полуцутик Г-гы-ы, — поехали с самого начала. То есть с самого конца. Странно, что ты сам так ничего и не понял. Поехали… Наш Никита получает астролябией по башке. Что дальше? Приходит в себя Никита уже на тюремных нарах. Решает, что его повязали подъехавшие менты (кстати, у нас эта инфраструктура называется так же — по крайней мере в народе), а рана на голове не опасна, тем более что в связи с ней никакого дискомфорта он не ощущает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90