– Ты ей веришь?
Он думал об этом весь день.
– Верю.
– Почему ты не поехал за ней?
– Нет необходимости. Она направилась в замок Луков.
– Откуда ты знаешь?
– Годы спарринга.
– Лоринг снова звонил вчера утром. Отец сделал, как ты просил, и сказал ему, что мы не получали от тебя известий несколько дней.
– Что объясняет, почему Данцер так открыто шлялась по Штодту.
Моника пристально посмотрела на него:
– Что у тебя на уме?
– Я прошу разрешения на вторжение в замок Луков. Я хочу проникнуть в заповедник Лоринга.
– Ты знаешь, что сказал бы на это отец.
Да, он знал. Правила клуба строго запрещали членам вторгаться на частную территорию друг друга. После представления детали того, где находится приобретение, никого уже не касаются. Связующим звеном, тем, за счет чего сохранялась секретность их сообщества, было простое знание предметов, которыми владели все девять членов. Правила клуба также запрещали открывать источники, пока приобретающий сам не изъявит желание их открыть. Эта секретность защищала не только члена клуба, но и эквизитора, а также обеспечивала возможность снова без помех использовать собранную информацию. Уважение к частной собственности было ключом их объединения, способом для похожих мужчин с похожими интересами получать похожее удовольствие. Святость их личных владений была нерушимым правилом, нарушение которого любым способом грозило немедленным исключением.
– В чем дело? – спросил он. – Духа не хватает? Разве не ты руководишь?
– Мне надо знать почему, Кристиан.
– Это не простое приобретение. Лоринг уже нарушил правила клуба, приказав Данцер убить меня. Больше чем единожды, я могу добавить. Я хочу знать почему, и я уверен, что ответ в замке у Лоринга.
Он надеялся, что верно оценивает ее. Моника была горда и высокомерна. Она явно обиделась на вчерашнюю выходку отца. Эта злость должна перекрыть ее здравомыслие, и она его не разочаровала.
– Правильно, черт возьми. Я тоже хочу знать, что делают эта сука и старый козел. Отец думает, мы все это придумали, что здесь какое-то недопонимание. Он хотел поговорить с Лорингом, сказать ему правду, но я отговорила его от этого. Я согласна. Делай.
Он увидел жадное выражение в ее глазах. Для нее состязание было афродизиаком.
– Я направляюсь туда сегодня. Предлагаю не вступать с ними больше в контакт, пока я не побываю там и не выберусь оттуда. Я даже согласен взять вину на себя, если меня поймают. Я действую по своей воле, и ты ничего не знала.
Моника усмехнулась:
– Не надо благородства, мой рыцарь. Теперь иди сюда и покажи мне, как сильно ты по мне скучал.
Фриц Панник вошел в обеденный зал «Гарни» и подошел прямо к столику, за которым сидели Пол и Рейчел. Инспектор подсел к ним и рассказал то, что ему удалось узнать.
– Мы проверили отели и узнали, что человек, подходящий под описание Кнолля, был зарегистрирован в «Кристиненхофе», на другой стороне улицы. Женщина, подходящая под описание этой Сюзанны, была зарегистрирована через несколько домов, в «Геблере».
– Вы узнали еще что-нибудь о Кнолле? – спросил Пол.
Панник покачал головой.
– К сожалению, он для нас загадка. У Интерпола нет никаких материалов на него, и без отпечатков пальцев нет никакого способа узнать больше. Мы ничего не знаем о его прошлом и даже о его местожительстве. Упоминание о квартире в Вене, фрау Катлер, было, конечно, ложью. На всякий случай я проверил информацию. Ничего не говорит о том, что Кнолль живет в Австрии.
– Должен же у него быть паспорт, – сказала Рейчел.
– Возможно, их несколько, и все на вымышленные имена. Такой человек, как он, не стал бы регистрировать свое настоящее имя ни в каком государстве.
– А женщина? – спросила Рейчел.
– О ней мы знаем еще меньше. Место преступления в доме Макарова оказалось абсолютно чистым. Он умер от раны в результате выстрела девятимиллиметровой пулей с близкого расстояния. Это предполагает некоторую бездушность и цинизм.
Пол в свою очередь рассказал Паннику то, что узнал о существовании Клуба девяти, богатых искателях утерянных предметов старины, и о теории Грумера относительно Кнолля и той женщины.
– Я никогда не слышал о такой организации, но наведу справки. Имя Лоринга тем не менее мне знакомо. Его литейные заводы производят лучшее в Европе миниатюрное оружие. Он также основной производитель стали. Один из ведущих промышленников в Восточной Европе.
– Мы хотим встретиться с Эрнстом Лорингом, – объявила Рейчел.
Панник повернул голову в ее сторону:
– И какова цель вашего визита?
Она рассказала ему, что поведал Маккой о Рафаиле Долинском и Янтарной комнате.
– Маккой думает, что он знает что-то о панелях, может быть, о моем отце, Макарове и…
– Родителях герра Катлера? – спросил Панник.
– Не исключено, – сказал Пол.
– Простите меня, но вы не считаете, что этими вопросами следует заняться соответствующим организациям? Риск, кажется, только возрастает.
– Жизнь полна риска, – возразил Пол.
– Риск бывает оправданный, а бывает глупый.
– Мы считаем, что дело того стоит, – сказала Рейчел.
– Чешская полиция с большим трудом идет на сотрудничество, – сообщил Панник. – Полагаю, у Лоринга достаточно контактов в министерстве юстиции, чтобы сделать наведение справок официальным путем как минимум сложным. Хотя Чешская Республика больше не коммунистическая, остатки секретности того режима сохранились. Наш департамент считает, что официальные запросы часто задерживаются дольше того, что мы считаем возможным.
– Вы хотите, чтобы мы были вашими глазами и ушами? – спросила Рейчел.
– Эта мысль приходила мне в голову. Вы частные лица с исключительно личной целью поездки. Если у вас получится добыть для меня что-либо, что могло бы дать повод для официальных действий, было бы замечательно. Чем больше вы узнаете, тем легче будет официальным представителям.
Пол должен был сказать это:
– Я думал, вы скажете, что мы с вами слишком рискуем.
Глаза Панника были холодны.
– Это вы рискуете, герр Катлер.
Сюзанна стояла на балконе своей спальни. Вечернее солнце кровавым апельсином падало за горизонт и мягко согревало кожу. Она чувствовала себя в безопасности в замке Луков. Имение простиралось на мили. Когда-то им владели богемские принцы. В те времена окружающий лес служил охотничьими угодьями, все олени и кабаны предназначались исключительно для правящего класса. Леса когда-то соседствовали с деревнями, где рудокопы, каменщики, плотники и кузнецы жили, работая в замке. Двести лет заняла постройка этих стен, и меньше часа понадобилось союзникам, чтобы разбомбить их в прах. Но семья Лоринга отстроила все заново, последняя реконструкция была не менее грандиозной, чем разрушенный оригинал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103