Даже
квартирная хозяйка заметила, что её постоялец стал непомерно много есть.
Постепенно Питер стал приходить к мысли, пока довольно смутной и неясной, что
время для него в эти часы течёт по другому закону, с другой скоростью.
И вот однажды Питер решил поставить эксперимент: он купил в соседней лавке
метроном, отрегулировал его по часам так, чтобы они работали синхронно, поставил
рядом с будильником и стал наблюдать за маятником. Метроном мерно отсчитывал
секунды. Затаив дыхание, Питер мысленно приказал ему в пять раз сократить
частоту ударов. И метроном послушался его! Маятник теперь медленно, слишком
медленно раскачивался из стороны в сторону. Но ведь в метрономе могло что-нибудь
сломаться! Питер прислушался к будильнику. Часы тоже, словно сговорившись с
метрономом, замедлили свой ход. Сердце юноши бешено заколотилось. Он не мог
понять, как ему это удалось, но ему теперь стало совершенно ясно, что он получил
власть над временем. Это событие привело его в такой восторг, что он от радости
выскочил из своей комнаты в коридор и... По коридору, медленно и плавно, словно
паря в воздухе, плыла его квартирная хозяйка, госпожа Додж, с подносом в руках.
Вот она поставила одну ногу, потом вторую... Всё это напоминало какие-то
фантастические замедленные съёмки. Питер вбежал в свою комнату и прислушался.
Звуки, доносившиеся с улицы через раскрытое окно, теперь тоже изменились. Они
стали протяжными, плавными, неестественными. Питер упал в кресло и задумался.
Значит, время по его, Питера, мысленному приказу замедлило свой ход в пять раз.
Но неужели такое возможно? Уж не с ума ли он сошёл? И тут Питер со всей ясностью
понял, что не время вообще стало течь медленнее, а его, Питера, собственное, или
внутреннее, время ускорило свой ход. Он стал в пять раз быстрее жить! А почему в
пять? А если в десять?.. И маятник ещё в два раза сбавил частоту ударов. А в
сто, тысячу раз?!.. Маятник почти совсем остановился. А если... Питер чуть не
задохнулся от волнения. Стоп, время!.. И тут же наступила мёртвая тишина.
Маятник замер. Выглянув в коридор, он увидел неподвижную фигуру госпожи Додж.
Питер выскочил на улицу.
Автомобили и пешеходы, дети и собаки, деревья и сам воздух - всё замерло в
странной, пугающей неподвижности. Город застыл. Да один ли Город! Вся Земля, вся
Вселенная! Весь мир!.. Вот это да!.. Возбуждённый юноша шагал по улицам,
заглядывал в глаза прохожим, хватал их за носы, дёргал за уши... Но вскоре
веселье сменилось каким-то смутным беспокойством. Эта неподвижная масса людей,
только что поглощённая заботами и мчащаяся неведомо куда, всколыхнула в душе
Питера какие-то неприятные воспоминания. Где-то он уже видел нечто подобное...
Но где?.. И тут он вспомнил. Шесть лет назад, мёртвая деревня, отец и мать,
умершие странной смертью... И груда мёртвых тел, улыбающихся, хохочущих
беззвучным смехом, глядящих вдаль невидящими стеклянными глазами... Нет, хватит
этого ужаса!.. Питер вернулся домой. У него пропало всякое желание
экспериментировать дальше. Всё, довольно! Время, вперёд!.. Маятник снова
застучал, а с улицы в комнату ворвался обычный вечерний шум, неожиданно громкий
и резкий. В дверь постучалась госпожа Додж и внесла поднос с ужином.
- Господин Селвин, можно к вам? - она подозрительно посмотрела на него поверх
очков. - Вы сейчас не выходили из комнаты?
- Не... нет, - неуверенно ответил Питер, пытливо заглядывая в глаза доброй
старушки. - А что?
- Да нет, ничего. Просто показалось.
Она поставила поднос на стол и, кряхтя, бормоча что-то под нос и качая головой,
вышла.
Прошёл месяц. Выпал снег, покрыв землю пушистым белым одеялом, ударили первые
морозы. Зима вступила в свои права.
В конторе Крафта всё оставалось по-прежнему. Всё также Питер Селвин, так и не
получивший прибавки к жалованию, выполнял помимо основной работы ещё и
дополнительные задания, которые получал лично от шефа. Питер не очень огорчался,
когда в очередной раз открывал тощий конвертик с жалованием и не находил там
ожидаемой суммы; он уже не надеялся, что шеф выполнит своё обещание. Он теперь
всецело был поглощён новым свойством своего организма. Теперь он, наконец,
понял, каким образом ему удавалось в короткий срок выполнять задания Крафта: сам
того не сознавая, он растягивал время так, что его ему хватало как раз на
выполнение очередной работы, причём время меняло скорость своего движения каждый
раз по-разному. Эта скорость зависела от объёма работы и того срока, который
намечал себе Питер, исходя из каких-то своих соображений. В первый раз,
например, этот срок ограничивался началом футбольного матча.
Потом, когда этот процесс вышел из области подсознания и Питер стал подходить к
нему вполне осознанно, юноша просто отдавал мысленный приказ времени сократить
свой ход в пять, десять или двадцать раз. Но он никогда больше не останавливал
его совсем. Полная остановка времени вселяла в него ужас и ассоциировалась в его
сознании с мёртвой деревней, со смертью. Да в этом и не было необходимости.
Питеру и так теперь на всё хватало времени, ведь он был его полным хозяином!
К великому изумлению сотрудников нотариальной конторы "Крафт и К¦" после
Рождества шеф в два раза повысил жалование Питеру Селвину, сделав его своим
главным помощником, и, что самое главное, освободил его от ночных работ,
предоставив ему возможность заниматься теми же делами днём, на рабочем месте.
Видимо, Крафт понял, что может потерять столь ценного сотрудника, если и впредь
будет безнаказанно эксплуатировать бедного юношу. И он был недалёк от истины:
Питер, действительно, думал уходить из конторы. Но неожиданная щедрость шефа
изменила его планы.
Так пролетел январь, а за ним и февраль. Наступала весна...
Глава пятая
В самом центре Города, на площади Семи Президентов, возвышалась серая громадина
здания военного министерства. Днём и ночью у его подъездов толпились группы
военных, роскошные автомобили то и дело подъезжали к зданию, привозя или забирая
высокопоставленных лиц, среди которых преобладали высшие офицеры и генералы, -
одним словом, жизнь в министерстве не замирала ни на секунду. У главного входа
круглосуточно несли вахту карабинеры. В недрах здания царила суета,
сопровождаемая стуком десятков пишущих машинок и сотен кованых сапог. В
многочисленных коридорах разговоров слышно не было: разговоры велись за толстыми
стенами кабинетов.
Несмотря на кажущийся хаос и суету, жизнь в министерстве подчинялась строгим,
раз и навсегда установленным законам. Каждый знал своё место, каждый знал, куда
он идёт и что его ждёт за той или иной дверью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
квартирная хозяйка заметила, что её постоялец стал непомерно много есть.
Постепенно Питер стал приходить к мысли, пока довольно смутной и неясной, что
время для него в эти часы течёт по другому закону, с другой скоростью.
И вот однажды Питер решил поставить эксперимент: он купил в соседней лавке
метроном, отрегулировал его по часам так, чтобы они работали синхронно, поставил
рядом с будильником и стал наблюдать за маятником. Метроном мерно отсчитывал
секунды. Затаив дыхание, Питер мысленно приказал ему в пять раз сократить
частоту ударов. И метроном послушался его! Маятник теперь медленно, слишком
медленно раскачивался из стороны в сторону. Но ведь в метрономе могло что-нибудь
сломаться! Питер прислушался к будильнику. Часы тоже, словно сговорившись с
метрономом, замедлили свой ход. Сердце юноши бешено заколотилось. Он не мог
понять, как ему это удалось, но ему теперь стало совершенно ясно, что он получил
власть над временем. Это событие привело его в такой восторг, что он от радости
выскочил из своей комнаты в коридор и... По коридору, медленно и плавно, словно
паря в воздухе, плыла его квартирная хозяйка, госпожа Додж, с подносом в руках.
Вот она поставила одну ногу, потом вторую... Всё это напоминало какие-то
фантастические замедленные съёмки. Питер вбежал в свою комнату и прислушался.
Звуки, доносившиеся с улицы через раскрытое окно, теперь тоже изменились. Они
стали протяжными, плавными, неестественными. Питер упал в кресло и задумался.
Значит, время по его, Питера, мысленному приказу замедлило свой ход в пять раз.
Но неужели такое возможно? Уж не с ума ли он сошёл? И тут Питер со всей ясностью
понял, что не время вообще стало течь медленнее, а его, Питера, собственное, или
внутреннее, время ускорило свой ход. Он стал в пять раз быстрее жить! А почему в
пять? А если в десять?.. И маятник ещё в два раза сбавил частоту ударов. А в
сто, тысячу раз?!.. Маятник почти совсем остановился. А если... Питер чуть не
задохнулся от волнения. Стоп, время!.. И тут же наступила мёртвая тишина.
Маятник замер. Выглянув в коридор, он увидел неподвижную фигуру госпожи Додж.
Питер выскочил на улицу.
Автомобили и пешеходы, дети и собаки, деревья и сам воздух - всё замерло в
странной, пугающей неподвижности. Город застыл. Да один ли Город! Вся Земля, вся
Вселенная! Весь мир!.. Вот это да!.. Возбуждённый юноша шагал по улицам,
заглядывал в глаза прохожим, хватал их за носы, дёргал за уши... Но вскоре
веселье сменилось каким-то смутным беспокойством. Эта неподвижная масса людей,
только что поглощённая заботами и мчащаяся неведомо куда, всколыхнула в душе
Питера какие-то неприятные воспоминания. Где-то он уже видел нечто подобное...
Но где?.. И тут он вспомнил. Шесть лет назад, мёртвая деревня, отец и мать,
умершие странной смертью... И груда мёртвых тел, улыбающихся, хохочущих
беззвучным смехом, глядящих вдаль невидящими стеклянными глазами... Нет, хватит
этого ужаса!.. Питер вернулся домой. У него пропало всякое желание
экспериментировать дальше. Всё, довольно! Время, вперёд!.. Маятник снова
застучал, а с улицы в комнату ворвался обычный вечерний шум, неожиданно громкий
и резкий. В дверь постучалась госпожа Додж и внесла поднос с ужином.
- Господин Селвин, можно к вам? - она подозрительно посмотрела на него поверх
очков. - Вы сейчас не выходили из комнаты?
- Не... нет, - неуверенно ответил Питер, пытливо заглядывая в глаза доброй
старушки. - А что?
- Да нет, ничего. Просто показалось.
Она поставила поднос на стол и, кряхтя, бормоча что-то под нос и качая головой,
вышла.
Прошёл месяц. Выпал снег, покрыв землю пушистым белым одеялом, ударили первые
морозы. Зима вступила в свои права.
В конторе Крафта всё оставалось по-прежнему. Всё также Питер Селвин, так и не
получивший прибавки к жалованию, выполнял помимо основной работы ещё и
дополнительные задания, которые получал лично от шефа. Питер не очень огорчался,
когда в очередной раз открывал тощий конвертик с жалованием и не находил там
ожидаемой суммы; он уже не надеялся, что шеф выполнит своё обещание. Он теперь
всецело был поглощён новым свойством своего организма. Теперь он, наконец,
понял, каким образом ему удавалось в короткий срок выполнять задания Крафта: сам
того не сознавая, он растягивал время так, что его ему хватало как раз на
выполнение очередной работы, причём время меняло скорость своего движения каждый
раз по-разному. Эта скорость зависела от объёма работы и того срока, который
намечал себе Питер, исходя из каких-то своих соображений. В первый раз,
например, этот срок ограничивался началом футбольного матча.
Потом, когда этот процесс вышел из области подсознания и Питер стал подходить к
нему вполне осознанно, юноша просто отдавал мысленный приказ времени сократить
свой ход в пять, десять или двадцать раз. Но он никогда больше не останавливал
его совсем. Полная остановка времени вселяла в него ужас и ассоциировалась в его
сознании с мёртвой деревней, со смертью. Да в этом и не было необходимости.
Питеру и так теперь на всё хватало времени, ведь он был его полным хозяином!
К великому изумлению сотрудников нотариальной конторы "Крафт и К¦" после
Рождества шеф в два раза повысил жалование Питеру Селвину, сделав его своим
главным помощником, и, что самое главное, освободил его от ночных работ,
предоставив ему возможность заниматься теми же делами днём, на рабочем месте.
Видимо, Крафт понял, что может потерять столь ценного сотрудника, если и впредь
будет безнаказанно эксплуатировать бедного юношу. И он был недалёк от истины:
Питер, действительно, думал уходить из конторы. Но неожиданная щедрость шефа
изменила его планы.
Так пролетел январь, а за ним и февраль. Наступала весна...
Глава пятая
В самом центре Города, на площади Семи Президентов, возвышалась серая громадина
здания военного министерства. Днём и ночью у его подъездов толпились группы
военных, роскошные автомобили то и дело подъезжали к зданию, привозя или забирая
высокопоставленных лиц, среди которых преобладали высшие офицеры и генералы, -
одним словом, жизнь в министерстве не замирала ни на секунду. У главного входа
круглосуточно несли вахту карабинеры. В недрах здания царила суета,
сопровождаемая стуком десятков пишущих машинок и сотен кованых сапог. В
многочисленных коридорах разговоров слышно не было: разговоры велись за толстыми
стенами кабинетов.
Несмотря на кажущийся хаос и суету, жизнь в министерстве подчинялась строгим,
раз и навсегда установленным законам. Каждый знал своё место, каждый знал, куда
он идёт и что его ждёт за той или иной дверью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41