Теперь они очень осиротели. И где еще найдешь, таких добрых учителей.
Я кивнул старушке.
- Хорошо, приду.
Рабинович произнес прекрасную, трогательную речь, где оценил Борис
Залмановича, как светоча русской микробиологии, талантливого
экспериментатора и теоретика, под руководством которого чуть не рухнул
раковый микроб. Смерть прервала эти работы, но талантливые ученики и он,
добьют эту жуткую болезнь века.
После похорон, Наталья поехала домой, сославшись на усталость, а мы
поехали пропивать светлую память, хорошего мужика Бори. Рабинович все время
вертелся около меня, стараясь не пропустить момент передачи письма мне.
Однако, он пропустил этот момент, так как письмо мне отдал зять Борис
Залмановича, когда мы сидели в курилке.
Я зачитал это письмо в слух, в машине, когда мы: я, Люба и Геннадий
Федорович, ехали с похорон.
"Виктор.
Может так случиться, что меня уберут из института, уволят или переведут
на пенсию, все может быть. Моя дочка и мать живут в Бирабиджане и,
фактически, там семья. Я уеду туда, а тебя не увижу. По всей видимости, этот
хам, Рабинович, затолкает тебя и на долго задержит в Красноярске. Поэтому
слушай.
Брось этот дерьмовый институт. Отправляйся в Новосибирск, к моим старым
хорошим знакомым. Они тоже не подарок, но тебя сохранят и помогут. Дадут
тебе печататься, работать и твое не отберут. В этом письме есть рекомендация
к ним. Поезжай.
Да хранит тебя господь.
Борис Залманович."
Люба взяла письмо из моих рук, еще раз перечитала и заплакала.
Геннадий Федорович любезно развез нас по домам.
На следующий день мы, втроем, сидели в кабинете Геннадий Федоровича и
обсуждали план работ на квартал. Я, опять, вылез со своей идеей.
- Геннадий Федорович, необходимо опробовать препарат на обезьянах и
выходить через все инстанции, на испытание в больницах.
- Сейчас это не разумно Виктор Николаевич. Во первых, его не раскрыть.
Клеймо, "совершенно секретно", надежно закрыло, даже ваш нераскрытый
вариант, от ученых всего мира. Во вторых, пока у руля науки сидят такие
люди, как Рабинович и Кац - ни о каких испытаниях над людьми, разговора быть
не может.
- Неужели нет выхода?
- Есть. У вас есть рекомендательное письмо. Если вы от сюда уйдете, к
тем ученым, которых вам предлагал Борис Залманович, я вам тоже дам
рекомендацию, вполне заслуживающую внимания, для людей отдаленных от науки,
но очень заинтересованных в лечении рака. Здесь вам ни чего не светит.
- Не могу понять, - сказала Люба - у нас столько умных людей, столько
толковых руководителей и, причем, нужная для всех работа, а мы не можем
перебороть каких-то Рабиновичей.
- Любовь Владимировна, виновата во всем система. Ломка человеческих душ
начинается с детства, всей окружающей системой и в науку приходят забитые
марксизмом-ленинизмом, в большинстве, серые люди. Посмотрите, кто
выдвигается в руководящие кадры. Тот, кто имеет партийный билет и больше
всего шумит на собраниях о достижениях Советской науки. А где же наука? Она
движется потихоньку руками рядовых сотрудников и то, потому, что партия не
может позволить себе роскошь, отставать от капитализма. Правда и на верху
есть умные головы, но и их взяла в шоры эта система и, просто, от имени
общественности, ведет к победе социализма.
Мы, онемев от изумления, смотрели на Геннадий Федоровича. Первая
прервала молчание Люба.
- И вы все годы молчали? Как же вы жили с такими мыслями?
- Вот так и жил.
- А теперь?
Геннадий Федорович помолчал, покрутил карандашом по бумаге и, отбросив
его в угол, встал и подошел к окну.
- Стар, наверно, стал. Да и нутром чувствую, идут перемены.
Предсказать, что будет не могу, а вот Рабиновича не будет точно.
- Ошибаетесь, - сказал вдруг я - Рабиновичи уживутся в любой системе, в
любом месте. Они как хамелеоны будут менять краску и чтобы не произошло, они
будут вершить наукой, пока не вымрут.
- Я не согласен с вами Виктор Николаевич. Каждая смена поколений меняет
своих кумиров, каждое развитие науки выдвигает новых моторных людей, которых
даже некоторые лидеры, вынуждены выдвигать. У марксизма есть замечательная
мысль, о диалектике. Все течет, все изменяется. Изменяется наука, изменяемся
и мы.
В это время дверь с шумом распахнулась и мы увидели на пороге
Рабиновича.
- О, какая приятная компания. Вашу ручку Любочка. Здравствуйте,
здравствуйте товарищи.
Он пожал вялой ручкой наши руки и, бесцеремонно сев за стол, продолжил.
- Так о чем разговор? Все промываете, наверно, кости старому
Рабиновичу. Ох как я устал. Кругом одни неприятности и везде надо все
улаживать, сглаживать.
- Мы рассматриваем план на следующий квартал, - поспешила выступить
Любовь Владимировна.
- Интересно, интересно, дозвольте взглянуть.
Он вялыми пальцами ловко приклеил и подтащил к себе, листок из пачки
бумаг, лежащих перед Любой.
- Ага, разработка и изготовление препарата. Так кто же мне прояснит,
есть ли препарат или это блеф.
Мы молчали. Геннадий Рувимович поднял на меня глаза, полные
любопытства.
- Так у вас есть рецепт готового препарата?
- Да.
- Я так и думал. Вы оказались умнее, чем я предполагал. Ни эта ворона,
ни кто кроме вас, не знает изюминки. А вы ее спрятали в голове и даже
опытный криминалист, полковник Ампилов, заславший к вам шпионов, сел в лужу.
- Кстати, - опять прервала речь Рабиновича, Любовь Владимировна -
полковник предложил Виктор Николаевичу личный самолет.
- За что же? - изумился Рабинович.
- Еще квартиру, машину, дачу, бешеную зарплату, если он останется у
него работать.
- А что же Вы? - уставился в меня Рабинович.
- Я отказался. Уж больно, неприятное место и далеко от нашего города.
- Угу.
Рабинович опустил голову и задумался.
- А что ваши там подопечные, которых вы там лечили?
- Теоретически, трое выживут точно. Четвертая женщина очень запущена и
если бы мы продолжали лечение, она может быть и выжила.
- Что значит теоретически?
- Наверно, я отказался брать личный самолет и стал не интересен. К тому
же, полковнику не нужны лечители. Ему нужны убийцы, ну, например, заразить
раком пол Америки и умертвить ее.
- Как же он хотел это сделать, вирусом.
- По моему в этой области, после моих с ним разговоров, он на вирусах
поставил крест. Ему нужен канцероген, который подмешай в пищу и готов,
ложись в койку. Как довести канцероген до стола американца, это его забота,
а изобрести его, он предложил мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385