И все эти бездушные предметы, все самые ничтожные мелочи возбуждали в ней нежное чувство и смутное, необъяснимое ощущение счастья.
Покинув ферму, они вышли на дорогу и остановились у изгороди перед пшеничным полем. Из рощи доносилось посвистывание соловья. Его трели как-то тревожно нарушали торжественный покой ночи и отвлекали внимание Лиззи от Чарльза. Ей хотелось, чтобы соловей умолк и не мешал следить за его рассказом. Она слушала целиком захваченная его мечтами и планами. Но когда Чарли, обхватив ее за талию, наклонился к ней, когда он сделал попытку поцеловать ее, она запротестовала:
– Постой, Чарли, негоже так, раз ты собираешься жениться на Сарре.
Чарльз только расхохотался, настолько эта мысль его позабавила, и они продолжили свой путь, возвращаясь в Гроули-холл.
И вот настал день, когда Чарльзу удалось, наконец, уговорить Лиззи прогуляться до Уорсинга и посетить Городской сад. Когда они пришли, выждав по настоянию Лиззи, чтобы Сарра с Ритой убрались со двора, веселье было в разгаре. Здесь были люди из окрестных имений и ферм и с помощью всевозможных ухищрений они пытались придать своим костюмам бальный вид. Немало «клетчатых брюк» и «красных галстуков» отплясывало здесь под громкую задорную музыку. Мисс Томпсон не забыла указание мистера Стоуна, и подарила Лиззи из каких-то ей одной известных запасов, белое муслиновое платье с глубоким квадратным вырезом, пышными рукавами до локтя и широким голубым поясом. Когда Лиззи проходила среди гуляющих, не раз можно было услышать: «Какая хорошенькая девушка». Чарльз потянул ее в круг, и они понеслись по площадке в задорной польке. Лиззи явно имела успех, на нее оборачивались, с ней хотели танцевать чуть ли не все парни Уорсинга, так что Чарли часто дулся и мрачнел.
– Хорошо ты себя ведешь! – сказал он ей, когда Лиззи раскрасневшаяся вернулась после очередного танца.
– О чем это ты?
– О том, как ты ведешь себя со всеми. О тебе уже говорят, что…
– Кто это обо мне говорит? Сарра? – девушка улыбаясь обмахивалась листом репейника.
– Не только Сарра.
– А ты их слушаешь?
– Вот что я тебе скажу: девушка, которая гоняется за всеми подряд, мне не нужна. Ты же со мной пришла?
– Ну и ладно! – ответила Лиззи, изменившись в лице. – Я тоже не хочу иметь дело с парнем, у которого всякие гадости на уме…
Она всем отказывала и погрузилась в угрюмое созерцание танцующих пар.
Чарльз скис совсем и ничего не мог придумать, как только нудно просить ее об одном и том же:
– Ну, брось сердиться. Пойдем, потанцуем в знак того, что ты на меня не дуешься.
Он повторил свою просьбу уже в десятый раз. Наконец Лиззи сказала:
– Ты испортил мне все удовольствие от танцев!
– Прости меня, Лиззи. Я приревновал тебя, вот и все.
– Приревновал? Почему это вдруг приревновал? Мало ли, что болтают люди! Я ведь сама знаю, что не делаю ничего дурного.
Чарли ничего не ответил, и они молча вышли в сад. Ночь стояла теплая, даже душная, луна висела над кронами деревьев, словно большой воздушный шар. Кое-кто из гулявших останавливался поглядеть на темные разводы, отчетливо видные на лике луны. В саду было много беседок, искусственных гротов, тенистых аллей. Струившийся сквозь листву лунный свет придавал всему какой-то колдовской вид. Чарльз показал Лиззи летний театр и объяснил, для чего он построен. А когда они неожиданно вышли на берег озера, на поверхности которого лежали тени высоких деревьев, девушке показалось, что все это ей снится.
Там, где озеро сужалось, был перекинут деревянный мостик. Они остановились посредине полюбоваться водой.
– Как тихо здесь и как красиво отражаются звезды в воде!
– Ты бы посмотрела, что творится здесь в субботу, часика этак в три, когда сюда приезжает публика из Лейсинга! – Они пошли дальше и Лиззи сказала:
– А вот это что? Там внутри совсем темно.
– Это беседки. Туда подают креветок и чай. Если хочешь, мы придем сюда в следующую субботу.
На мостик вбежала шумная компания молодых людей. С ними были три-четыре девушки. Все остановились и начали спорить, на каком берегу можно достать лодку. Молодые люди громко перекликались друг с другом, а потом кто-то затянул песню. Когда запели второй куплет, Чарльз обнял Лиззи.
– Эх, Лиззи, до чего же я люблю тебя!
Она поглядела на него. Ее серые глаза светились любовью.
– Я все думала: неужто это правда?.. За что ты можешь любить меня?
Но он только крепче прижал ее к себе, продолжая твердить:
– Люблю, люблю! Крепко люблю тебя, Лиззи!
Она молчала, и они медленно пошли дальше. Листья дубов отбрасывали ажурные тени на усыпанную гравием дорожку. Таинственный сумрак сада, казалось, был полон неясного ожидания. Среди стволов показалась веранда танцевального зала.
За время их короткого отсутствия в зале многое изменилось. Возле стойки собралась толпа мужчин, которым хотелось выпить. Они получали свои стаканы и отходили к приятелям или дамам, поджидавшим их в стороне. Кое-кто отправился ужинать, а остальные забавлялись, как могли. Лиззи кивнула в сторону молодых людей, громко обсуждавших результаты скачек:
– Ну вот, скажи, как, по-твоему, если кто-нибудь из этих молодых людей пригласит меня танцевать, что я должна делать? Прямо так в лицо и брякнуть: «Не пойду!»
Чарльз раздумывал с минуту, а потом сказал:
– Если тебя пригласят, так уж ты лучше пойди, потанцуй. А то Сарра скажет, что это я тебя подучил отказываться.
Внезапно звуки оркестра, возвещавшие, что танцы продолжаются, прервали разговор, и все – трезвые и пьяные – последовали в зал. В польке и мазурке Лиззи и Чарли еще могли отличиться, а вот вальсировать они не умели. Но все же кружились по залу, получая от танца безмерное удовольствие. А потом плясали кадриль. Танцевала и угрюмая Сарра. У нее на лице заиграла приветливая улыбка, когда все дамы, взявшись за руки, закружились вокруг стоявших в середине площадки мужчин. Потом цепочка стала завиваться, словно в лабиринте, и дамы то теряли, то снова находили своих кавалеров. Музыка гремела, разгоряченные люди метались по залу, все мелькало и вертелось, куда-то неслось и неслось…
Внезапно кто-то крикнул:
– Смотрите, заря занялась!
В проеме дверей была видна полоска неба над темными деревьями. Она снизу порозовела, как подрумянившийся корж.
В углу возникла какая-то возня и Лиззи увидела: тощая женщина в узком белом платье упрекала в чем-то парня из Гроули-холла, а тот все отрицал. К ним подошел Чарльз и стал уговаривать их не горячиться, убеждая, что произошла ошибка и что он и его приятель не желают, чтобы вечер был испорчен, и вообще не допустят здесь никаких скандалов.
Сердце Лиззи, наблюдавшей эту сцену, переполнилось любовью к ее дорогому Чарльзу. Какой он славный! Какие у него широкие плечи и как здорово он погасил назревшую неприятность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Покинув ферму, они вышли на дорогу и остановились у изгороди перед пшеничным полем. Из рощи доносилось посвистывание соловья. Его трели как-то тревожно нарушали торжественный покой ночи и отвлекали внимание Лиззи от Чарльза. Ей хотелось, чтобы соловей умолк и не мешал следить за его рассказом. Она слушала целиком захваченная его мечтами и планами. Но когда Чарли, обхватив ее за талию, наклонился к ней, когда он сделал попытку поцеловать ее, она запротестовала:
– Постой, Чарли, негоже так, раз ты собираешься жениться на Сарре.
Чарльз только расхохотался, настолько эта мысль его позабавила, и они продолжили свой путь, возвращаясь в Гроули-холл.
И вот настал день, когда Чарльзу удалось, наконец, уговорить Лиззи прогуляться до Уорсинга и посетить Городской сад. Когда они пришли, выждав по настоянию Лиззи, чтобы Сарра с Ритой убрались со двора, веселье было в разгаре. Здесь были люди из окрестных имений и ферм и с помощью всевозможных ухищрений они пытались придать своим костюмам бальный вид. Немало «клетчатых брюк» и «красных галстуков» отплясывало здесь под громкую задорную музыку. Мисс Томпсон не забыла указание мистера Стоуна, и подарила Лиззи из каких-то ей одной известных запасов, белое муслиновое платье с глубоким квадратным вырезом, пышными рукавами до локтя и широким голубым поясом. Когда Лиззи проходила среди гуляющих, не раз можно было услышать: «Какая хорошенькая девушка». Чарльз потянул ее в круг, и они понеслись по площадке в задорной польке. Лиззи явно имела успех, на нее оборачивались, с ней хотели танцевать чуть ли не все парни Уорсинга, так что Чарли часто дулся и мрачнел.
– Хорошо ты себя ведешь! – сказал он ей, когда Лиззи раскрасневшаяся вернулась после очередного танца.
– О чем это ты?
– О том, как ты ведешь себя со всеми. О тебе уже говорят, что…
– Кто это обо мне говорит? Сарра? – девушка улыбаясь обмахивалась листом репейника.
– Не только Сарра.
– А ты их слушаешь?
– Вот что я тебе скажу: девушка, которая гоняется за всеми подряд, мне не нужна. Ты же со мной пришла?
– Ну и ладно! – ответила Лиззи, изменившись в лице. – Я тоже не хочу иметь дело с парнем, у которого всякие гадости на уме…
Она всем отказывала и погрузилась в угрюмое созерцание танцующих пар.
Чарльз скис совсем и ничего не мог придумать, как только нудно просить ее об одном и том же:
– Ну, брось сердиться. Пойдем, потанцуем в знак того, что ты на меня не дуешься.
Он повторил свою просьбу уже в десятый раз. Наконец Лиззи сказала:
– Ты испортил мне все удовольствие от танцев!
– Прости меня, Лиззи. Я приревновал тебя, вот и все.
– Приревновал? Почему это вдруг приревновал? Мало ли, что болтают люди! Я ведь сама знаю, что не делаю ничего дурного.
Чарли ничего не ответил, и они молча вышли в сад. Ночь стояла теплая, даже душная, луна висела над кронами деревьев, словно большой воздушный шар. Кое-кто из гулявших останавливался поглядеть на темные разводы, отчетливо видные на лике луны. В саду было много беседок, искусственных гротов, тенистых аллей. Струившийся сквозь листву лунный свет придавал всему какой-то колдовской вид. Чарльз показал Лиззи летний театр и объяснил, для чего он построен. А когда они неожиданно вышли на берег озера, на поверхности которого лежали тени высоких деревьев, девушке показалось, что все это ей снится.
Там, где озеро сужалось, был перекинут деревянный мостик. Они остановились посредине полюбоваться водой.
– Как тихо здесь и как красиво отражаются звезды в воде!
– Ты бы посмотрела, что творится здесь в субботу, часика этак в три, когда сюда приезжает публика из Лейсинга! – Они пошли дальше и Лиззи сказала:
– А вот это что? Там внутри совсем темно.
– Это беседки. Туда подают креветок и чай. Если хочешь, мы придем сюда в следующую субботу.
На мостик вбежала шумная компания молодых людей. С ними были три-четыре девушки. Все остановились и начали спорить, на каком берегу можно достать лодку. Молодые люди громко перекликались друг с другом, а потом кто-то затянул песню. Когда запели второй куплет, Чарльз обнял Лиззи.
– Эх, Лиззи, до чего же я люблю тебя!
Она поглядела на него. Ее серые глаза светились любовью.
– Я все думала: неужто это правда?.. За что ты можешь любить меня?
Но он только крепче прижал ее к себе, продолжая твердить:
– Люблю, люблю! Крепко люблю тебя, Лиззи!
Она молчала, и они медленно пошли дальше. Листья дубов отбрасывали ажурные тени на усыпанную гравием дорожку. Таинственный сумрак сада, казалось, был полон неясного ожидания. Среди стволов показалась веранда танцевального зала.
За время их короткого отсутствия в зале многое изменилось. Возле стойки собралась толпа мужчин, которым хотелось выпить. Они получали свои стаканы и отходили к приятелям или дамам, поджидавшим их в стороне. Кое-кто отправился ужинать, а остальные забавлялись, как могли. Лиззи кивнула в сторону молодых людей, громко обсуждавших результаты скачек:
– Ну вот, скажи, как, по-твоему, если кто-нибудь из этих молодых людей пригласит меня танцевать, что я должна делать? Прямо так в лицо и брякнуть: «Не пойду!»
Чарльз раздумывал с минуту, а потом сказал:
– Если тебя пригласят, так уж ты лучше пойди, потанцуй. А то Сарра скажет, что это я тебя подучил отказываться.
Внезапно звуки оркестра, возвещавшие, что танцы продолжаются, прервали разговор, и все – трезвые и пьяные – последовали в зал. В польке и мазурке Лиззи и Чарли еще могли отличиться, а вот вальсировать они не умели. Но все же кружились по залу, получая от танца безмерное удовольствие. А потом плясали кадриль. Танцевала и угрюмая Сарра. У нее на лице заиграла приветливая улыбка, когда все дамы, взявшись за руки, закружились вокруг стоявших в середине площадки мужчин. Потом цепочка стала завиваться, словно в лабиринте, и дамы то теряли, то снова находили своих кавалеров. Музыка гремела, разгоряченные люди метались по залу, все мелькало и вертелось, куда-то неслось и неслось…
Внезапно кто-то крикнул:
– Смотрите, заря занялась!
В проеме дверей была видна полоска неба над темными деревьями. Она снизу порозовела, как подрумянившийся корж.
В углу возникла какая-то возня и Лиззи увидела: тощая женщина в узком белом платье упрекала в чем-то парня из Гроули-холла, а тот все отрицал. К ним подошел Чарльз и стал уговаривать их не горячиться, убеждая, что произошла ошибка и что он и его приятель не желают, чтобы вечер был испорчен, и вообще не допустят здесь никаких скандалов.
Сердце Лиззи, наблюдавшей эту сцену, переполнилось любовью к ее дорогому Чарльзу. Какой он славный! Какие у него широкие плечи и как здорово он погасил назревшую неприятность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81