Тот самый Камерон, что неизменно был так сдержан с ней, который редко разговаривал в присутствии Гриффина, тот самый, что помог ей с похоронами. Боже, с тех пор прошло уже почти два года! Почти два года с тех пор, как Гриффин Керни погиб в холодной пучине Северного моря. И даже самый лучший его друг – Великий Силки Диллон Камерон – не смог спасти его.
– Ты здесь много чего поменяла, – произнес он, обводя взглядом выбеленные стены.
Диллон был крупный мужчина – казалось, он заполнил собой всю кухню. Он был чисто выбрит, правда, волосы отпустил слегка длинноватые, и эта его прическа вместе с дорогой, хотя и нарочито небрежной одеждой делала его похожим на поэта-романтика начала девятнадцатого века, а отнюдь не на смельчака водолаза с буровой вышки.
Тея смотрела на него не отрываясь. Почему-то ей пришло в голову, что у Диллона денег всегда водилось больше, чем он мог с умом потратить. Он спускал огромные суммы на одежду, машины и женщин. Когда зарабатываешь до двух тысяч долларов в неделю, предположила Тея, волей-неволей потом приходится эти тысячи на что-то тратить. Хотя бы на этот бежевый «рыбацкий» кашемировый свитер и щегольские, из модного магазина, брюки. «А Диллон и вправду в душе поэт», – неожиданно подумалось ей. Нет, скорее не поэт, а собиратель поэзии, который современным стихам предпочитает малопонятные древние англосаксонские гимны и кельтские баллады.
– Сколько я должна тебе за крышу? – спросила Тея, понимая, что вопрос покажется оскорбительным, однако это был единственный способ держать дистанцию. Она не собирается принимать подношения от этого человека. – Я была в другой части дома и не сразу услышала, что ты там. Можешь называть свою цену…
– Тея, прекрати, – перебил ее Диллон. И это еще больше вывело ее из равновесия.
Проснулась и захныкала Кэтлин, и Тея повернулась к дочери.
– Диллон, я не хочу видеть тебя в своем доме, – произнесла она, беря девочку на руки. Кэтлин – ее радость, ее единственное утешение!
– Я решил, что ты вернешься в Америку, – произнес Диллон, игнорируя ее высказывание.
– Ничего удивительного, – ответила Тея. – Ты всегда считал, что здешняя жизнь не для… – как это ты выразился? – ах да, изнеженной американки. Ты все ждал, когда я уеду, с того самого дня, как мы с Гриффином поженились.
– Нет, правда, почему ты не уехала? – не унимался он. – Ведь у тебя там родные!
Голос его был глубокий и низкий. Тея ничего не ответила и лишь крепче прижала к себе дочку. Диллон шагнул ближе.
– Гриффин однажды сказал мне, что ты любишь море. И еще ты любила большие деревья, а еще любила Гриффина. Две вещи из этих трех действительно хороши, пошутил он тогда. И вот теперь море по-прежнему рядом с тобой, а вот Гриффина уже нет. И тебе не увидеть деревьев на продуваемом всеми ветрами острове. А еще… тебе здесь очень одиноко. Разве не так, Тея?
– Нет, – выдавила она ответ. Нет, пусть ей даже действительно одиноко, она ни за что не признается в этом, тем более Диллону.
– Зимы здесь долгие и холодные. Почти каждый день шторм, – продолжил он, пронзая ее серо-голубыми глазами.
«Или, может, зелеными? – подумала Тея. – Глаза у Диллона точь-в-точь как море, вечно меняют цвет».
– Ну и пусть, – возразила она. – Мне есть чем заняться.
– Принимая в доме Гриффина туристов? – негромко спросил он.
Тея почувствовала, что вот-вот сорвется. Какое он имеет право ставить ей это в упрек?
– Принимаю, потому что мне ничего другого не остается.
– А на что же ты истратила страховку Гриффина?
– Какая страховка? О чем ты? – воскликнула Тея. – Почти все деньги пошли его отцу, и кое-что досталось бабке.
– Как ты это допустила? Его отец пропьет все до последнего пенса!
– Диллон, это тебя не касается!
Ей меньше всего хотелось обсуждать с Диллоном недальновидность Гриффина. Мешала гордость. А еще она любила Гриффина.
Но Диллон не собирался сдаваться:
– Тебе хотя бы есть на что жить?
Тея промолчала.
– Тебе есть на что жить? – повторил он вопрос.
– Диллон…
– Тея, не увиливай!
– Я принимаю постояльцев, – огрызнулась она.
Диллон лишь устало вздохнул в ответ.
– А еще помогаешь на почте и подрабатываешь в бакалейной лавке Родди Макнаба, – добавил он. – А еще водишь экскурсии для американских туристов по местным достопримечательностям и еще, – ах да, я совсем забыл, – печатаешь на машинке, когда тебя кто-нибудь попросит. Что ж, ты права, дел у тебя действительно невпроворот. Ну и как, признайся, хорошо тебе за это платят? Полдюжины яиц за это, ведро рыбы за то?
– Бывает и так, – спокойно произнесла Тея. – Я ничего против не имею.
– Неужели? Какое, однако, бездарное применение твоему образованию! Ты ведь, если не ошибаюсь, окончила колледж? Кем ты была у себя в Америке? Ах да, представителем по связям с общественностью! Неужели эта жизнь тебя устраивает?
Тея, не удостоив его ответом, посадила Кэтлин на пол играть кубиками.
– Так почему ты не вернулась домой? – повторил Диллон свой вопрос.
– Мой дом здесь. И я никуда не собираюсь уезжать. Мне здесь нравится.
Неожиданно на его губах заиграла улыбка.
– Скажи на милость, что в этом смешного?
– Ничего, – ответил он, продолжая улыбаться. – Просто мне вспомнилось, что Гриффин однажды сказал о кернах. «Все, кто приезжает сюда, видят перед собой лишь кучи камней, и только моя Тея видит живых людей, которые когда-то их соорудили».
Тея резко отвернулась. Внезапно она со всей ясностью ощутила, как ей недостает Гриффина.
– Мне его тоже недостает, – произнес Диллон, как будто прочитав ее мысли. Тея заглянула ему прямо в глаза.
Неожиданно до нее донесся шорох колес, и она обернулась на этот звук, радуясь, что еще не перевелись любители приезжать на эти холодные, каменистые, продуваемые всеми ветрами острова. Наверное, она неправильно рассчитала время приезда. А может, постоялец прибыл не паромом, а самолетом.
– Извини, Диллон, но у меня дела, – сказала она. – Бюро прислало мне очередного гостя.
– Твой гость – это я! – воскликнул Диллон и поймал ее за руку, когда Тея попыталась пройти мимо него к двери.
Тея ошеломленно посмотрела на него, придя в ужас от одной только мысли, что Диллон может и впрямь остаться в ее доме на ночь.
– Девушка из бюро сказала, что у меня остановится некий мистер Смит…
– Я соврал ей…
– Прекрати! – воскликнула Тея и снова направилась к двери, увидев, что из машины выходит какая-то женщина.
– Можно подумать, я не знаю – ты ни за что на свете не согласилась бы сдать комнату человеку по имени Д. Камерон! – произнес он, делая вид, что не замечает женщины, которая постучала в дверь.
– Диллон, ты дашь мне пройти? – резко спросила его Тея.
– Сначала нам с тобой надо кое-что уладить.
– Ничего подобного, – твердо возразила Тея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Ты здесь много чего поменяла, – произнес он, обводя взглядом выбеленные стены.
Диллон был крупный мужчина – казалось, он заполнил собой всю кухню. Он был чисто выбрит, правда, волосы отпустил слегка длинноватые, и эта его прическа вместе с дорогой, хотя и нарочито небрежной одеждой делала его похожим на поэта-романтика начала девятнадцатого века, а отнюдь не на смельчака водолаза с буровой вышки.
Тея смотрела на него не отрываясь. Почему-то ей пришло в голову, что у Диллона денег всегда водилось больше, чем он мог с умом потратить. Он спускал огромные суммы на одежду, машины и женщин. Когда зарабатываешь до двух тысяч долларов в неделю, предположила Тея, волей-неволей потом приходится эти тысячи на что-то тратить. Хотя бы на этот бежевый «рыбацкий» кашемировый свитер и щегольские, из модного магазина, брюки. «А Диллон и вправду в душе поэт», – неожиданно подумалось ей. Нет, скорее не поэт, а собиратель поэзии, который современным стихам предпочитает малопонятные древние англосаксонские гимны и кельтские баллады.
– Сколько я должна тебе за крышу? – спросила Тея, понимая, что вопрос покажется оскорбительным, однако это был единственный способ держать дистанцию. Она не собирается принимать подношения от этого человека. – Я была в другой части дома и не сразу услышала, что ты там. Можешь называть свою цену…
– Тея, прекрати, – перебил ее Диллон. И это еще больше вывело ее из равновесия.
Проснулась и захныкала Кэтлин, и Тея повернулась к дочери.
– Диллон, я не хочу видеть тебя в своем доме, – произнесла она, беря девочку на руки. Кэтлин – ее радость, ее единственное утешение!
– Я решил, что ты вернешься в Америку, – произнес Диллон, игнорируя ее высказывание.
– Ничего удивительного, – ответила Тея. – Ты всегда считал, что здешняя жизнь не для… – как это ты выразился? – ах да, изнеженной американки. Ты все ждал, когда я уеду, с того самого дня, как мы с Гриффином поженились.
– Нет, правда, почему ты не уехала? – не унимался он. – Ведь у тебя там родные!
Голос его был глубокий и низкий. Тея ничего не ответила и лишь крепче прижала к себе дочку. Диллон шагнул ближе.
– Гриффин однажды сказал мне, что ты любишь море. И еще ты любила большие деревья, а еще любила Гриффина. Две вещи из этих трех действительно хороши, пошутил он тогда. И вот теперь море по-прежнему рядом с тобой, а вот Гриффина уже нет. И тебе не увидеть деревьев на продуваемом всеми ветрами острове. А еще… тебе здесь очень одиноко. Разве не так, Тея?
– Нет, – выдавила она ответ. Нет, пусть ей даже действительно одиноко, она ни за что не признается в этом, тем более Диллону.
– Зимы здесь долгие и холодные. Почти каждый день шторм, – продолжил он, пронзая ее серо-голубыми глазами.
«Или, может, зелеными? – подумала Тея. – Глаза у Диллона точь-в-точь как море, вечно меняют цвет».
– Ну и пусть, – возразила она. – Мне есть чем заняться.
– Принимая в доме Гриффина туристов? – негромко спросил он.
Тея почувствовала, что вот-вот сорвется. Какое он имеет право ставить ей это в упрек?
– Принимаю, потому что мне ничего другого не остается.
– А на что же ты истратила страховку Гриффина?
– Какая страховка? О чем ты? – воскликнула Тея. – Почти все деньги пошли его отцу, и кое-что досталось бабке.
– Как ты это допустила? Его отец пропьет все до последнего пенса!
– Диллон, это тебя не касается!
Ей меньше всего хотелось обсуждать с Диллоном недальновидность Гриффина. Мешала гордость. А еще она любила Гриффина.
Но Диллон не собирался сдаваться:
– Тебе хотя бы есть на что жить?
Тея промолчала.
– Тебе есть на что жить? – повторил он вопрос.
– Диллон…
– Тея, не увиливай!
– Я принимаю постояльцев, – огрызнулась она.
Диллон лишь устало вздохнул в ответ.
– А еще помогаешь на почте и подрабатываешь в бакалейной лавке Родди Макнаба, – добавил он. – А еще водишь экскурсии для американских туристов по местным достопримечательностям и еще, – ах да, я совсем забыл, – печатаешь на машинке, когда тебя кто-нибудь попросит. Что ж, ты права, дел у тебя действительно невпроворот. Ну и как, признайся, хорошо тебе за это платят? Полдюжины яиц за это, ведро рыбы за то?
– Бывает и так, – спокойно произнесла Тея. – Я ничего против не имею.
– Неужели? Какое, однако, бездарное применение твоему образованию! Ты ведь, если не ошибаюсь, окончила колледж? Кем ты была у себя в Америке? Ах да, представителем по связям с общественностью! Неужели эта жизнь тебя устраивает?
Тея, не удостоив его ответом, посадила Кэтлин на пол играть кубиками.
– Так почему ты не вернулась домой? – повторил Диллон свой вопрос.
– Мой дом здесь. И я никуда не собираюсь уезжать. Мне здесь нравится.
Неожиданно на его губах заиграла улыбка.
– Скажи на милость, что в этом смешного?
– Ничего, – ответил он, продолжая улыбаться. – Просто мне вспомнилось, что Гриффин однажды сказал о кернах. «Все, кто приезжает сюда, видят перед собой лишь кучи камней, и только моя Тея видит живых людей, которые когда-то их соорудили».
Тея резко отвернулась. Внезапно она со всей ясностью ощутила, как ей недостает Гриффина.
– Мне его тоже недостает, – произнес Диллон, как будто прочитав ее мысли. Тея заглянула ему прямо в глаза.
Неожиданно до нее донесся шорох колес, и она обернулась на этот звук, радуясь, что еще не перевелись любители приезжать на эти холодные, каменистые, продуваемые всеми ветрами острова. Наверное, она неправильно рассчитала время приезда. А может, постоялец прибыл не паромом, а самолетом.
– Извини, Диллон, но у меня дела, – сказала она. – Бюро прислало мне очередного гостя.
– Твой гость – это я! – воскликнул Диллон и поймал ее за руку, когда Тея попыталась пройти мимо него к двери.
Тея ошеломленно посмотрела на него, придя в ужас от одной только мысли, что Диллон может и впрямь остаться в ее доме на ночь.
– Девушка из бюро сказала, что у меня остановится некий мистер Смит…
– Я соврал ей…
– Прекрати! – воскликнула Тея и снова направилась к двери, увидев, что из машины выходит какая-то женщина.
– Можно подумать, я не знаю – ты ни за что на свете не согласилась бы сдать комнату человеку по имени Д. Камерон! – произнес он, делая вид, что не замечает женщины, которая постучала в дверь.
– Диллон, ты дашь мне пройти? – резко спросила его Тея.
– Сначала нам с тобой надо кое-что уладить.
– Ничего подобного, – твердо возразила Тея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37