Мои ладони легли на ее грудь, на живот. Я поцеловал ее, но словно говорил в пустой комнате, все еще теплой от разговоров, влажной от напитков, едкой от дыма – будто ласкал лишь эхо. Так знакомо. Пальцы мои проникли в колыбель ее промежности.
– Милый! – закричала Мишель. Она отпихнула Саймона – тот где-то тут был все время, почти незаметный, – и попыталась до меня дотянуться. – Милый, нет! – Я мельком глянул на ее слезы. Опустил взгляд на мертвые глаза Анастасии. Я видел, как Саймон нащупывает стул. Почувствовал, как Мишель хватает меня за руку, оттаскивает от Стэси. – Милый, ты не любишь эту женщину! Ты любишь меня!
– И чтобы в этом не сомневаться, ты ее погубила. – Я встал. – Предательница.
Она посмотрела на меня в упор:
– Если на то пошло, сначала предали меня.
– Ты выдала девочку, называвшую тебя Лучшей Подругой, ради газетной статьи, даже не твоей. Это стоило ее жизни?
– Я выдала ее одному Тони, я думала, он поможет. А что бы сделал ты, если б такое нашел?
– Что бы сделал я? Вопрос едва ли гипотетический, Мишель. Я не отдавал ее будущее в руки ее бывшего любовника. Я хранил ее тайну.
– Удовлетворяя ее животные инстинкты?
– Я предложил ей выйти за меня замуж. Она была беременна моим ребенком.
– Или Саймона. Она, оказывается, была неразборчива в связях.
– Если бы тебе все-таки удалось переспать с ее мужем, ты бы знала, что он импотент.
Она уставилась на Саймона:
– Это правда?
– Моя жена умерла.
– Ты вроде ее не замечал, пока она была жива. Ты даже думал, что она писатель. Я не понимаю, почему меня осуждают за то, что я все расставила по местам.
– Ты не имела права.
– Я знала ее до тебя. Я ее всем представила. Ты что, не понимаешь, какая это для меня утрата?
– Она была моей женой. – Саймон подошел к ней. Опустился на колени подле кровати. Мишель, широко расставив ноги, стояла в изножье. Я медлил у изголовья. Она держала нас в этом сосредоточении, будто в ожидании последнего слова: оправдания, объяснения, отпущения. Но не нарушила безмолвия. И в ее открытых глазах, в двух черных пустых зрачках, ничего не удавалось прочесть.
XVIII
Такова была Американская Мечта, ее последняя воля и завещание. Я принял их в наследство – а что мне оставалось? Саймон, я прошу прощения. Мишель, не пытайся меня простить ради моего же блага, но, пожалуйста, забудь ради своего собственного. Я далеко, я один, я там, куда однажды хотел взять Анастасию. Вместо этого я привез с собой лишь память о ней. Я похитил ее прошлое; пожалуй, я украл и присвоил ее жизнь. Теперь я расстаюсь даже с этим. Я начинаю заново.
Это трагедия Анастасии. Я только ее автор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Милый! – закричала Мишель. Она отпихнула Саймона – тот где-то тут был все время, почти незаметный, – и попыталась до меня дотянуться. – Милый, нет! – Я мельком глянул на ее слезы. Опустил взгляд на мертвые глаза Анастасии. Я видел, как Саймон нащупывает стул. Почувствовал, как Мишель хватает меня за руку, оттаскивает от Стэси. – Милый, ты не любишь эту женщину! Ты любишь меня!
– И чтобы в этом не сомневаться, ты ее погубила. – Я встал. – Предательница.
Она посмотрела на меня в упор:
– Если на то пошло, сначала предали меня.
– Ты выдала девочку, называвшую тебя Лучшей Подругой, ради газетной статьи, даже не твоей. Это стоило ее жизни?
– Я выдала ее одному Тони, я думала, он поможет. А что бы сделал ты, если б такое нашел?
– Что бы сделал я? Вопрос едва ли гипотетический, Мишель. Я не отдавал ее будущее в руки ее бывшего любовника. Я хранил ее тайну.
– Удовлетворяя ее животные инстинкты?
– Я предложил ей выйти за меня замуж. Она была беременна моим ребенком.
– Или Саймона. Она, оказывается, была неразборчива в связях.
– Если бы тебе все-таки удалось переспать с ее мужем, ты бы знала, что он импотент.
Она уставилась на Саймона:
– Это правда?
– Моя жена умерла.
– Ты вроде ее не замечал, пока она была жива. Ты даже думал, что она писатель. Я не понимаю, почему меня осуждают за то, что я все расставила по местам.
– Ты не имела права.
– Я знала ее до тебя. Я ее всем представила. Ты что, не понимаешь, какая это для меня утрата?
– Она была моей женой. – Саймон подошел к ней. Опустился на колени подле кровати. Мишель, широко расставив ноги, стояла в изножье. Я медлил у изголовья. Она держала нас в этом сосредоточении, будто в ожидании последнего слова: оправдания, объяснения, отпущения. Но не нарушила безмолвия. И в ее открытых глазах, в двух черных пустых зрачках, ничего не удавалось прочесть.
XVIII
Такова была Американская Мечта, ее последняя воля и завещание. Я принял их в наследство – а что мне оставалось? Саймон, я прошу прощения. Мишель, не пытайся меня простить ради моего же блага, но, пожалуйста, забудь ради своего собственного. Я далеко, я один, я там, куда однажды хотел взять Анастасию. Вместо этого я привез с собой лишь память о ней. Я похитил ее прошлое; пожалуй, я украл и присвоил ее жизнь. Теперь я расстаюсь даже с этим. Я начинаю заново.
Это трагедия Анастасии. Я только ее автор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86