– Я просто хочу помочь, я все равно день-деньской сижу дома. Что ты сейчас делаешь? Я могу это сделать за тебя, то есть я буду тебе помогать.
– Это не твое занятие, дорогая. Ты писатель. Тут нужен наметанный глаз.
– Дай мне шанс?
– Хорошо. Который из них ты выберешь? – Жанель бросила образцы через стол на колени Анастасии. Часть упала на пол. – Не запачкай. Они белые.
– Белые, точно. А зачем они?
– Скатерти, дорогая. Нельзя недооценивать значение скатертей.
– Нельзя?
– Нельзя. Теперь выбери один и объясни мне свое решение.
– Но если они все белые… – Анастасия подобрала с пола образцы, положила на стол к остальным, оказав им все почтение, на какое была способна. – Если они все одинаковые…
– Они не одинаковые. Я о том и говорю. Ты не можешь оценить тонкость выработки, нюансы качества. Климатические условия и удобрения, знаешь ли, могут радикально повлиять на прочность волокна.
– Для парашютов?
– Для скатертей, Анастасия. Мы говорим о скатертях. Видишь, ты писатель. Ты не способна сосредоточиться на том, что прямо перед тобой. У тебя восхитительное воображение, дорогая. И тем не менее на свадьбе ему не место.
– Тогда я буду лучше стараться. Я обещаю. – Она подняла глаза. – А почему мы так беспокоимся о скатертях?
– Люди будут с них есть.
– Я подозреваю, они будут есть с тарелок.
– Они будут есть с тарелок на скатертях. Выбор ткани будет прямо перед ними, ясный как день.
– Но будет вечер.
– Ты не понимаешь людей. Тебе и не нужно. – Она вздохнула. – А я понимаю.
– Но есть для меня хоть что-нибудь?…
Жанель сунула руку в ящик Саймонова стола.
– Вот, Анастасия. – Жанель протянула ей толстый конверт. – Мы как раз собирались заплатить Джонатону, чтобы он этим занялся, но ты и сама вполне справишься, раз уж не хочешь оставить меня в покое. Справишься сама, дома.
Анастасия опустошила конверт. Там были «Как пали сильные» с замечаниями и вопросами Фредди. В трехстраничном письме, адресованном ей полторы недели назад, излагались некоторые более основательные структурные изменения, которые он предлагал обсудить. По сути, общаясь до сих пор только с ее агентом и другими представителями, он умолял ее позвонить.
– Но роман закончен, – сказала Анастасия.
– А сейчас время редактировать, дорогая.
– Я не могу.
– Саймон предполагал, что ты можешь расстроиться. Поэтому мы решили, что лучше поручить это кому-то другому. Тебе нужно писать новый роман, а Джонатону все равно нечего делать.
– Джонатону нечего делать с этим романом.
– Ты ему очень нравишься…
– Я не понимаю, о чем ты. Нет. Делайте что хотите с моей свадьбой, но в «Как пали сильные» ничего нельзя менять, ни единого слова.
– Могу я получить назад рукопись? – спросила Жанель, вставая.
– Нет, не можешь. – Анастасия тоже встала, оказавшись в своих сандалиях немногим выше половины Жанель.
– Я прошу вернуть мне конверт, который я тебе дала.
– Бумаги в нем адресованы мне.
– Это я продала твой ебаный роман!
– Я тебя об этом не просила!
– Ты сделаешь так, как я говорю, Анастасия. Я твой агент.
– В таком случае, Жанель, ты уволена.
Саймон вернулся домой и застал Анастасию за мытьем окон. Она свешивалась из окна гостиной, оттирая стекло скомканной газетой. На ковре уже валялась куча газет вперемешку со страницами «Как пали сильные», размеченными Фредди. Окно обрамляло Анастасию – в футболке Саймона и его поношенных джинсах, с волосами, завязанными клетчатой столовой салфеткой, она трудилась всего в каких-то шестнадцати этажах над мостовой. Она увидела Саймона через стекло Саймон заметил на своем кресле с подставкой для книг старое руководство по домоводству, раскрытое на разделе «Мойка окон». Домохозяйка на картинке выглядела совсем как Анастасия, только на голове у нее была настоящая косынка, а выбившимся прядям недоставало мелирования стадвадцатидолларовой салонной прически.
Анастасия помахала, но в комнату не вернулась, пока не расправилась с последним пятном. Совершенно лишенный возможностей овладеть ситуацией, которые не закончились бы для невесты плачевно, Саймон ждал. Он ждал, стоял и смотрел почти десять минут.
– Ты что творишь? – спросил он, когда она снова оказалась внутри. Она подошла к нему для поцелуя. Он не откликнулся, и она сама коснулась губами его подбородка. – Анастасия, у меня есть уборщица, ты же знаешь.
– Она не справляется. – Анастасия показала ему грязную газету. Он газету не взял, и Анастасия бросила ее на пол.
– Мне наплевать на окна. Это опасно. Тебя могли увидеть соседи.
– Только посмотри, какие они теперь безупречные, Саймон.
– Если ты считаешь, что моя уборщица не справляется, почему не сказала? Мы можем нанять другую. Иногда ты совсем дуришь.
– Мне просто нужно было чем-то заняться.
Саймон посмотрел на разбросанные повсюду страницы рукописи.
– Я слышал о том, что случилось утром.
– Я не буду этого делать, Саймон. Прости, что я уволила Жанель, но я серьезно, честно – не буду.
– Шшш…
– Я ничего не буду менять, Саймон. Ни единого слова. Я скорее верну Фредди его миллион.
Саймон уважал это, и хотя миллион уже нельзя было вернуть – 910 602 доллара уже были обещаны подрядчику в счет выплаты долга и за дополнительное усовершенствование «Пигмалиона», – он, очевидно, понял, что ее прямота тоже имеет цену и эти два интереса просто нужно как-то уравновесить.
– Будь по-твоему, – пообещал он невесте. – Жанель сегодня сообщит Фредди, что твое мастерство превыше всего.
– И книгу не напечатают? – Анастасия поцеловала Саймона. – Ты заставишь Жанель это сделать?
– Фредди напечатает «Как пали сильные». От этого зависит его карьера. А когда телевизионщики услышат, что ты пригрозила вернуть свой миллион из-за пары запятых, ты станешь живой легендой.
– Это не просто пара запятых. И я не хочу становиться живой легендой. Я хочу домыть окна. – Она опустилась на колени, чтобы собрать с пола газеты.
Саймон остановил ее. Отбросил все подобранные газеты. Положил себе на плечи ее руки, еще мокрые после уборки. Прислонил ее к грязному окну и поцеловал. Запустил руки ей под футболку.
– Лучше бы ты… – прошептал он ей на ухо. Она кивнула, закрыв глаза и прижавшись губами к его шее. – Лучше бы ты… – повторил он, – писала новый роман.
Она вздрогнула. Замерла.
– Ты не хочешь?… – спросила она.
– Слишком много хлопот.
– Что?
– Я могу нанять кого-нибудь получше.
– Что?
– Мыть окна – слишком опасно, Анастасия. Слишком опасно, тебе еще книгу писать.
– Только не сейчас.
– Ты хочешь помочь организовывать свадьбу, – кивнул Саймон. – Я понимаю, в таких условиях тебе, наверное, сложновато сосредоточиться на искусстве. Я ценю твою честность.
– Я не могу сосредоточиться, – согласилась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Это не твое занятие, дорогая. Ты писатель. Тут нужен наметанный глаз.
– Дай мне шанс?
– Хорошо. Который из них ты выберешь? – Жанель бросила образцы через стол на колени Анастасии. Часть упала на пол. – Не запачкай. Они белые.
– Белые, точно. А зачем они?
– Скатерти, дорогая. Нельзя недооценивать значение скатертей.
– Нельзя?
– Нельзя. Теперь выбери один и объясни мне свое решение.
– Но если они все белые… – Анастасия подобрала с пола образцы, положила на стол к остальным, оказав им все почтение, на какое была способна. – Если они все одинаковые…
– Они не одинаковые. Я о том и говорю. Ты не можешь оценить тонкость выработки, нюансы качества. Климатические условия и удобрения, знаешь ли, могут радикально повлиять на прочность волокна.
– Для парашютов?
– Для скатертей, Анастасия. Мы говорим о скатертях. Видишь, ты писатель. Ты не способна сосредоточиться на том, что прямо перед тобой. У тебя восхитительное воображение, дорогая. И тем не менее на свадьбе ему не место.
– Тогда я буду лучше стараться. Я обещаю. – Она подняла глаза. – А почему мы так беспокоимся о скатертях?
– Люди будут с них есть.
– Я подозреваю, они будут есть с тарелок.
– Они будут есть с тарелок на скатертях. Выбор ткани будет прямо перед ними, ясный как день.
– Но будет вечер.
– Ты не понимаешь людей. Тебе и не нужно. – Она вздохнула. – А я понимаю.
– Но есть для меня хоть что-нибудь?…
Жанель сунула руку в ящик Саймонова стола.
– Вот, Анастасия. – Жанель протянула ей толстый конверт. – Мы как раз собирались заплатить Джонатону, чтобы он этим занялся, но ты и сама вполне справишься, раз уж не хочешь оставить меня в покое. Справишься сама, дома.
Анастасия опустошила конверт. Там были «Как пали сильные» с замечаниями и вопросами Фредди. В трехстраничном письме, адресованном ей полторы недели назад, излагались некоторые более основательные структурные изменения, которые он предлагал обсудить. По сути, общаясь до сих пор только с ее агентом и другими представителями, он умолял ее позвонить.
– Но роман закончен, – сказала Анастасия.
– А сейчас время редактировать, дорогая.
– Я не могу.
– Саймон предполагал, что ты можешь расстроиться. Поэтому мы решили, что лучше поручить это кому-то другому. Тебе нужно писать новый роман, а Джонатону все равно нечего делать.
– Джонатону нечего делать с этим романом.
– Ты ему очень нравишься…
– Я не понимаю, о чем ты. Нет. Делайте что хотите с моей свадьбой, но в «Как пали сильные» ничего нельзя менять, ни единого слова.
– Могу я получить назад рукопись? – спросила Жанель, вставая.
– Нет, не можешь. – Анастасия тоже встала, оказавшись в своих сандалиях немногим выше половины Жанель.
– Я прошу вернуть мне конверт, который я тебе дала.
– Бумаги в нем адресованы мне.
– Это я продала твой ебаный роман!
– Я тебя об этом не просила!
– Ты сделаешь так, как я говорю, Анастасия. Я твой агент.
– В таком случае, Жанель, ты уволена.
Саймон вернулся домой и застал Анастасию за мытьем окон. Она свешивалась из окна гостиной, оттирая стекло скомканной газетой. На ковре уже валялась куча газет вперемешку со страницами «Как пали сильные», размеченными Фредди. Окно обрамляло Анастасию – в футболке Саймона и его поношенных джинсах, с волосами, завязанными клетчатой столовой салфеткой, она трудилась всего в каких-то шестнадцати этажах над мостовой. Она увидела Саймона через стекло Саймон заметил на своем кресле с подставкой для книг старое руководство по домоводству, раскрытое на разделе «Мойка окон». Домохозяйка на картинке выглядела совсем как Анастасия, только на голове у нее была настоящая косынка, а выбившимся прядям недоставало мелирования стадвадцатидолларовой салонной прически.
Анастасия помахала, но в комнату не вернулась, пока не расправилась с последним пятном. Совершенно лишенный возможностей овладеть ситуацией, которые не закончились бы для невесты плачевно, Саймон ждал. Он ждал, стоял и смотрел почти десять минут.
– Ты что творишь? – спросил он, когда она снова оказалась внутри. Она подошла к нему для поцелуя. Он не откликнулся, и она сама коснулась губами его подбородка. – Анастасия, у меня есть уборщица, ты же знаешь.
– Она не справляется. – Анастасия показала ему грязную газету. Он газету не взял, и Анастасия бросила ее на пол.
– Мне наплевать на окна. Это опасно. Тебя могли увидеть соседи.
– Только посмотри, какие они теперь безупречные, Саймон.
– Если ты считаешь, что моя уборщица не справляется, почему не сказала? Мы можем нанять другую. Иногда ты совсем дуришь.
– Мне просто нужно было чем-то заняться.
Саймон посмотрел на разбросанные повсюду страницы рукописи.
– Я слышал о том, что случилось утром.
– Я не буду этого делать, Саймон. Прости, что я уволила Жанель, но я серьезно, честно – не буду.
– Шшш…
– Я ничего не буду менять, Саймон. Ни единого слова. Я скорее верну Фредди его миллион.
Саймон уважал это, и хотя миллион уже нельзя было вернуть – 910 602 доллара уже были обещаны подрядчику в счет выплаты долга и за дополнительное усовершенствование «Пигмалиона», – он, очевидно, понял, что ее прямота тоже имеет цену и эти два интереса просто нужно как-то уравновесить.
– Будь по-твоему, – пообещал он невесте. – Жанель сегодня сообщит Фредди, что твое мастерство превыше всего.
– И книгу не напечатают? – Анастасия поцеловала Саймона. – Ты заставишь Жанель это сделать?
– Фредди напечатает «Как пали сильные». От этого зависит его карьера. А когда телевизионщики услышат, что ты пригрозила вернуть свой миллион из-за пары запятых, ты станешь живой легендой.
– Это не просто пара запятых. И я не хочу становиться живой легендой. Я хочу домыть окна. – Она опустилась на колени, чтобы собрать с пола газеты.
Саймон остановил ее. Отбросил все подобранные газеты. Положил себе на плечи ее руки, еще мокрые после уборки. Прислонил ее к грязному окну и поцеловал. Запустил руки ей под футболку.
– Лучше бы ты… – прошептал он ей на ухо. Она кивнула, закрыв глаза и прижавшись губами к его шее. – Лучше бы ты… – повторил он, – писала новый роман.
Она вздрогнула. Замерла.
– Ты не хочешь?… – спросила она.
– Слишком много хлопот.
– Что?
– Я могу нанять кого-нибудь получше.
– Что?
– Мыть окна – слишком опасно, Анастасия. Слишком опасно, тебе еще книгу писать.
– Только не сейчас.
– Ты хочешь помочь организовывать свадьбу, – кивнул Саймон. – Я понимаю, в таких условиях тебе, наверное, сложновато сосредоточиться на искусстве. Я ценю твою честность.
– Я не могу сосредоточиться, – согласилась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86