она притягивала меня, страшная и противная, вся скользкая; она смотрела на меня, хотя у нее не было глаз, смотрела, заполняя все вокруг, и мне стало так тоскливо и жутко!
Меня охватил ужас, масса стала душить меня. Я отталкивался, брыкался, но ничего не помогало, я чувствовал, что весь истекаю потом и задыхаюсь, и я закричал:
– МАМА! МАМА-А!
– Ну, что ты, что ты, что ты? – говорила мама, обнимая меня и целуя, и Иосиф стоял рядом и гладил меня по голове.
Я трепыхался, как лист под дождем, весь мокрый, и плакал.
– Тебе что-то приснилось? Что тебе снилось? – спрашивала мама.
– Это было так страшно! – сказал я. – Я не могу вам объяснить, как это было страшно!
– Ну ничего! Ничего! – успокаивала меня мама. – Все прошло!
– НЕТ, НЕ ПРОШЛО! – закричал я. – НЕ ПРОШЛО! – Я чувствовал, что ОНО опять надвигается, неотвратимое, что я сейчас опять буду один, совсем один!
Так повторялось, снова и снова, серо-буро-малиновое росло, собираясь из маленьких звенящих тел, надвигалось на меня, душило, и, когда я видел, что вот уже все, конец, оно незаметно исчезало, и я опять возвращался в нашу комнату, а потом опять все начиналось сначала...
От этого бесконечного ужаса я совсем иссяк и, когда приходил в себя, лежал мокрый, горячий, с пересохшим горлом...
Я едва мог пошевельнуть рукой, едва мог повернуть голову, и глаза у меня закатывались под лоб...
Потом – не знаю уж, в который раз! – серо-буро-малиновое село ко мне на кровать (я уже смотрел на него почти безразлично), оно шевельнулось, у него появились руки... ноги... голова... лицо... глаза, и я увидел, что это Беспризорник!
– «Когда я был мальчишкой, – улыбнулся мне Беспризорник своими ярко-белыми зубами, – когда я был мальчишкой, носил я брюки-клеш, соломенную шляпу, в кармане финский нож!»
Он разговаривал, словно мы с ним знакомы!
– У тебя есть нож? – спросил я шепотом.
– Финский, финский! – сверкнул зубами Беспризорник.
– А где ты взял? – спросил я шепотом.
– Украл! – крикнул Беспризорник.
– А шляпу где взял?
– Украл!
– А брюки-клеш? – Мне стало весело.
– Тоже украл! Я все могу украсть! И тебя тоже!
– Зачем?
– Так... – усмехнулся Беспризорник. – Чисто ходишь, где берешь, дай расписку, где живешь!
– А ты где живешь? – спросил я.
– В котле!
– В каком котле?
– В сковородке? – рассмеялся я.
– В чугуне! – рассмеялся Беспризорник.
– В поварешке? – смеялся я.
– В ложке! – смеялся Беспризорник.
– Там у тебя кровать? – Мне стало очень весело.
– У меня нет кровати! – сказал Беспризорник.
– Почему?
– Потому!
– А как тебя зовут?
– Никак! Отдай мне кровать!
– Пожалуйста! – сказал я. – Возьми!
– Еще встретимся! Тогда отдам, – сказал Беспризорник.
Я хотел встать, но не мог.
– Я не могу встать, – сказал я.
– А я хочу есть! – сказал Беспризорник.
– Warum? – спросил я.
– Darum! Потому что я хочу есть!.. – Он скрипнул зубами и взмахнул в воздухе финкой...
КАМЕННЫЙ ГОСТЬ
Часть I
Он размахивал финкой перед самым моим носом, а я не мог пошевельнуться.
Вся комната задрожала, как будто падали камни... Это открылась дверь, и вошел Воровский. Он шагал тяжело.
– Ты что моих друзей обижаешь? – спросил он Беспризорника.
– Я не обижаю, – сказал Беспризорник. – Я так... мы играем! – Он спрятал нож в лохмотья.
– Это мой друг, – сказал обо мне Воровский.
– Вы Воровский? – спросил я.
– Какой Воровский? Я Виленкин...
– Какой Виленкин?
– Детский доктор Виленкин, – сказал он с улыбкой.
Он надел белый халат и сел ко мне на кровать. Он наклонился совсем близко. И Беспризорник наклонился.
– Зачем он лезет? – кивнул я на Беспризорника. – Он меня обижает!
– Как так обижает? – удивился Воровский-Виленкин. – Это же твой папа! Иосиф!
Я внимательно смотрел на Беспризорника... От напряжения заболела голова... Беспризорник улыбнулся, и вдруг я увидел, что это действительно Иосиф!
– Открой рот и скажи «а». – Человек в халате мял мне глаза. – Глаза воспалены, – сказал он отцу.
Он откинул одеяло и заголил на мне рубашку.
– И сыпь, – сказал он. – Это корь...
– А все-таки вы – Воровский! – сказал я. – Зачем вы обманываете?
Воровский подмигнул и приложил палец к губам.
Позади стояли родители. У них были очень грустные лица. Потом они все вышли, и я остался один.
В комнате было сумрачно. «Что сейчас – вечер, утро?» Сколько я так лежал один, я не знаю...
КАМЕННЫЙ ГОСТЬ
Часть II
Снова задрожала комната: это опять вошел Воровский. Теперь он был без халата.
– Так вы все же Воровский? – спросил я тихо.
– Конечно! – шепнул он. – Говори мне «ты»!
– А почему вы... ты сказал, что ты Виленкин?
– Неудобно при родителях. – Он опять сел на кровать. – Они могли испугаться...
– Почему?
– Я же Памятник!
– А ты живой?
– Для тебя я живой...
– Почему – для меня?
– Потому что я тебя люблю!
– Я тебя тоже люблю! – сказал я радостно. – Очень!
– Я это знаю. Потому я и пришел...
– Можно, я тебя потрогаю?
– Потрогай. – Он придвинулся ближе.
Я потрогал складки на рукаве – они были твердые! И холодные!
– Ты – камень? – спросил я тихо.
– Камень! – улыбнулся Воровский. – Я всегда был камень!..
– Как – всегда? Ты же был человек?
– Конечно, человек! Но твердый как камень! Большевики все как камень...
– Ты никогда не плакал?
– Никогда! – твердо сказал Воровский.
– И когда тебя убили?
– Тогда я просто не успел бы, даже если б захотел.
– А почему они тебя убили, а ты не убил?
– Стреляли сзади, – сказал Воровский. – В спину...
– И отец говорил – в спину... Ты их не видел?
– Я их увидел потом...
– Как – потом? Мертвый?
– Я уже был мертвый, но еще мог видеть... некоторое время.
– Разве мертвые видят?
– В первые мгновения... вернее, в последние!
– Расскажи, как это все было! – попросил я. – Мне Иосиф рассказывал, но я хочу, чтобы ты...
– Я ужинал... – начал Воровский.
Но я его тут же перебил:
– Ты разве не воевал? На коне с шашкой?
– Все бывает гораздо проще, – усмехнулся Воровский. – Я просто ужинал в ресторане... А убийца сидел за соседним столиком. Белогвардеец Конради. Я его, конечно, знал, но не знал, что он будет стрелять вот тут, в ресторане, в спину...
– А я думал, что тебя убили на войне! – сказал я. Я был немножко разочарован.
– Там и была война! – сурово сказал Воровский. – Дипломатическая! Меня преследовали на каждом шагу!
– Значит, мы тоже будем на войне? Когда поедем за границу?
– А как же!
– И нас могут убить?
– Вполне...
Это мне понравилось. Не то, что меня могут убить, а то, что я буду там на войне! Ведь мы скоро поедем в Берлин!
– Ну, а дальше? – спросил я.
– Что же дальше... дальше он встал и выстрелил... Падая, я обернулся и увидел его, белого офицеришку! К нему подскочили, обезоружили... Он, подлец, еще требовал, чтобы оркестр сыграл траурный марш... Потом я умер... Вот и все!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Меня охватил ужас, масса стала душить меня. Я отталкивался, брыкался, но ничего не помогало, я чувствовал, что весь истекаю потом и задыхаюсь, и я закричал:
– МАМА! МАМА-А!
– Ну, что ты, что ты, что ты? – говорила мама, обнимая меня и целуя, и Иосиф стоял рядом и гладил меня по голове.
Я трепыхался, как лист под дождем, весь мокрый, и плакал.
– Тебе что-то приснилось? Что тебе снилось? – спрашивала мама.
– Это было так страшно! – сказал я. – Я не могу вам объяснить, как это было страшно!
– Ну ничего! Ничего! – успокаивала меня мама. – Все прошло!
– НЕТ, НЕ ПРОШЛО! – закричал я. – НЕ ПРОШЛО! – Я чувствовал, что ОНО опять надвигается, неотвратимое, что я сейчас опять буду один, совсем один!
Так повторялось, снова и снова, серо-буро-малиновое росло, собираясь из маленьких звенящих тел, надвигалось на меня, душило, и, когда я видел, что вот уже все, конец, оно незаметно исчезало, и я опять возвращался в нашу комнату, а потом опять все начиналось сначала...
От этого бесконечного ужаса я совсем иссяк и, когда приходил в себя, лежал мокрый, горячий, с пересохшим горлом...
Я едва мог пошевельнуть рукой, едва мог повернуть голову, и глаза у меня закатывались под лоб...
Потом – не знаю уж, в который раз! – серо-буро-малиновое село ко мне на кровать (я уже смотрел на него почти безразлично), оно шевельнулось, у него появились руки... ноги... голова... лицо... глаза, и я увидел, что это Беспризорник!
– «Когда я был мальчишкой, – улыбнулся мне Беспризорник своими ярко-белыми зубами, – когда я был мальчишкой, носил я брюки-клеш, соломенную шляпу, в кармане финский нож!»
Он разговаривал, словно мы с ним знакомы!
– У тебя есть нож? – спросил я шепотом.
– Финский, финский! – сверкнул зубами Беспризорник.
– А где ты взял? – спросил я шепотом.
– Украл! – крикнул Беспризорник.
– А шляпу где взял?
– Украл!
– А брюки-клеш? – Мне стало весело.
– Тоже украл! Я все могу украсть! И тебя тоже!
– Зачем?
– Так... – усмехнулся Беспризорник. – Чисто ходишь, где берешь, дай расписку, где живешь!
– А ты где живешь? – спросил я.
– В котле!
– В каком котле?
– В сковородке? – рассмеялся я.
– В чугуне! – рассмеялся Беспризорник.
– В поварешке? – смеялся я.
– В ложке! – смеялся Беспризорник.
– Там у тебя кровать? – Мне стало очень весело.
– У меня нет кровати! – сказал Беспризорник.
– Почему?
– Потому!
– А как тебя зовут?
– Никак! Отдай мне кровать!
– Пожалуйста! – сказал я. – Возьми!
– Еще встретимся! Тогда отдам, – сказал Беспризорник.
Я хотел встать, но не мог.
– Я не могу встать, – сказал я.
– А я хочу есть! – сказал Беспризорник.
– Warum? – спросил я.
– Darum! Потому что я хочу есть!.. – Он скрипнул зубами и взмахнул в воздухе финкой...
КАМЕННЫЙ ГОСТЬ
Часть I
Он размахивал финкой перед самым моим носом, а я не мог пошевельнуться.
Вся комната задрожала, как будто падали камни... Это открылась дверь, и вошел Воровский. Он шагал тяжело.
– Ты что моих друзей обижаешь? – спросил он Беспризорника.
– Я не обижаю, – сказал Беспризорник. – Я так... мы играем! – Он спрятал нож в лохмотья.
– Это мой друг, – сказал обо мне Воровский.
– Вы Воровский? – спросил я.
– Какой Воровский? Я Виленкин...
– Какой Виленкин?
– Детский доктор Виленкин, – сказал он с улыбкой.
Он надел белый халат и сел ко мне на кровать. Он наклонился совсем близко. И Беспризорник наклонился.
– Зачем он лезет? – кивнул я на Беспризорника. – Он меня обижает!
– Как так обижает? – удивился Воровский-Виленкин. – Это же твой папа! Иосиф!
Я внимательно смотрел на Беспризорника... От напряжения заболела голова... Беспризорник улыбнулся, и вдруг я увидел, что это действительно Иосиф!
– Открой рот и скажи «а». – Человек в халате мял мне глаза. – Глаза воспалены, – сказал он отцу.
Он откинул одеяло и заголил на мне рубашку.
– И сыпь, – сказал он. – Это корь...
– А все-таки вы – Воровский! – сказал я. – Зачем вы обманываете?
Воровский подмигнул и приложил палец к губам.
Позади стояли родители. У них были очень грустные лица. Потом они все вышли, и я остался один.
В комнате было сумрачно. «Что сейчас – вечер, утро?» Сколько я так лежал один, я не знаю...
КАМЕННЫЙ ГОСТЬ
Часть II
Снова задрожала комната: это опять вошел Воровский. Теперь он был без халата.
– Так вы все же Воровский? – спросил я тихо.
– Конечно! – шепнул он. – Говори мне «ты»!
– А почему вы... ты сказал, что ты Виленкин?
– Неудобно при родителях. – Он опять сел на кровать. – Они могли испугаться...
– Почему?
– Я же Памятник!
– А ты живой?
– Для тебя я живой...
– Почему – для меня?
– Потому что я тебя люблю!
– Я тебя тоже люблю! – сказал я радостно. – Очень!
– Я это знаю. Потому я и пришел...
– Можно, я тебя потрогаю?
– Потрогай. – Он придвинулся ближе.
Я потрогал складки на рукаве – они были твердые! И холодные!
– Ты – камень? – спросил я тихо.
– Камень! – улыбнулся Воровский. – Я всегда был камень!..
– Как – всегда? Ты же был человек?
– Конечно, человек! Но твердый как камень! Большевики все как камень...
– Ты никогда не плакал?
– Никогда! – твердо сказал Воровский.
– И когда тебя убили?
– Тогда я просто не успел бы, даже если б захотел.
– А почему они тебя убили, а ты не убил?
– Стреляли сзади, – сказал Воровский. – В спину...
– И отец говорил – в спину... Ты их не видел?
– Я их увидел потом...
– Как – потом? Мертвый?
– Я уже был мертвый, но еще мог видеть... некоторое время.
– Разве мертвые видят?
– В первые мгновения... вернее, в последние!
– Расскажи, как это все было! – попросил я. – Мне Иосиф рассказывал, но я хочу, чтобы ты...
– Я ужинал... – начал Воровский.
Но я его тут же перебил:
– Ты разве не воевал? На коне с шашкой?
– Все бывает гораздо проще, – усмехнулся Воровский. – Я просто ужинал в ресторане... А убийца сидел за соседним столиком. Белогвардеец Конради. Я его, конечно, знал, но не знал, что он будет стрелять вот тут, в ресторане, в спину...
– А я думал, что тебя убили на войне! – сказал я. Я был немножко разочарован.
– Там и была война! – сурово сказал Воровский. – Дипломатическая! Меня преследовали на каждом шагу!
– Значит, мы тоже будем на войне? Когда поедем за границу?
– А как же!
– И нас могут убить?
– Вполне...
Это мне понравилось. Не то, что меня могут убить, а то, что я буду там на войне! Ведь мы скоро поедем в Берлин!
– Ну, а дальше? – спросил я.
– Что же дальше... дальше он встал и выстрелил... Падая, я обернулся и увидел его, белого офицеришку! К нему подскочили, обезоружили... Он, подлец, еще требовал, чтобы оркестр сыграл траурный марш... Потом я умер... Вот и все!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70