Мы жили с рекой бок о бок, считаясь друг с другом и друг друга оберегая. Река была душой города, всегда чистая и полная сипы, нестареющая Она текла и по городскому гербу, лучше которого нельзя было и придумать На синем щите друг против друга два вида оружия — двуручный западный меч и кривая восточная сабля. Между ними рыбы. Две крепости на противоположных берегах Наша река ни в коем случае не была просто обильной проточной водой. Она оставалась словно бы живым существом со своей душой и собственной волей, которыми воздействовала и на судьбы живших по ее берегам людей.
Должен ли я был делиться всем этим с Авлоем, человеком, здесь совершенно чужим? Может, ему это показалось бы даже странным. В его глазах я был просто случайным командиром отряда, лицом, тем самым, официальным, не более того. Какое ему дело, что у меня и раньше была да и сейчас продолжается какая-то своя жизнь. Ему не с руки задерживаться на каких-то настроениях. С виду он был одним из тех железных людей, которые при исполнении служебных обязанностей не поднимают глаз и не оглядываются по сторонам Нашли гоже время и место изливать душу, товарищ командир!
То, что при первой встрече с ним у меня вообще могли возникнуть подобные мысли, вероятно, должно было бы все же насторожить меня Я угадывал это чутьем, но подавил их в себе Помимо бога, попов и загробной жизни, мы решительно отбросили и вымели из сознания и менее действенные усыпляющие классовое сознание наркотики, как, например, предчувствия. Либо явление зримо существует, либо его нет в природе. Мы материалисты до конца. Предчувствия пусть останутся уделом дворянских барышень В общем-то, так оно и есть.
Авлой внимательно огляделся, понаблюдал немного из-за кустов за противоположным берегом и не обнаружил там никакого движения.
Немцев словно бы и в помине не было, этот забытый всеми уголок не представлял для них никакого интереса, Удовлетворенный увиденным, Авлой ткнул пальцем в направлении маленькой Пийманинаской заводи на обращенной к городу стороне мыса.
Вот отсюда и двинем.
9
А помнишь, Зина, как ты вернулась в тот раз из отряда с огромным животом?
Юта спрашивает это с таким молодым задором, что я уже и не замечаю ни ее седых волос, ни дряблых щек, всех этих грустных и неотвратимых следов пронесшихся десятилетий, от которых я и сама не избавлена, но которые четче замечаешь у других, кого не каждый день приходится видеть. В этот миг я не осознаю, что и время то, и та Нарва, куда она зовет меня, находятся от нас обеих так безумно далеко — на расстоянии световых лет. Причиной тому какой-то необычный отзвук в голосе Юты. Она не просто предается воспоминаниям, как это частенько делают старые люди,— она с головой уходит в прошлое, чтобы снова целиком очутиться в тех днях, и я следую за нею.
Ради этого мгновения несомненно стоило пускаться в столь дальнюю дорогу.
Я прибыла к ней в гости не только физически, по авиабилету и въездной визе, но и духовно. Какие все-таки прочные узы связывают нас!
Мы смеемся с удовольствием^смеемся с огромным облегчением, будто разом сбросили с плеч тяжкую ношу возраста. Смех помогает преодолевать вкравшееся исподволь отчуждение. Мы уже больше вроде и не две уставшие от жизненных невзгод женщины в этой прибранной до блеска двухкомнатной квартирке на окраине Мальме, а снова непоседливые и склонные к проделкам девчонки из той далекой весны, которую в наших воспоминаниях окутывает радужная дымка. Мне кажется, мы вновь способны хохотать и носиться как угорелые. Ничего не изменилось, мы все те же, что и в ту пору. Человек до смерти остается самим собой, по крайней мере в душе. Иначе он никакой не человек. Просто слизняк на двух ногах.
Обращаю взор на улицу, глаза словно бы нащупывают знакомый зазубренный контур лесов в Занаровье, под которым мы должны пройти, чтобы попасть к своим ребятам. Я и наяву вижу ту неровную чернеющую полоску. Несмотря на растворяющиеся в далеком мареве многочисленные вышки портовых кранов Лимхамна и желтую дымку над плоской полосой земли, которую не оживляет ни одна рощица. Порт Лимхамн обычно окутан желтоватой пеленой, я это отмечаю уже третью неделю подряд. Отвратительный, уродующий небо цвет. Явно какие-то заводские трубы выбрасывают эту отдающую серой желтую мглу. Может быть, влияет и неблагоприятное направление ветра? Удивительно зловещее небо. У меня странное ощущение, будто воздух здесь слегка чем-то пропитан, самую малость, трудно даже определить, что это за такой искусственный привкус, но только не запах чистого воздуха. У меня было время наблюдать за окрестностями отсюда, из окна четвертого этажа. Сначала я немного побродила по городу, но вскоре это мне надоело; сколько можно разглядывать чужие улицы и дома. Для меня незнакомые города в известной мере все на одно лицо. Видимо, я уже слишком стара, чтобы привыкать к ним и уживаться с ними. Теперь мы больше сидим вдвоем и все вспоминаем. Собственно, для этого нам и понадобилось встретиться через столько лет. Юта понимала это, когда выслала мне приглашение.
Юта, Юта, какой же стыд тебя тогда обуял! Залилась краской, и уши, и шея покраснели, когда Яан поделился своей идеей. Ну хоть теперь-то ты можешь признаться — мысль была исключительная? Простая и верная. Ни малейшего риска засыпаться. Кому бы из нас еще могло прийти в голову такое? Никому, кроме как Яану, золотая была у него голова, и не думай возражать.
Конечно, мне было ужасно неловко, тут ты права. Подумать только, какие мы были молоденькие! Вчера еще школьница с бантиками в косичках, а сегодня вдруг с животом! Куда глаза девать, если встретится кто-нибудь из знакомых? Ведь непременно встретится! И пошли пересуды по всему Кренгольму: девка-то у Теддера непутевая,оказывается. Вот чем они там в отряде с парнями занимаются. Как после такого дальше жить? Всяк станет указывать пальцем. Теперь, конечно, смешно, нынче здесь, в Швеции, не моргнув глазом рожают даже школьницы, и никто не бросит камнем. Но в те-то времена! Девушка с ребенком должна была со стыда сгореть Могла ли ты представить себе, что еще при нашей жизни все настолько изменится?
Когда я увидела, что ты готова заплакать, то решила в одиночку сыграть этот спектакль. Я же и до этого выходила на сцену! Мне ведь тоже было не по себе, однако же Яан сказал вполне определенно: очень нужно сегодня же переправить эти пачки в Нарву, завтра, возможно, будет поздно. А раз Яан сказал, для меня это было превыше закона.
Не доказывай мне, Зина, что и ты трусила. Уж ты-то была неугомонная — в любом деле выше всех на две головы. Кто был заводилой, когда нужно было влезть в сад к православному батюшке воровать георгины? Помнишь, перед карнавалом цветов и маскарадом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Должен ли я был делиться всем этим с Авлоем, человеком, здесь совершенно чужим? Может, ему это показалось бы даже странным. В его глазах я был просто случайным командиром отряда, лицом, тем самым, официальным, не более того. Какое ему дело, что у меня и раньше была да и сейчас продолжается какая-то своя жизнь. Ему не с руки задерживаться на каких-то настроениях. С виду он был одним из тех железных людей, которые при исполнении служебных обязанностей не поднимают глаз и не оглядываются по сторонам Нашли гоже время и место изливать душу, товарищ командир!
То, что при первой встрече с ним у меня вообще могли возникнуть подобные мысли, вероятно, должно было бы все же насторожить меня Я угадывал это чутьем, но подавил их в себе Помимо бога, попов и загробной жизни, мы решительно отбросили и вымели из сознания и менее действенные усыпляющие классовое сознание наркотики, как, например, предчувствия. Либо явление зримо существует, либо его нет в природе. Мы материалисты до конца. Предчувствия пусть останутся уделом дворянских барышень В общем-то, так оно и есть.
Авлой внимательно огляделся, понаблюдал немного из-за кустов за противоположным берегом и не обнаружил там никакого движения.
Немцев словно бы и в помине не было, этот забытый всеми уголок не представлял для них никакого интереса, Удовлетворенный увиденным, Авлой ткнул пальцем в направлении маленькой Пийманинаской заводи на обращенной к городу стороне мыса.
Вот отсюда и двинем.
9
А помнишь, Зина, как ты вернулась в тот раз из отряда с огромным животом?
Юта спрашивает это с таким молодым задором, что я уже и не замечаю ни ее седых волос, ни дряблых щек, всех этих грустных и неотвратимых следов пронесшихся десятилетий, от которых я и сама не избавлена, но которые четче замечаешь у других, кого не каждый день приходится видеть. В этот миг я не осознаю, что и время то, и та Нарва, куда она зовет меня, находятся от нас обеих так безумно далеко — на расстоянии световых лет. Причиной тому какой-то необычный отзвук в голосе Юты. Она не просто предается воспоминаниям, как это частенько делают старые люди,— она с головой уходит в прошлое, чтобы снова целиком очутиться в тех днях, и я следую за нею.
Ради этого мгновения несомненно стоило пускаться в столь дальнюю дорогу.
Я прибыла к ней в гости не только физически, по авиабилету и въездной визе, но и духовно. Какие все-таки прочные узы связывают нас!
Мы смеемся с удовольствием^смеемся с огромным облегчением, будто разом сбросили с плеч тяжкую ношу возраста. Смех помогает преодолевать вкравшееся исподволь отчуждение. Мы уже больше вроде и не две уставшие от жизненных невзгод женщины в этой прибранной до блеска двухкомнатной квартирке на окраине Мальме, а снова непоседливые и склонные к проделкам девчонки из той далекой весны, которую в наших воспоминаниях окутывает радужная дымка. Мне кажется, мы вновь способны хохотать и носиться как угорелые. Ничего не изменилось, мы все те же, что и в ту пору. Человек до смерти остается самим собой, по крайней мере в душе. Иначе он никакой не человек. Просто слизняк на двух ногах.
Обращаю взор на улицу, глаза словно бы нащупывают знакомый зазубренный контур лесов в Занаровье, под которым мы должны пройти, чтобы попасть к своим ребятам. Я и наяву вижу ту неровную чернеющую полоску. Несмотря на растворяющиеся в далеком мареве многочисленные вышки портовых кранов Лимхамна и желтую дымку над плоской полосой земли, которую не оживляет ни одна рощица. Порт Лимхамн обычно окутан желтоватой пеленой, я это отмечаю уже третью неделю подряд. Отвратительный, уродующий небо цвет. Явно какие-то заводские трубы выбрасывают эту отдающую серой желтую мглу. Может быть, влияет и неблагоприятное направление ветра? Удивительно зловещее небо. У меня странное ощущение, будто воздух здесь слегка чем-то пропитан, самую малость, трудно даже определить, что это за такой искусственный привкус, но только не запах чистого воздуха. У меня было время наблюдать за окрестностями отсюда, из окна четвертого этажа. Сначала я немного побродила по городу, но вскоре это мне надоело; сколько можно разглядывать чужие улицы и дома. Для меня незнакомые города в известной мере все на одно лицо. Видимо, я уже слишком стара, чтобы привыкать к ним и уживаться с ними. Теперь мы больше сидим вдвоем и все вспоминаем. Собственно, для этого нам и понадобилось встретиться через столько лет. Юта понимала это, когда выслала мне приглашение.
Юта, Юта, какой же стыд тебя тогда обуял! Залилась краской, и уши, и шея покраснели, когда Яан поделился своей идеей. Ну хоть теперь-то ты можешь признаться — мысль была исключительная? Простая и верная. Ни малейшего риска засыпаться. Кому бы из нас еще могло прийти в голову такое? Никому, кроме как Яану, золотая была у него голова, и не думай возражать.
Конечно, мне было ужасно неловко, тут ты права. Подумать только, какие мы были молоденькие! Вчера еще школьница с бантиками в косичках, а сегодня вдруг с животом! Куда глаза девать, если встретится кто-нибудь из знакомых? Ведь непременно встретится! И пошли пересуды по всему Кренгольму: девка-то у Теддера непутевая,оказывается. Вот чем они там в отряде с парнями занимаются. Как после такого дальше жить? Всяк станет указывать пальцем. Теперь, конечно, смешно, нынче здесь, в Швеции, не моргнув глазом рожают даже школьницы, и никто не бросит камнем. Но в те-то времена! Девушка с ребенком должна была со стыда сгореть Могла ли ты представить себе, что еще при нашей жизни все настолько изменится?
Когда я увидела, что ты готова заплакать, то решила в одиночку сыграть этот спектакль. Я же и до этого выходила на сцену! Мне ведь тоже было не по себе, однако же Яан сказал вполне определенно: очень нужно сегодня же переправить эти пачки в Нарву, завтра, возможно, будет поздно. А раз Яан сказал, для меня это было превыше закона.
Не доказывай мне, Зина, что и ты трусила. Уж ты-то была неугомонная — в любом деле выше всех на две головы. Кто был заводилой, когда нужно было влезть в сад к православному батюшке воровать георгины? Помнишь, перед карнавалом цветов и маскарадом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85