С одной стороны, ему хотелось — больше всего на этом и на том свете — хотелось увидеть, обнять, поцеловать Анну. А с другой — как он снова перенесет, если изотерическая проекция деловито осведомится на тему, в какой позе будет происходить сношение?
Но желание увидеть — может быть, в последний раз — Анну было сильнее всего. Никита, пообщавшись с громилой в парандже, стремительно побежал вверх по лестнице, на середине которой растолкал в разные стороны медленно двигавшихся Ххтура и Гоурта, но даже не заметил этого.
И лишь когда услышал истошный крик: «Лови Вознесенского!» — словно бы очнулся.
* * *
Суматоха, поднятая воплями Эдуарда и Гаврилыча, усилилась и развилась до степени совершенного безобразия, когда из комнаты на лестницы выбежали полуголые богатыри, к которым через некоторое время присоединился Рашид, то и дело подтягивавший спускающиеся до колен штаны.
Растерявшегося Никиту моментально взяли в кольцо.
Вниз и вверх по лестнице метались перепуганные посетители «Публичного дома». Охранники-ифриты в числе трех человек попытались было вмешаться и прекратить панику, но богатыри вытащили из-за спин обнаженные мечи — и ифриты благоразумно отступили в холл, где были смяты толпой копрофагов, хлынувшей от закрывшегося на обед окошка.
— Заходи справа! — визжал Эдуард.
— Слева заходи! — горланил Гаврилыч.
Так как Эдуард считал, что целесообразнее будет обойти преступника Вознесенского с правого фланга, а Гаврилыч считал наоборот — собственно Эдуард Гаврилыч топтался на месте, бессмысленно размахивая руками и своими противоречивыми криками усиливая и без того ужасающую толчею.
Богатыри сужали кольцо, прокладывая себе дорогу через толпу посетителей злачного заведения эфесами мечей. Рашид с боевым воплем: «Иго-го!» — метался то тут, то там, но ничего совершенно не делал, только мешал, путаясь под ногах у богатырей.
— Не упустить! — зашелся в визге Эдуард.
— Взять негодяя! — рявкнул Гаврилыч.
Тут наконец Никита встрепенулся и вышел из ступора. Он прыгнул в сторону, схватил в охапку какого-то лощеного типа — судя по похотливой физиономии, педофила — и бросил его в двух ближайших богатырей. К чести дружинников надо сказать, что летящий снаряд — то есть педофил — был встречен сразу двумя мечами и без промедления изрублен в куски.
Убедившись, таким образом, в серьезности намерений нападавших, Никита присвистнул и, внезапно подпрыгнув, в полете развернулся и сильнейшим ударом ноги сбил шлем с головы подкрадывающегося сзади Ефроима. Ефроим грохнулся на задницу, а через него полетели, гремя мечами и доспехами, Федул и Семен. Не став дожидаться, пока они поднимутся на ноги, Никита рванул в прогал, образовавшийся после падения трех богатырей.
… И тут же нос к носу столкнулся с Рашидом.
И для того и для другого встреча была неожиданной.
Рашид растерянно пробормотал двумя глотками:
— Иго-го… — и развел руками.
Никита размахнулся и влепил ифриту в грудь тренированный кулак. Рашид покачнулся, но на ногах устоял.
— Вали его! — долетел откуда-то сзади крик Гаврилыча.
Рашид, услышав призыв экскурсовода, тряхнул обеими башками и размахнулся сам. Справедливо решив, что от удара чудовищной лапищи ифрита он развалится на части, Никита предпочел развернуться на сто восемьдесят градусов и, отшвырнув с дороги двух парнокопытных зоофилов, побежал вверх по лестнице.
Слева и справа от него блеснули мечи. Никита пригнулся на бегу, и сверкающие лезвия, коротко просвистев в воздухе, с оглушительным звоном сшиблись. Никита выпрямился, прыгнул через две ступеньки, увернулся от Ефроима, который, потеряв при падении меч, схватил за голову Семена и размахивал им, как большой палицей, и выбежал на относительно свободное пространство.
Оглянулся: позади четыре-пять ступенек вниз кочевряжилась запутавшаяся сама в себе толпа. Впереди топталась только пара каких-то диковинных существ — выглядевших хоть и ужасно необычно, но все же довольно неопасно.
Никита побежал туда.
Он выскочил на последнюю ступеньку лестницы. Пара диковинных существ шарахнулась от него.
«Чего во мне такого страшного?» — успел подумать Никита.
И еще одна мысль мелькнула у него в голове: «А может быть, они не меня испугались?»
Он обернулся и увидел ифрита, заносящего над головой длинный обоюдоострый меч, из тех мечей, кажется, что были на вооружении у богатырей. Никита выкрикнул ругательство, но сделать ничего не успел. Отточенная сталь прошла через его шею, и отрубленная голова Вознесенского, подскакивая, покатилась вниз по ступенькам.
Эдуард Гаврилыч снова поднял меч и усмехнулся.
— Вот и все, — сказал Эдуард. — Теперь мы полностью реабилитированы.
— В натуре, — подтвердил Гаврилыч, хотя слово «реабилитированы» слышал впервые.
— А ловко мы его взяли, — добавил Эдуард, — не пришлось даже на куски рубить. Только голову отсекли. Но это поправимо. Ему ее приделают наши хирурги. Ненадолго. Для того чтобы он предстал перед судом, после которого он тут же попадет в Аннигилятор.
— Ага, — сказал Гаврилыч. — Таким ужасным злодеям там самое место.
И оба счастливо рассмеялись.
* * *
Ххтур и Гоурт прямо-таки обезумели от страха, когда увидели, что на них бросилось кошмарного вида существо с двумя ногами, двумя руками и одной головой. Правда, после того, как этому существу голову отрубили, выглядеть оно стало не так ужасно, но все равно Ххтур и Гоурт натерпелись страху.
Они бросились бежать по коридору, где вдоль стен тянулась длинная вереница дверей. Потом Ххтуру и Гоурту одновременно пришло на ум, что неплохо было бы спрятаться — и они, опять-таки одновременно и не сговариваясь, ломанулись в одну из дверей.
Но за дверью их ждало еще более отвратительное и пугающее зрелище.
В углу комнаты на небольшом возвышении, название которого Ххтур и Гоурт уже слышали — кровать, — они внезапно заметили существо, похожее на которое еще не встречали в этом мире. Существо обладало не четырьмя конечностями, как большинство в Первом загробном, а восемью. Оно ритмично сокращалось и издавало нечленораздельные восклицания и вздохи.
Не зная пока, что им делать дальше, Ххтур и Гоурт, трясущиеся от страха, произнесли вслух первое же всплывшее в их сознаниях слово, кажется, то самое, которое выкрикнул ужасный монстр, перед тем как ему отрубили его уродливую голову.
— Блядь! — Ххтур и Гоурт постарались передать ту экспрессию, которую монстр в это слово вкладывал при его произнесении.
То, что произошло потом, напугало приятелей так, что они разом присели на корточки и закрыли щупальцами и хоботами свои лица — пыхтящее и ритмично сокращающееся существо распалось надвое, каждая половинка теперь была очень похожа на уродливого монстра до того, как его лишили головы — половинки пыхтящего существа обладали — каждая — четырьмя конечностями, круглым предметом, сверху их туловища (голова!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Но желание увидеть — может быть, в последний раз — Анну было сильнее всего. Никита, пообщавшись с громилой в парандже, стремительно побежал вверх по лестнице, на середине которой растолкал в разные стороны медленно двигавшихся Ххтура и Гоурта, но даже не заметил этого.
И лишь когда услышал истошный крик: «Лови Вознесенского!» — словно бы очнулся.
* * *
Суматоха, поднятая воплями Эдуарда и Гаврилыча, усилилась и развилась до степени совершенного безобразия, когда из комнаты на лестницы выбежали полуголые богатыри, к которым через некоторое время присоединился Рашид, то и дело подтягивавший спускающиеся до колен штаны.
Растерявшегося Никиту моментально взяли в кольцо.
Вниз и вверх по лестнице метались перепуганные посетители «Публичного дома». Охранники-ифриты в числе трех человек попытались было вмешаться и прекратить панику, но богатыри вытащили из-за спин обнаженные мечи — и ифриты благоразумно отступили в холл, где были смяты толпой копрофагов, хлынувшей от закрывшегося на обед окошка.
— Заходи справа! — визжал Эдуард.
— Слева заходи! — горланил Гаврилыч.
Так как Эдуард считал, что целесообразнее будет обойти преступника Вознесенского с правого фланга, а Гаврилыч считал наоборот — собственно Эдуард Гаврилыч топтался на месте, бессмысленно размахивая руками и своими противоречивыми криками усиливая и без того ужасающую толчею.
Богатыри сужали кольцо, прокладывая себе дорогу через толпу посетителей злачного заведения эфесами мечей. Рашид с боевым воплем: «Иго-го!» — метался то тут, то там, но ничего совершенно не делал, только мешал, путаясь под ногах у богатырей.
— Не упустить! — зашелся в визге Эдуард.
— Взять негодяя! — рявкнул Гаврилыч.
Тут наконец Никита встрепенулся и вышел из ступора. Он прыгнул в сторону, схватил в охапку какого-то лощеного типа — судя по похотливой физиономии, педофила — и бросил его в двух ближайших богатырей. К чести дружинников надо сказать, что летящий снаряд — то есть педофил — был встречен сразу двумя мечами и без промедления изрублен в куски.
Убедившись, таким образом, в серьезности намерений нападавших, Никита присвистнул и, внезапно подпрыгнув, в полете развернулся и сильнейшим ударом ноги сбил шлем с головы подкрадывающегося сзади Ефроима. Ефроим грохнулся на задницу, а через него полетели, гремя мечами и доспехами, Федул и Семен. Не став дожидаться, пока они поднимутся на ноги, Никита рванул в прогал, образовавшийся после падения трех богатырей.
… И тут же нос к носу столкнулся с Рашидом.
И для того и для другого встреча была неожиданной.
Рашид растерянно пробормотал двумя глотками:
— Иго-го… — и развел руками.
Никита размахнулся и влепил ифриту в грудь тренированный кулак. Рашид покачнулся, но на ногах устоял.
— Вали его! — долетел откуда-то сзади крик Гаврилыча.
Рашид, услышав призыв экскурсовода, тряхнул обеими башками и размахнулся сам. Справедливо решив, что от удара чудовищной лапищи ифрита он развалится на части, Никита предпочел развернуться на сто восемьдесят градусов и, отшвырнув с дороги двух парнокопытных зоофилов, побежал вверх по лестнице.
Слева и справа от него блеснули мечи. Никита пригнулся на бегу, и сверкающие лезвия, коротко просвистев в воздухе, с оглушительным звоном сшиблись. Никита выпрямился, прыгнул через две ступеньки, увернулся от Ефроима, который, потеряв при падении меч, схватил за голову Семена и размахивал им, как большой палицей, и выбежал на относительно свободное пространство.
Оглянулся: позади четыре-пять ступенек вниз кочевряжилась запутавшаяся сама в себе толпа. Впереди топталась только пара каких-то диковинных существ — выглядевших хоть и ужасно необычно, но все же довольно неопасно.
Никита побежал туда.
Он выскочил на последнюю ступеньку лестницы. Пара диковинных существ шарахнулась от него.
«Чего во мне такого страшного?» — успел подумать Никита.
И еще одна мысль мелькнула у него в голове: «А может быть, они не меня испугались?»
Он обернулся и увидел ифрита, заносящего над головой длинный обоюдоострый меч, из тех мечей, кажется, что были на вооружении у богатырей. Никита выкрикнул ругательство, но сделать ничего не успел. Отточенная сталь прошла через его шею, и отрубленная голова Вознесенского, подскакивая, покатилась вниз по ступенькам.
Эдуард Гаврилыч снова поднял меч и усмехнулся.
— Вот и все, — сказал Эдуард. — Теперь мы полностью реабилитированы.
— В натуре, — подтвердил Гаврилыч, хотя слово «реабилитированы» слышал впервые.
— А ловко мы его взяли, — добавил Эдуард, — не пришлось даже на куски рубить. Только голову отсекли. Но это поправимо. Ему ее приделают наши хирурги. Ненадолго. Для того чтобы он предстал перед судом, после которого он тут же попадет в Аннигилятор.
— Ага, — сказал Гаврилыч. — Таким ужасным злодеям там самое место.
И оба счастливо рассмеялись.
* * *
Ххтур и Гоурт прямо-таки обезумели от страха, когда увидели, что на них бросилось кошмарного вида существо с двумя ногами, двумя руками и одной головой. Правда, после того, как этому существу голову отрубили, выглядеть оно стало не так ужасно, но все равно Ххтур и Гоурт натерпелись страху.
Они бросились бежать по коридору, где вдоль стен тянулась длинная вереница дверей. Потом Ххтуру и Гоурту одновременно пришло на ум, что неплохо было бы спрятаться — и они, опять-таки одновременно и не сговариваясь, ломанулись в одну из дверей.
Но за дверью их ждало еще более отвратительное и пугающее зрелище.
В углу комнаты на небольшом возвышении, название которого Ххтур и Гоурт уже слышали — кровать, — они внезапно заметили существо, похожее на которое еще не встречали в этом мире. Существо обладало не четырьмя конечностями, как большинство в Первом загробном, а восемью. Оно ритмично сокращалось и издавало нечленораздельные восклицания и вздохи.
Не зная пока, что им делать дальше, Ххтур и Гоурт, трясущиеся от страха, произнесли вслух первое же всплывшее в их сознаниях слово, кажется, то самое, которое выкрикнул ужасный монстр, перед тем как ему отрубили его уродливую голову.
— Блядь! — Ххтур и Гоурт постарались передать ту экспрессию, которую монстр в это слово вкладывал при его произнесении.
То, что произошло потом, напугало приятелей так, что они разом присели на корточки и закрыли щупальцами и хоботами свои лица — пыхтящее и ритмично сокращающееся существо распалось надвое, каждая половинка теперь была очень похожа на уродливого монстра до того, как его лишили головы — половинки пыхтящего существа обладали — каждая — четырьмя конечностями, круглым предметом, сверху их туловища (голова!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90