– Все хотят Гран-при. О Янтарной комнате ничего не известно более пятидесяти лет.
– Но представьте, герр Бейтс, извините, мистер Бейтс…
– Борисов.
– Очень хорошо, мистер Борисов. Представьте, что комнату восстановят в ее прежнем блеске. Какое это будет зрелище! На сегодняшний день существует только несколько цветных фотографий вместе с черно-белыми, которые, конечно, не отражают ее красоты.
– Я видел эти фотографии во время своих поисков. Я также видел саму комнату до войны. Она действительно великолепна. Никакая фотография не передаст. Грустно, но кажется, она потеряна навсегда.
– Мой наниматель отказывается поверить в это.
– Свидетельства говорят, что панели были уничтожены, когда Кенигсберг был подвержен ковровым бомбардировкам в тысяча девятьсот сорок четвертом году. Некоторые думают, что она покоится на дне Балтики. Я лично обследовал «Вильгельма Густлоффа». Было девять тысяч пятьсот погибших, когда русские затопили корабль. Некоторые говорят, что Янтарная комната была в грузовом трюме. Отправлена из Кенигсберга грузовиком в Данциг, а потом погружена для отправки в Гамбург.
Кнолль поменял позу в кресле.
– Я тоже искал на «Густлоффе». Свидетельства в лучшем случае противоречивые. Откровенно говоря, наиболее вероятная версия, которую я исследовал, – это то, что панели были вывезены из Кенигсберга нацистами на рудники около Геттингена вместе с оружием. Когда британцы заняли эту местность в тысяча девятьсот сорок пятом году, они взорвали рудники. Но, как и другие версии, эта могла не подтвердиться.
– Некоторые даже клялись, что американцы нашли ее и отправили через Атлантику.
– Я тоже слышал об этом. Вместе с версией о том, что русские на самом деле нашли ее и где-то спрятали панели – без ведома тех, кто сейчас у власти. Принимая во внимание ценность добычи, это вполне возможно. Но, принимая во внимание желание вернуть это сокровище, это маловероятно.
Его гость, казалось, владел темой. Он перечитал все эти теории ранее. Борисов внимательно вглядывался в каменное лицо, но пустые глаза не выдавали того, о чем думал немец. Он понимал, сколько практики потребовалось, чтобы так незаметно устанавливать такой барьер.
– Вы не боитесь проклятия?
Кнолль усмехнулся:
– Я слышал о нем. Но такие вещи – для непосвященных людей или для любителей сенсации.
– Как я невежлив, – вдруг сказал старик. – Вы хотите выпить?
– Было бы неплохо, – ответил Кнолль.
– Я сейчас вернусь. – Он показал на кошку, лежащую в кресле: – Люси составит вам компанию.
Старик шагнул в сторону кухни и последний раз взглянул на своего гостя, прежде чем толкнуть дверь. Он наполнил два стакана льдом и налил чай. Он также положил все еще маринующееся филе в холодильник. Он больше не чувствовал голода, мысли проносились в его голове с бешеной скоростью, как в прежние дни. Он взглянул на папку со статьями, все еще лежащую на столе.
– Мистер Борисов? – позвал Кнолль.
Голос сопровождал звук шагов. Наверное, будет лучше, если он не увидит статей. Борисов быстро распахнул морозильник и сунул папку на верхнюю полку. Он захлопнул дверь в тот момент, когда Кнолль открыл дверь и вошел в кухню.
– Да, герр Кнолль?
– Можно воспользоваться вашим туалетом?
– Дальше по коридору. Из гостиной.
– Спасибо.
Он ни на минуту не поверил, что Кноллю действительно понадобилось в туалет. Скорее всего, ему надо было сменить пленку в диктофоне, чтобы не прерывать потом беседу, либо он хотел под этим предлогом осмотреться. Он сам часто использовал этот трюк в прежние дни. Немец начинал раздражать его. Старик решил немного развлечься. Из шкафчика за раковиной он достал слабительное, которое возраст вынуждал принимать по крайней мере дважды в неделю. Он насыпал безвкусные гранулы в один из стаканов с чаем и размешал. Теперь этому ублюдку по-настоящему понадобится туалет.
Борисов принес стаканы с прохладительным в гостиную. Кнолль вернулся и взял стакан, сделав несколько больших глотков.
– Прекрасно, – сказал Кнолль. – Настоящий американский напиток. Чай со льдом.
– Мы гордимся им.
– Мы? Вы считаете себя американцем?
– Я здесь уже много лет. Теперь это мой дом.
– Разве Белоруссия не получила снова независимость?
– Власть там не лучше, чем в советские времена. Они приостановили принятие конституции. Диктаторы!
– Разве не сам народ дал белорусскому президенту такие права?
– Белоруссия – почти как российская провинция, настоящей независимости там нет. Требуются века, чтобы избавиться от рабства.
– Вам, кажется, наплевать и на фашистов, и на коммунистов.
Борисов начинал уставать от этой беседы. Потухшая было ненависть к немцам с новой силой стала разгораться в его сердце.
– Шестнадцать месяцев в лагере смерти могут сильно изменить человека.
Кнолль допил свой чай. Кубики льда звякнули, когда он поставил стакан на кофейный столик. Старик продолжал:
– Немцы и коммунисты изнасиловали Белоруссию и Россию. Нацисты использовали Екатерининский дворец под бараки, затем как мишень для упражнений в точности стрельбы. Я был там после войны. Мало что осталось от царственной красоты. Разве немцы не пытались уничтожить российскую культуру? До основания бомбили дворцы, чтобы преподать нам урок.
– Я не нацист, господин Борисов, так что я не могу ответить на ваш вопрос.
Последовал момент напряженного молчания. Затем Кнолль спросил:
– Почему бы нам не прекратить перепалку? Вы нашли Янтарную комнату?
– Как я уже сказал, комната потеряна навсегда.
– Почему я вам не верю?
Он пожал плечами:
– Я старик. Я скоро умру. У меня нет причин лгать.
– Так или иначе, насчет последнего я сомневаюсь, мистер Борисов.
Петр Борисов посмотрел Кноллю в глаза:
– Я расскажу вам историю – возможно, вам это поможет в поисках. За несколько месяцев до сдачи Маутхаузена в лагерь приехал Геринг. Он заставил нас помогать ему пытать четырех немцев. Геринг привязал их голыми к столбам на морозе. Мы лили воду на них, пока они не умерли.
– А какова была цель?
– Геринг хотел получить das Bernstein-zimmer. Четверо немцев были теми, кто вывозил янтарные панели из Кенигсберга перед вторжением русских. Геринг хотел Янтарную комнату, но Гитлер получил ее первым.
– Кто-то из солдат выдал информацию?
– Нет. Только кричал: «Mein Fuhrer», пока не замерз насмерть. Я до сих пор иногда вижу во сне их замерзшие лица. Это странно звучит, герр Кнолль, но я обязан жизнью этим немцам.
– Как это?
– Если бы один из них заговорил, то Геринг привязал бы меня к столбу вместо него и убил бы таким же способом.
Старик устал от воспоминаний. Он хотел, чтобы этот ублюдок убрался из его дома до того, как подействует слабительное.
– Я ненавижу немцев, герр Кнолль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103