– Это овечьи глаза. В них отражается свет костра. Никогда бы не подумал, что у овец такие красивые глаза. Но нам следует поспешить, а то, не дай Бог, эти патриархи захотят пригласить нас на ужин. А там, я уверен, первым деликатесом будут как раз овечьи глаза. Тебя вначале накормят ими, а потом уж изнасилуют. Да, ничего не скажешь, женщиной быть нелегко. Но сцена-то, сцена как хороша! Я имею в виду не сцену твоего изнасилования, а вот этих людей в капюшонах, собравшихся у костра. Это похоже на… на какую-то картину из Библии…
Вот ведь незадача. Все же не удержался и опять не смог обойтись без этого затертого клише.
– …но что по-настоящему удивительно в этой стране, так это одежда этих людей. Они носят одежду, которую их предки носили сотни и тысячи лет назад. Здесь не так, как в других странах, где национальные костюмы одевают по праздникам или чтобы развлечь туристов и вытянуть из них лишнюю деньгу… Что-то я слишком разговорился, ты не находишь? На самом деле я это для того, чтобы отвлечь твое внимание от тягот нашего похода, чтобы ты забыла об усталости. Ведь первые двести миль преодолевать тяжелее всего.
– Джереми, по-моему, ты достигаешь как раз обратного. Овечьи глаза на ужин, изнасилование, ограбление… Уж лучше я сосредоточу свое внимание на усталых ногах, хотя… Ого! Просто не верится, но…
Они как раз выходили из-за поворота, и впереди засверкали огни «Копченого Кабана».
Убыстрив шаг, они через несколько минут уже входили в теплый, светлый холл маленького отеля. Радости они не скрывали. Карлотта тут же прыгнула в кресло.
– Джереми, небеса нам покровительствуют.
За маленькой стойкой на них с любопытством глядела мадам своими густо накрашенными глазами.
– Бон суар, мсье-дам. Ви возвратился назад? Что случилось?
Джереми подошел к стойке.
– У нас сломался автомобиль. Можно ли у вас переночевать?
– Ну разумеется. – Лицо мадам расплылось в улыбке. – У меня есть прекрасный комната, светлый, двухспальный кровать, магнифик ванная.
Джереми покачал головой.
– Две комнаты, пожалуйста.
Мадам удивленно подняла брови.
– Но… но почему? Ночь такая холодная.
– Мы… мы не муж и жена.
Брови мадам взлетели еще выше.
– О… о… – она посмотрела на серьезное лицо Джереми и, пожав толстыми плечами, сняла с доски два ключа.
– Прошу. Пойдемте, я покажу вам комнаты. Я вижу, мадам замерзла, у нее пиджак мсье. Для мадам, пусть вот это.
Она сняла с плечиков светло-кремовую джеллабу из тонкой шерсти и подала Карлотте.
– Я дам вам мыло, а утром могу одолжить макияж. Женщина без макияж – это как без одежда. О, хуже. Да. Я из Париж, я все понимаю.
Она засмеялась, вращая глазами.
– Как будете готов, я дам вам ле ужин. Сегодня у нас паштет по-домашнему из местной дичь и молочный ягненок, жаренный на вертел. Я скажу Абдул подать вам в салон, но прежде затопить огонь, чтоб тепло. У нас больше нет гостей, так что вы будете одни. А вот комнаты.
Она провела их через большую гостиную-салон с альковами и укромными уголками. Было видно, что хозяева обставляли ее постепенно, без какого-либо плана, насколько позволяли средства и в зависимости от настроения. В одном конце был огромный камин из грубого камня, в нем были видны обгоревшие поленья. Над камином висела большая волосатая голова горного козла с витыми рогами. По стенам развешаны головы различных животных и чучела птиц. Мебель являла собой смесь двух разных стилей, даже культур. С одной стороны, тяжелые резные буфеты и вычурные вазы, как раз в Духе французского среднего класса, а с другой – марокканские диваны, пуфы, ковры и медные украшения.
Салон выходил в маленький коридорчик. Она отперла две смежные комнаты и широким жестом пригласила войти.
– Вуля, мсье-дам. Я надеюсь, все будет к вашему удовольствию.
– Мерси, мадам. Я уверен, что все будет… э… э… к нашему удовольствию.
Он посмотрел на Карлотту поверх головы мадам.
– Я бы не отказался от хорошего стаканчика чего-нибудь. А ты?
Карлотта с энтузиазмом поддержала.
– Да, да! Я думаю, мы это заслужили. Мадам улыбнулась.
– Маленький аперитив перед ужином. Вполне естественно. Чинзано, Кампари?
Джереми отрицательно покачал головой.
– Мы бы предпочли виски. Два очень больших виски, мадам, силь ву пле.
Мадам, не скрывая разочарования, пожала плечами.
– Как вам угодно, мсье. Я скажу Абдул принести вам прежде, чем он будет топить камин.
Она удалилась, покачиваясь и бормоча.
– Les Anglais! Wiski avant le diner et deux lits parcequ'lls sont pas maris. Mon Dieu!
Карлотта и Джереми с улыбкой переглянулись.
– Патронесса, – сказал Джереми, – это уже характер. Итак, встретимся у камина, как только будем готовы. И, если придешь первая, не набрасывайся сразу на выпивку.
* * *
Карлотта откинулась на спинку дивана, вытянув ноги. Джереми расположился рядом, на большом пуфе. В руках у каждого бокалы. В бокалах бренди. Оба смотрят в камин, на меняющееся оранжевое пламя. Наконец Карлотта со вздохом произнесла.
– Джереми, я не помню ни одного случая в моей жизни, чтобы еда доставила мне столько удовольствия.
– То же самое и со мной. Но мы, правда, здорово нагуляли аппетит.
В камине треснуло полено, посыпались искры. Пламя стало выше. Джереми разболтал бренди в бокале, глотнул. Потом гипнотическое пламя камина снова приковало его взор.
Не могу в это до конца поверить, а уж понять и подавно. Как это возможно, любить сразу двоих. Но ведь я люблю. Я влюблен в эту женщину рядом, и в то же самое время твердо знаю, что мое сердце принадлежит Макси. С Карлоттой мне хорошо, я хотел бы коснуться ее, прижать ближе к себе, еще ближе, слиться с ней – но не так дико, по-животному, как это бывало с Макси, а нежно, мягко.
Мне нравится все, что она делает. И то, как она говорит, и то, что она говорит. С ней я чувствую себя легко и свободно, как никогда с Макси. И все же. Все же. Я знаю, стоит только сейчас, здесь появиться Макси – и не важно, замужем она, или нет, – как я уйду с ней, не оглядываясь назад на Карлотту, как будто ее и вовсе не существовало. И это при том, что я отчетливо сознаю: Макси и ее образ жизни – не для меня. Сейчас я это знаю точно. Но она растворена в моей крови, и, наверное, так будет всегда. И в то же самое время я чувствую, как подымается моя любовь к Карлотте, совсем другая любовь. Мне легко представить свою жизнь с ней: дом, дети и все остальное. Но разве я смогу быть счастлив, если память о Макси, как призрак, преследует меня повсюду. О Боже! Как в этом во всем разобраться?
А тут еще эта история с Изобель. Я не верю в нее. Не могу поверить. Изобель что-то напутала. Карлотта, наверное, просто хотела поухаживать за ней, пожалела ее. Ну и как это можно выяснить? Разве можно спросить у женщины лесбиянка она или нет?
Вот сейчас такая приятная интимная обстановка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Вот ведь незадача. Все же не удержался и опять не смог обойтись без этого затертого клише.
– …но что по-настоящему удивительно в этой стране, так это одежда этих людей. Они носят одежду, которую их предки носили сотни и тысячи лет назад. Здесь не так, как в других странах, где национальные костюмы одевают по праздникам или чтобы развлечь туристов и вытянуть из них лишнюю деньгу… Что-то я слишком разговорился, ты не находишь? На самом деле я это для того, чтобы отвлечь твое внимание от тягот нашего похода, чтобы ты забыла об усталости. Ведь первые двести миль преодолевать тяжелее всего.
– Джереми, по-моему, ты достигаешь как раз обратного. Овечьи глаза на ужин, изнасилование, ограбление… Уж лучше я сосредоточу свое внимание на усталых ногах, хотя… Ого! Просто не верится, но…
Они как раз выходили из-за поворота, и впереди засверкали огни «Копченого Кабана».
Убыстрив шаг, они через несколько минут уже входили в теплый, светлый холл маленького отеля. Радости они не скрывали. Карлотта тут же прыгнула в кресло.
– Джереми, небеса нам покровительствуют.
За маленькой стойкой на них с любопытством глядела мадам своими густо накрашенными глазами.
– Бон суар, мсье-дам. Ви возвратился назад? Что случилось?
Джереми подошел к стойке.
– У нас сломался автомобиль. Можно ли у вас переночевать?
– Ну разумеется. – Лицо мадам расплылось в улыбке. – У меня есть прекрасный комната, светлый, двухспальный кровать, магнифик ванная.
Джереми покачал головой.
– Две комнаты, пожалуйста.
Мадам удивленно подняла брови.
– Но… но почему? Ночь такая холодная.
– Мы… мы не муж и жена.
Брови мадам взлетели еще выше.
– О… о… – она посмотрела на серьезное лицо Джереми и, пожав толстыми плечами, сняла с доски два ключа.
– Прошу. Пойдемте, я покажу вам комнаты. Я вижу, мадам замерзла, у нее пиджак мсье. Для мадам, пусть вот это.
Она сняла с плечиков светло-кремовую джеллабу из тонкой шерсти и подала Карлотте.
– Я дам вам мыло, а утром могу одолжить макияж. Женщина без макияж – это как без одежда. О, хуже. Да. Я из Париж, я все понимаю.
Она засмеялась, вращая глазами.
– Как будете готов, я дам вам ле ужин. Сегодня у нас паштет по-домашнему из местной дичь и молочный ягненок, жаренный на вертел. Я скажу Абдул подать вам в салон, но прежде затопить огонь, чтоб тепло. У нас больше нет гостей, так что вы будете одни. А вот комнаты.
Она провела их через большую гостиную-салон с альковами и укромными уголками. Было видно, что хозяева обставляли ее постепенно, без какого-либо плана, насколько позволяли средства и в зависимости от настроения. В одном конце был огромный камин из грубого камня, в нем были видны обгоревшие поленья. Над камином висела большая волосатая голова горного козла с витыми рогами. По стенам развешаны головы различных животных и чучела птиц. Мебель являла собой смесь двух разных стилей, даже культур. С одной стороны, тяжелые резные буфеты и вычурные вазы, как раз в Духе французского среднего класса, а с другой – марокканские диваны, пуфы, ковры и медные украшения.
Салон выходил в маленький коридорчик. Она отперла две смежные комнаты и широким жестом пригласила войти.
– Вуля, мсье-дам. Я надеюсь, все будет к вашему удовольствию.
– Мерси, мадам. Я уверен, что все будет… э… э… к нашему удовольствию.
Он посмотрел на Карлотту поверх головы мадам.
– Я бы не отказался от хорошего стаканчика чего-нибудь. А ты?
Карлотта с энтузиазмом поддержала.
– Да, да! Я думаю, мы это заслужили. Мадам улыбнулась.
– Маленький аперитив перед ужином. Вполне естественно. Чинзано, Кампари?
Джереми отрицательно покачал головой.
– Мы бы предпочли виски. Два очень больших виски, мадам, силь ву пле.
Мадам, не скрывая разочарования, пожала плечами.
– Как вам угодно, мсье. Я скажу Абдул принести вам прежде, чем он будет топить камин.
Она удалилась, покачиваясь и бормоча.
– Les Anglais! Wiski avant le diner et deux lits parcequ'lls sont pas maris. Mon Dieu!
Карлотта и Джереми с улыбкой переглянулись.
– Патронесса, – сказал Джереми, – это уже характер. Итак, встретимся у камина, как только будем готовы. И, если придешь первая, не набрасывайся сразу на выпивку.
* * *
Карлотта откинулась на спинку дивана, вытянув ноги. Джереми расположился рядом, на большом пуфе. В руках у каждого бокалы. В бокалах бренди. Оба смотрят в камин, на меняющееся оранжевое пламя. Наконец Карлотта со вздохом произнесла.
– Джереми, я не помню ни одного случая в моей жизни, чтобы еда доставила мне столько удовольствия.
– То же самое и со мной. Но мы, правда, здорово нагуляли аппетит.
В камине треснуло полено, посыпались искры. Пламя стало выше. Джереми разболтал бренди в бокале, глотнул. Потом гипнотическое пламя камина снова приковало его взор.
Не могу в это до конца поверить, а уж понять и подавно. Как это возможно, любить сразу двоих. Но ведь я люблю. Я влюблен в эту женщину рядом, и в то же самое время твердо знаю, что мое сердце принадлежит Макси. С Карлоттой мне хорошо, я хотел бы коснуться ее, прижать ближе к себе, еще ближе, слиться с ней – но не так дико, по-животному, как это бывало с Макси, а нежно, мягко.
Мне нравится все, что она делает. И то, как она говорит, и то, что она говорит. С ней я чувствую себя легко и свободно, как никогда с Макси. И все же. Все же. Я знаю, стоит только сейчас, здесь появиться Макси – и не важно, замужем она, или нет, – как я уйду с ней, не оглядываясь назад на Карлотту, как будто ее и вовсе не существовало. И это при том, что я отчетливо сознаю: Макси и ее образ жизни – не для меня. Сейчас я это знаю точно. Но она растворена в моей крови, и, наверное, так будет всегда. И в то же самое время я чувствую, как подымается моя любовь к Карлотте, совсем другая любовь. Мне легко представить свою жизнь с ней: дом, дети и все остальное. Но разве я смогу быть счастлив, если память о Макси, как призрак, преследует меня повсюду. О Боже! Как в этом во всем разобраться?
А тут еще эта история с Изобель. Я не верю в нее. Не могу поверить. Изобель что-то напутала. Карлотта, наверное, просто хотела поухаживать за ней, пожалела ее. Ну и как это можно выяснить? Разве можно спросить у женщины лесбиянка она или нет?
Вот сейчас такая приятная интимная обстановка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79