— Спасибо.
— Иди развлекайся. Если хочешь, загляни ко мне вечерком.
— Я уже нашел компанию.
— Ну и славненько! В понедельник можешь явиться на работу попозже, — подмигнула Барбара. — Потому что, если все будет так, как ты напророчил... я сама до обеда не приду.
— Что я напророчил?
— Насчет красного. Ты еще здесь? Марш домой!
В лифте я полюбопытствовал, чем меня решила одарить на Рождество тетя. Запонки. Оч-чень нужный подарок! Только надо было и рубашку к нему приложить. Красивые ведь, заразы. И дорогие, наверное. Что у нас на этикетке? «Тиффани». Расщедрилась Барбара. Не иначе влюбилась. Ну и хорошо: будет меньше времени тратить на придирки к своим сотрудникам.

Ул. Строителей, дом 12, квартира 13.
Ставя в холодильник бутылку пива, я наткнулся взглядом на коротенькую записку.
«Я решила последовать твоему совету. Извини, что не составлю компанию. Элль».
Значит, подумала. Умница девочка! Хоть у кого-то будет нормальный праздник.
Я сел за стол и уставился в окно. Скоро стемнеет. Снег пошел. Красивое выдалось Рождество. Только грустное. Как обычно. Не везет мне с этим праздником: ни одного радостного или хотя бы приятного воспоминания. Первое, задержавшееся в памяти, вообще такое, что хоть плачь, хоть удавись.
Сколько мне лет было? Семь? Точно. Ближе к восьми, конечно, поскольку день рождения я праздную весной. Если только это мой настоящий день рождения, а не первая попавшаяся дата, которую записали в метрике, когда счастливые родители сдавали меня на воспитание в интернат. Впрочем, интернатом это место трудно было назвать: так, закуток в недрах военной базы, где под присмотром «списанных на берег» вояк оставляли детей на неопределенное время кадровые офицеры. Кажется, иногда у меня появлялись товарищи по несчастью. Слишком плохо помню первые годы своей жизни. Но то Рождество... Его я запомнил навсегда.
Елки не было. Да и откуда хвойному дереву взяться посреди Космоса? Не в служебной оранжерее же выращивать — и так места в обрез! Игрушек соответственно тоже. Ни в качестве украшения, ни в качестве подарков. А перед глазами все равно стоит сияние... Сияние хромированного каркаса койки в медотсеке. Пустой койки. Опустевшей.
Какая-то глупая авария произошла, несчастный случай или боестолкновение, не знаю. Мне не сказали. Позволили только на одну минуту подойти к телу, опутанному щупальцами датчиков, капельниц, зондов.
Она сказала: «Ты уже взрослый мальчик, Морган... Позаботься о своих сестрах и об отце. Обещаешь?» И я ответил: «Да, мэм». Кажется, раздался вздох. Или стон? Только много позже я догадался, что, прощаясь с матерью, ранил ее сильнее, чем все оружие Вселенной, вместе взятое. Возможно, именно мои слова и добили женщину, которую я никогда по-настоящему и не знал. Я не назвал ее «мамой». Просто не умел так говорить: в моем тогдашнем мире все взрослые именовались «сэр» и «мэм», и никак иначе. Кстати, отучиться было трудно: даже много лет спустя — разговаривая с преподавателями колледжа, продавцами в магазине или просто прохожими — я вынужден был делать над собой усилие и менять обращение на более штатское. Из-за чего все и всегда считали меня заторможенным. Но ведь они не так уж неправы, верно?
Черт! Я совсем не помню ее лица! Помню бескровные пальцы на белой простыне, помню голос — тихий и безжизненный, но только не лицо. Наверное, это вполне нормально: мне было так мало лет — и все же... Подозреваю, что причина кроется в другом. В неисчислимых травмах головы. Сами посудите: только за последний месяц целых две. Съездил, называется, на курорт! Отдохнул! Ванда вообще настоятельно рекомендовала мне взять отпуск. По болезни. Я бы и взял, но тогда пришлось бы объясняться с Барбарой на предмет происхождения «множественных повреждений головы». А заодно поведать обо всем, что происходило во время отдыха. Ага, разбежался! Ни за что и никогда. Стыда-то сколько...
Ну, бог с ними, с этими драгоценностями: не очень и хотелось предотвращать их похищение, но вот Амано... По-моему, я скоро окончательно сойду с ума. Особенно если попытаюсь понять причины поступков моего напарника: то одно, то другое, без малейшей тени последовательности. Зачем он потащил меня на Юму? Загорать? Купаться? Шляться по приемам? Мне это не было нужно. Мне вообще ничего не было нужно после мимолетного знакомства с мисс Манчини. Впрочем, вру. Было. И сейчас нужно. Чтобы кто-то посидел рядом всего минуту. Молча. Ничего не требуя и не пытаясь сделать. Просто посидел, чтобы можно было почувствовать, что в воздухе остаются следы не только твоего дыхания. Наверное, я хочу слишком многого. Или хочу не с той стороны, откуда могу получить. Но одно знаю совершенно точно: бегать за Амано, как собачонка на привязи, не мечтаю.
Приказ выполню. Любой. Даже самый странный и глупый, потому что есть такая вещь, как дисциплина. На службе. А те жалкие остатки времени, которые должны бы стирать различия между чинами, уж позвольте тратить, как посчитаю нужным!
И почему меня так задела его фраза насчет старшего по званию? Наверное, потому, что несколько безобидных слов мгновенно разрушили иллюзию дружеских отношений. Дружеских... А с чего я, собственно, взял, что они таковыми были? Не знаю. Но чертовски хотелось верить — именно дружескими. И вдруг такое. Удивляюсь, что сразу не закатал ему в лицо: надо было так и сделать — во-первых, напряжение бы снял мигом, а во-вторых, разрушения были бы минимальны. Мой сломанный нос, не более, — ведь я вряд ли сподобился бы потом дать сдачи. А так натворили дел...
При всей общей замечательности у Амано есть один серьезный недостаток: не пьет. Если бы в том баре он приложился к бутылке, все было бы иначе. Совсем иначе. Я сначала и решил, что мой начальничек заливает выпивкой свое плохое настроение. Даже поговорить хотел. Извиниться. Но когда увидел его глаза. Глаза, в которых помимо абсолютной и непререкаемой трезвости можно было прочитать: «Какой же ты мерзавец, Морган Кейн»... Вот тогда я и не удержался. Ударил. Потому что откуда-то знал: первым он не начнет, хотя и может, и должен.
И почему все считают странным меня, когда рядом ходит некто куда более в этом смысле примечательный?..
Кстати о выпивке. Наряду с рекомендацией отдохнуть я получил от доктора Полански предписание, обязательное к исполнению. Рецепт, так сказать. Пятьдесят граммов коньяку ежевечерне. Не скажу, что отнесся к этому без энтузиазма, но здравый смысл во мне ухитрился взять верх и предположить, что такие «методы лечения» приведут к тому, что я банально сопьюсь. На что Ванда совершенно серьезно заметила: от тромбов в сосудах головного мозга умирают гораздо чаще, чем от пьянства. В общем, напугала меня основательно. Вот только как мне следовать ее советам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96