– Диллон, прекрати! Я… я не намерена говорить с тобой о Гриффине.
– С кем же, как не со мной, Тея? – негромко спросил он.
У нее не было ответа на этот вопрос, но Диллон его и не ждал. Чайник начинал закипать, а на улице все так же – то громче, то тише – завывал ветер.
– Спасибо, – поблагодарил Диллон, когда Тея подала ему чашку.
– Пожалуйста, – ответила она, и больше им было нечего сказать друг другу.
– Я пришел сюда, потому что не хотел, чтобы ты в шторм оставалась одна, – неожиданно нарушил молчание Диллон.
– Можно подумать, шторм для меня в новинку!
– Я не могу бросить вас с Кэти в такую погоду.
– А я подумала, что ты где-то бродишь, изображая королевского почтмейстера, – пошутила Тея, и Диллон улыбнулся.
– Пожалуй.
В комнате рядом заплакала Кэтлин.
– У нее режутся зубки, – пояснила Тея. – Да, наверное, это зубы. Сейчас она очень плохо спит по ночам.
– Можно принести ее сюда? – попросил Диллон, потому что плач не утихал.
– Она скорее всего мокрая, – попыталась уйти от ответа Тея.
– Моя мать была няней. К тому же я старший из детей. И знаю, что делать в таких ситуациях. Пожалуйста…
Тея, подумав, сдалась, настороженно глядя на дверь до тех пор, пока Диллон не вернулся с заплаканной Кэтлин. Не спуская Кэтлин с рук, Диллон сел за стол, чтобы допить чай. Не зная, что делать дальше, Тея села напротив. В отличие от нее Диллон чувствовал себя, как говорится, в своей тарелке – словно заправская нянька баюкал Кэтлин. При этом он так смотрел на Тею, что та была вынуждена резко встать, опрокинув при этом чай. Диллон не сводил с нее глаз.
Свет замигал и потух.
– Ух-ох, – пролепетала Кэтлин. Она много раз видела, как лампочка гаснет, и таким образом прокомментировала случившееся.
Диллон пришел в неописуемый восторг, расхохотался и чмокнул дочь в щечку.
– Ух-ох, малышка, это ты верно заметила!
Тея прошла в кладовку, чтобы взять керосиновую лампу. Это экзотическое устройство прислала ей мать, когда узнала, что при отключении электричества – а такое бывало нередко – здесь приходится пользоваться свечами. Тея нащупала на верхней полке лампу и при выходе из кладовки столкнулась с Диллоном.
– Ты осторожнее в темноте, – сказал он и обнял ее. Тея ощутила его крепкое мускулистое тело. От Диллона исходил, приятно щекоча ей ноздри, запах одеколона, отчего колени у нее моментально сделались ватными.
«О Боже», – подумала Тея. Никто, кроме Диллона, не заставлял ее чувствовать такую сладкую истому. Тело моментально откликнулось на прикосновения, рассудок же упорно сопротивлялся. Тея, конечно, любила Гриффина и до сих пор сохранила в душе нежность к нему, но ей стоило немалых усилий, чтобы не уткнуться лицом в широкую грудь Диллона, прижаться к нему, ощутить тепло его рук.
Нет, такого она себе не позволит, поскольку не собирается пополнить его коллекцию женщин, пусть уж Великий Силки одерживает победы где-нибудь в другом месте.
Ей вспомнилась вчерашняя блондинка. Одной этой мысли было достаточно, чтобы Тея отшатнулась от Диллона. Она зажгла лампу и поставила ее на стол.
– Не знаешь, чем занять себя? – резко спросила она, когда Диллон вновь собрался сесть за стол с Кэтлин на руках.
– А разве я не занят? – вопросом на вопрос ответил он.
Тея вздохнула и принялась убирать чашки, все время ощущая на себе его пристальный взгляд. Кэтлин лепетала без умолку, сидя у отца на коленях.
– Ей будет удобнее в ее стульчике, – сказала Тея в надежде, что Диллон снимет дочку с колен и уйдет.
– Мне нетрудно ее подержать, – ответил он, явно не поняв ее намека.
– Тебе необязательно утруждать себя.
– Мне приятно держать ее.
– Отлично! – фыркнула Тея. – Держи, если тебе так хочется.
«А кто будет ее держать, когда тебе это надоест и ты уйдешь?»
– Тея, разве тебе не интересно, что прислали из дому? Или ты забыла, что я принес твою посылку? – добавил Диллон, когда Тея не удостоила его ответом.
Тея стояла с полотенцем для посуды в руках, чувствуя, что попала в дурацкое положение. Ей не хотелось открывать посылку в присутствии Диллона. В ее семье дни рождения свято чтились, и Тея опасалась, что может разреветься.
– Давай открывай! Мне ужасно хочется взглянуть, что там. Наверное, опять ваша американская еда – забыл, как она называется.
– Дробленка, – серьезно ответила Тея.
– Точно, – с улыбкой подтвердил Диллон. – Признайся, ужасное название для еды. А что это такое?
– Дробленые зерна, – пояснила она, забыв, что для шотландца зерно – это в первую очередь овес, тогда как для американца – кукуруза.
– Зерна?
– Да, кукурузные, – поспешила она объяснить.
– Ясно. Если мне память не изменяет, Гриффин терпеть не мог эту дробленку.
– И слава Богу, потому что мне всегда доставалось все. – Тея умолкла. В который раз он завел с ней разговор о Гриффине!
– А еще у тебя есть тетка, – не унимался Диллон. – Ее зовут Мэри Энн, но она почему-то произносит свое имя как Мэй Ирэн. Она наверняка прислала теплое белье, чтобы ты не болела, – боится, что ты схватишь воспаление легких, что случалось с тобой каждую зиму, когда ты жила в Южной Каролине. Она, наверное, и слыхом не слыхивала про Гольфстрим, и поэтому ей кажется, что у нас тут полярный холод. А вот твоя младшая сестра Тесса не переживает за твое здоровье и снабжает соблазнительным нижним бельем. Гриффину всегда нравились ее подарки.
Не в силах дальше выслушивать такие подробности, Тея в сердцах отвернулась и принялась протирать плиту. Интересно, какие еще секреты выдал приятелю Гриффин?
– Тея, открывай-ка посылку, – сказал Диллон. – Мы с Кэти ужасно хотим взглянуть на подарки.
– У меня такое чувство, что ты уже знаешь, что там!
– А вот Кэти не знает. Давай не тяни.
Тея замешкалась, а потом села напротив Диллона. Обертка посылки покоробилась от дождя, но Тея не волновалась за содержимое. Ее мать научилась упаковывать посылки в заморские страны давно – еще юной девушкой, когда все мужчины в семье воевали на фронтах Второй мировой войны. Такой посылке не страшны никакие напасти, за исключением нерасторопной почты. Как мать ни старалась, подарки неизменно приходили с опозданием. Вот и эта опоздала на две недели, что минули со дня рождения Теи. Ей уже стукнуло тридцать два.
Тея посмотрела сначала на Диллона, затем на Кэтлин, отметив про себя, что у дочери отцовская улыбка, и, покорно вздохнув, начала распаковывать коробку.
– Ну-ну, осталось совсем чуть-чуть, – подбодрил ее Диллон, когда она приступила к борьбе с третьим слоем обертки – из фольги. Тея на секунду оторвала взгляд от бумажного вороха и, несмотря на намерение держаться с незваным гостем холодно, улыбнулась. Интересно, что в этом наглеце такого, отчего женщины готовы виснуть у него на шее?
Наконец Тея добралась до заклеенной скотчем картонки и, воспользовавшись ножом Диллона, заглянула внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37