— Пожалуй, Райли был прав. Не правда ли, заголок получится превосходный: «Капитан первого ранга Ричард Вэллери, кавалер ордена „За боевые заслуги“, посмертно представлен...»
— Заткнитесь! — Фраза прозвучала как удар хлыста. Глаза Брукса стали холодными, как Ледовитый океан, — И вы смеете подобным образом отзываться о капитане первого ранга Вэллери? — продолжал старый врач. — Осмеливаетесь чернить имя достойнейшего человека...
Не окончив фразы, Брукс с гневным удивлением покачал головой. Он молчал, тщательно подыскивая нужные слова, не сводя при этом глаз с побелевшего, напряженного лица лейтенанта.
— Он отличный офицер, лейтенант Николлс. Возможно, даже превосходный офицер. Но это не самое главное. Это еще ничего не значит. Главное то, что он самый честный, самый порядочный человек из всех, кто ходил по этой не знающей милосердия, Богом забытой земле. Ни вы, ни я ему не чета. Никто ему не чета. Он один в этом мире, но никогда не бывает одинок. С ним такие люди, как апостол Петр, Беда Достопочтенный, святой Франциск Ассизский. — С коротким смешком Брукс прибавил:
— Не правда ли, забавно слышать подобные речи от такого закоренелого циника, как я?.. Возможно, мои слова кажутся вам святотатственными, хотя правда не может быть святотатством. А я знаю, что это правда.
Николлс ничего не сказал. Лицо его словно окаменело.
— Гибель, слава, бессмертие... — безжалостно продолжал Брукс. — Таковы были ваши слова, не так ли? Смерть? — Он усмехнулся и снова покачал головой.
— Для Ричарда Вэллери смерти не существует. Слава? Конечно, он стремится к славе, каждый из нас ищет славы, но все великосветские «Лондон Гэзетт», все букингемские дворцы мира, вместе взятые, не помогут нашему командиру снискать такой славы, какая ему нужна. Капитан первого ранга Вэллери не ребенок, а лишь дети забавляются побрякушками... Что касается бессмертия...
— Брукс усмехнулся, но уже без всякого сарказма, и положил руку на плечо Николлсу. — Я вас спрашиваю, Джонни, разве это не глупо — стремиться к бессмертию, если одной ногой стоишь в могиле?
Николлс ничего не ответил. Затянувшееся молчание стало тягостным, шум воздуха, втягиваемого вентилятором, — раздражающе громким. Наконец Брукс откашлялся и многозначительно посмотрел на «Лизол».
Наполнив стаканы, Николлс закрыл шкафчик. Заметив взгляд молодого лейтенанта, Брукс почувствовал жалость. Да, что же сказал Каннингем во время немецкого вторжения на Кипр?.. «Неразумно злоупотреблять долготерпением людей». Банально, но справедливо. Справедливо даже по отношению к таким людям, как Николлс. Какое тяжкое испытание пришлось, должно быть, на долю этого мальчика. Целое утро он извлекал из-под обломков изуродованные останки того, что недавно называлось людьми. В довершение всего, ему было вменено в обязанность опознать каждый из трупов, осмотреть все куски...
— Еще один шаг, и я окажусь в дерьме. — Голос Николлса был едва слышен.
— Не знаю, что и сказать в свое оправдание. Не понимаю, как я мог говорить подобным образом... Простите меня.
— И вы меня простите, — искренне проговорил Брукс, — Я был с вами резок. Мне действительно жаль, — подняв стакан, он стал любовно рассматривать его содержимое. — За наших врагов, Джонни. За их гибель и посрамление. Не забудем и адмирала Старра.
Осушив залпом стакан, Брукс поставил его и пристально посмотрел на Николлса.
— Полагаю, вам следует выслушать и все остальное, Джонни. Знаете, почему Вэллери не поворачивает назад? — Он криво усмехнулся. — Вовсе не потому, что этих проклятых немецких лодок сзади ничуть не меньше, чем впереди, а это наверняка так. — Брукс закурил новую сигарету и стал спокойно продолжать:
— Сегодня утром командир связался с Лондоном. Он высказал предположение, что конвой Эф-Ар-77 отправят на дно (правда, он выразился иначе, сказал, что конвой будет истреблен, что одно и то же) задолго до того, как он достигнет мыса Нордкап. Вэллери просил хотя бы разрешить ему, на худой конец, обогнуть Нордкап с севера, а не идти прямо на восток...
Жаль, что сегодня не было заката, — прибавил он не без юмора. — Хотелось бы взглянуть на него еще раз.
— Ну, разумеется, — нетерпеливо проговорил Николлс. — И каков же был ответ?
— Что? Ах да, ответ... Вэллери рассчитывал получить его тотчас же. А ждать пришлось целых четыре часа. — Брукс улыбнулся, но глаза его были невеселы. — Кто-то где-то замышляет нечто грандиозное. Скорее всего, гигантскую десантную операцию. Только об этом — молчок, Джонни.
— Само собой, сэр.
— Но что именно, не имею ни малейшего представления. Возможно, даже давно обещанный Второй фронт. Во всяком случае, для операции, очевидно, крайне необходима поддержка флота метрополии. Но флот метрополии по рукам и ногам связан «Тирпицем». Отсюда — приказ во что бы то ни стало разделаться с этим линкором. Любой ценой. — Брукс усмехнулся, в глазах сверкнул холодок. — Мы — большие шишки, Джонни, важные персоны. Мы представляем собой самую богатую, самую лакомую приманку и потребовались для того, чтобы заполучить самую богатую, самую лакомую добычу в мире, хотя подозреваю, что шарниры капкана, при помощи которого намереваются поймать эту добычу, подзаржавели... Радиограмма была подписана первым лордом адмиралтейства... и Старром. Решение принято на уровне кабинета. Мы должны следовать дальше.
Идем прямо на восток.
— Выходит, мы и есть та самая «любая цена», — возмущенно проговорил Николлс. — Нас заранее списали, как залежалый товар.
— Да, нас заранее списали, — согласился Брукс. В динамике над его головой щелкнуло, и он простонал:
— Вот чертова музыка! Опять двадцать пять!
Дождавшись, когда замрет горн, возвещающий вечернюю боевую тревогу, Брукс протянул руку в сторону Николлса, поспешившего было к двери.
— К вам это не относится, Джонни. Пока. Я говорил, вы нужны командиру.
Через десять минут после объявления тревоги он велел явиться на мостик.
— Что? На мостик? Какого еще дьявола?
— Восклицания такого рода не украшают младшего офицера, — с торжественной миной произнес Брукс. — Какое впечатление произвели на вас морячки? — продолжал он без всякой связи с предыдущим. — Ведь вы работали с ними все утро. Такие же, как всегда?
Николлс заморгал недоуменно, потом пришел в себя.
— Пожалуй. — Помолчав, прибавил:
— Как ни странно, дня два назад они были в лучшей форме. Ну, а теперь они в таком же состоянии, как тогда, в Скапа-Флоу. Зомби, бродячие привидения. Даже хуже. Теперь они и ходят-то еле-еле! — Николлс сокрушенно покачал головой. — Одни носилки тащили пять-шесть человек. То и дело запинаются, натыкаются на разные предметы.
Словом, спят на ходу. Глаза открыты, но ничего не видят. Люди чертовски устали, даже под ноги себе не смотрят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Заткнитесь! — Фраза прозвучала как удар хлыста. Глаза Брукса стали холодными, как Ледовитый океан, — И вы смеете подобным образом отзываться о капитане первого ранга Вэллери? — продолжал старый врач. — Осмеливаетесь чернить имя достойнейшего человека...
Не окончив фразы, Брукс с гневным удивлением покачал головой. Он молчал, тщательно подыскивая нужные слова, не сводя при этом глаз с побелевшего, напряженного лица лейтенанта.
— Он отличный офицер, лейтенант Николлс. Возможно, даже превосходный офицер. Но это не самое главное. Это еще ничего не значит. Главное то, что он самый честный, самый порядочный человек из всех, кто ходил по этой не знающей милосердия, Богом забытой земле. Ни вы, ни я ему не чета. Никто ему не чета. Он один в этом мире, но никогда не бывает одинок. С ним такие люди, как апостол Петр, Беда Достопочтенный, святой Франциск Ассизский. — С коротким смешком Брукс прибавил:
— Не правда ли, забавно слышать подобные речи от такого закоренелого циника, как я?.. Возможно, мои слова кажутся вам святотатственными, хотя правда не может быть святотатством. А я знаю, что это правда.
Николлс ничего не сказал. Лицо его словно окаменело.
— Гибель, слава, бессмертие... — безжалостно продолжал Брукс. — Таковы были ваши слова, не так ли? Смерть? — Он усмехнулся и снова покачал головой.
— Для Ричарда Вэллери смерти не существует. Слава? Конечно, он стремится к славе, каждый из нас ищет славы, но все великосветские «Лондон Гэзетт», все букингемские дворцы мира, вместе взятые, не помогут нашему командиру снискать такой славы, какая ему нужна. Капитан первого ранга Вэллери не ребенок, а лишь дети забавляются побрякушками... Что касается бессмертия...
— Брукс усмехнулся, но уже без всякого сарказма, и положил руку на плечо Николлсу. — Я вас спрашиваю, Джонни, разве это не глупо — стремиться к бессмертию, если одной ногой стоишь в могиле?
Николлс ничего не ответил. Затянувшееся молчание стало тягостным, шум воздуха, втягиваемого вентилятором, — раздражающе громким. Наконец Брукс откашлялся и многозначительно посмотрел на «Лизол».
Наполнив стаканы, Николлс закрыл шкафчик. Заметив взгляд молодого лейтенанта, Брукс почувствовал жалость. Да, что же сказал Каннингем во время немецкого вторжения на Кипр?.. «Неразумно злоупотреблять долготерпением людей». Банально, но справедливо. Справедливо даже по отношению к таким людям, как Николлс. Какое тяжкое испытание пришлось, должно быть, на долю этого мальчика. Целое утро он извлекал из-под обломков изуродованные останки того, что недавно называлось людьми. В довершение всего, ему было вменено в обязанность опознать каждый из трупов, осмотреть все куски...
— Еще один шаг, и я окажусь в дерьме. — Голос Николлса был едва слышен.
— Не знаю, что и сказать в свое оправдание. Не понимаю, как я мог говорить подобным образом... Простите меня.
— И вы меня простите, — искренне проговорил Брукс, — Я был с вами резок. Мне действительно жаль, — подняв стакан, он стал любовно рассматривать его содержимое. — За наших врагов, Джонни. За их гибель и посрамление. Не забудем и адмирала Старра.
Осушив залпом стакан, Брукс поставил его и пристально посмотрел на Николлса.
— Полагаю, вам следует выслушать и все остальное, Джонни. Знаете, почему Вэллери не поворачивает назад? — Он криво усмехнулся. — Вовсе не потому, что этих проклятых немецких лодок сзади ничуть не меньше, чем впереди, а это наверняка так. — Брукс закурил новую сигарету и стал спокойно продолжать:
— Сегодня утром командир связался с Лондоном. Он высказал предположение, что конвой Эф-Ар-77 отправят на дно (правда, он выразился иначе, сказал, что конвой будет истреблен, что одно и то же) задолго до того, как он достигнет мыса Нордкап. Вэллери просил хотя бы разрешить ему, на худой конец, обогнуть Нордкап с севера, а не идти прямо на восток...
Жаль, что сегодня не было заката, — прибавил он не без юмора. — Хотелось бы взглянуть на него еще раз.
— Ну, разумеется, — нетерпеливо проговорил Николлс. — И каков же был ответ?
— Что? Ах да, ответ... Вэллери рассчитывал получить его тотчас же. А ждать пришлось целых четыре часа. — Брукс улыбнулся, но глаза его были невеселы. — Кто-то где-то замышляет нечто грандиозное. Скорее всего, гигантскую десантную операцию. Только об этом — молчок, Джонни.
— Само собой, сэр.
— Но что именно, не имею ни малейшего представления. Возможно, даже давно обещанный Второй фронт. Во всяком случае, для операции, очевидно, крайне необходима поддержка флота метрополии. Но флот метрополии по рукам и ногам связан «Тирпицем». Отсюда — приказ во что бы то ни стало разделаться с этим линкором. Любой ценой. — Брукс усмехнулся, в глазах сверкнул холодок. — Мы — большие шишки, Джонни, важные персоны. Мы представляем собой самую богатую, самую лакомую приманку и потребовались для того, чтобы заполучить самую богатую, самую лакомую добычу в мире, хотя подозреваю, что шарниры капкана, при помощи которого намереваются поймать эту добычу, подзаржавели... Радиограмма была подписана первым лордом адмиралтейства... и Старром. Решение принято на уровне кабинета. Мы должны следовать дальше.
Идем прямо на восток.
— Выходит, мы и есть та самая «любая цена», — возмущенно проговорил Николлс. — Нас заранее списали, как залежалый товар.
— Да, нас заранее списали, — согласился Брукс. В динамике над его головой щелкнуло, и он простонал:
— Вот чертова музыка! Опять двадцать пять!
Дождавшись, когда замрет горн, возвещающий вечернюю боевую тревогу, Брукс протянул руку в сторону Николлса, поспешившего было к двери.
— К вам это не относится, Джонни. Пока. Я говорил, вы нужны командиру.
Через десять минут после объявления тревоги он велел явиться на мостик.
— Что? На мостик? Какого еще дьявола?
— Восклицания такого рода не украшают младшего офицера, — с торжественной миной произнес Брукс. — Какое впечатление произвели на вас морячки? — продолжал он без всякой связи с предыдущим. — Ведь вы работали с ними все утро. Такие же, как всегда?
Николлс заморгал недоуменно, потом пришел в себя.
— Пожалуй. — Помолчав, прибавил:
— Как ни странно, дня два назад они были в лучшей форме. Ну, а теперь они в таком же состоянии, как тогда, в Скапа-Флоу. Зомби, бродячие привидения. Даже хуже. Теперь они и ходят-то еле-еле! — Николлс сокрушенно покачал головой. — Одни носилки тащили пять-шесть человек. То и дело запинаются, натыкаются на разные предметы.
Словом, спят на ходу. Глаза открыты, но ничего не видят. Люди чертовски устали, даже под ноги себе не смотрят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99