— А я ему позвоню.
— Сэр Александр никогда не подходит к телефону.
Мне это показалось странным. Я написала письмо от руки, попросила моего секретаря Джоан Мёрри отнести это письмо в больницу и вручить лично сэру Александру. Когда она вернулась, я ее спросила:
— Как все произошло?
— Меня провели к сэру Александру, и он меня спросил: «Кто вас прислал? Мистер Черчилль?» Я ответила. «Нет, Беб Даниельс».
Джоан Мёрри отдала ему мое письмо. Через полчаса мне позвонил сам Флеминг и сказал:
— Приходите ко мне завтра в час в Сент-Мэри.
В назначенное время я была на месте. Я думала, что меня встретят двадцать четыре секретаря, восемь человек охраны и еще бог знает кто. На самом же деле я натолкнулась в коридоре лишь на лаборанта в белом халате и спросила его:
— Где мне найти сэра Александра Флеминга?
— В конце коридора. Он готовит себе чай.
Засучив рукава, Флеминг кипятил воду на бунзеновской горелке. Он предложил мне: «Хотите чашку чая?» — и, прежде чем я успела ответить, в руках у меня уже оказалась чашка с чаем. После этого он сказал:
— Да, по радио мне интересно выступить... Вам хочется увидеть первую культуру?
— Это было бы чудесно.
Он исчез за грудой каких-то баночек, отыскал драгоценную культуру и показал ее мне.
— А какой у вас план? — спросил он. — О чем вы хотите, чтобы я говорил?
— Сэр, вам предоставляется полная свобода.
— Я ждал, что вы это скажете... Вот что я подготовил.
Он мне прочел свое выступление; это было превосходно. Сэр Александр обладал восхитительным чувством юмора».
В июне, июле и августе 1945 года Флеминг совершил триумфальное путешествие по Соединенным Штатам. «В Америке пенициллину, бесспорно, придают гораздо большее значение, чем в Англии», — писал он в своем отчете. Джон Камерон, состоявший на службе в британской миссии, был его гидом и просил его давать свое согласие на все пресс-конференции, выступления по радио, речи в университетах, так как это послужит великолепной пропагандой для Великобритании. По правде говоря, Флемингу нравилось это занятие, и он очень хорошо со всем справлялся.
Он побывал на пенициллиновых заводах и в лаборатории Пеории, благодаря которой и было налажено производство пенициллина. Американская техника вызвала у него восторг. В Пеории он жил у доктора Роберта Д. Когхилла. Там он увидел настоящий музей разновидностей пенициллиума. Во всех своих выступлениях он беспрестанно напоминал, что эта мощная пенициллиновая промышленность была создана благодаря английским ученым, что Флори сообщил в Пеории метод производства пенициллина, потом Америка усовершенствовала технологию и тогда смогла поставлять этот препарат Англии. Это яркий образец взаимопомощи двух стран.
В Нью-Йорке фабриканты пенициллина устроили банкет в «Уолдорфе», «чтобы воздать почести и поблагодарить того, — сказал председатель, — кого избрало Провидение открыть миру существование и свойства самого могучего оружия, которым сейчас обладает человек в борьбе против болезни... Никто до него не мог осуществить мечту химиотерапии: найти вещество, невероятно мощно действующее на вторгшиеся микробы и безвредное для тканей, подвергшихся вторжению». Передавая слово Флемингу, председатель процитировал евангелие от Иоанна:
«Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых ходов;
в них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды;
ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду; и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какой бы ни был одержим болезнью».
— Когда сэр Александр Флеминг впервые увидел, какое действие произвела на бактериальную культуру случайно занесенная туда плесень, его ум, несомненно, «возмутил» ангел, потому что взбаламученная купальня вылечила не одного больного, а мириады больных, — сказал председатель в заключение.
Бывало, что после выступлений Флемингу задавали очень прямолинейные вопросы. В Бруклине, например, Джон Смит, глава фирмы «Пфайцер и К°», самого крупного в то время производителя пенициллина в мире, спросил:
— Почему вы не взяли патент? Ведь вы и ваши близкие были бы обеспечены и вы жили бы, как подобает ученому, оказавшему такую услугу человечеству?
— Я никогда об этом не думал, — ответил Флеминг.
О том, что он посетит лабораторию Пфайцера, было объявлено заранее. Спешно были отполированы столы и начищена вся аппаратура. Осматривая просторные помещения, где все блестело и не видно было ни пылинки, Флеминг заметил:
— Если бы я работал в таких условиях, я бы никогда не нашел пенициллина.
В одном из университетов какой-то профессор спросил его:
— Почему вы не продолжили работу и не очистили ваше вещество?
— А вы почему этого не сделали? — парировал Флеминг. — Ведь все сведения были напечатаны.
Пресс-конференция в Вашингтоне вывела из себя самого нераздражительного человека на свете.
— Вы были боксером в юности?.. Если нет, то почему у вас перебит нос?.. Кто оплачивал ваше обучение в Лондоне?
Обычно Флеминг сохранял спокойствие. Его умение молчать помогало ему во время подобных встреч. Когда он не хотел отвечать, он хмыкал и глядел в пространство. Но на этой пресс-конференции он в конце концов сказал Камерону:
— Мне надоело... Идем...
И Флеминг ушел.
В Нью-Йорке два репортера подстерегли его в холле гостиницы «Балтимор», когда он шел завтракать в кафетерий.
— О чем вы сейчас думаете? Нам бы хотелось знать, о чем думает великий ученый, отправляясь утром завтракать?
Флеминг совершенно серьезно ответил:
— Любопытно, что вы задаете мне этот вопрос именно сейчас. Я и в самом деле думал об очень своеобразной вещи.
— О чем же? — в волнении спросили журналисты.
— Well, я обдумывал, заказать ли мне два яйца или одно.
Джон Камерон, тоже шотландец, восхищался своим соотечественником. Ему нравился его скрытый и лаконичный юмор, его скромность, его доброта (услышав в Нельском университете от дамы, у которой он гостил, что ее горничная-шотландка тоскует по родине, он предложил Камерону: «Пойдемте к ней, может быть, мы ее развлечем»). Крупные американские фирмы по производству химических продуктов во время пребывания Флеминга в США, объединившись, собрали сто тысяч долларов и вручили их ему в знак благодарности. Флеминг сказал, что не может принять деньги, но будет очень рад, если эта огромная сумма будет передана Отделению патологии Сент-Мэри на научно-исследовательскую работу. Так и поступили. Был создан фонд Александра Флеминга, и капитал и проценты предназначались исследователям.
В глазах Флеминга кульминационным пунктом его поездки был Commencement Day в Гарвардском университете, когда он получил почетную докторскую степень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87