Двигаясь по комнате, они описали полный круг, и спина парижанина была теперь обращена к окну, а его лицо — к двери спальни, где стояла мадемуазель. Его правое плечо было на одной линии с дверью в прихожую, в которой стояла мадам, и он не заметил, как она отошла от Мариуса, осторожно прокралась по комнате и затем, быстро рванувшись, оказалась позади него.
До этого момента Гарнаш считал, что единственным человеком, с чьей стороны можно опасаться вероломства, был раненный в бедро наемник, и он предусмотрительно старался находиться вне пределов шпаги этого малого.
Однако если Гарнаш не видел движений мадам, то они не могли укрыться от взора мадемуазель, и ее глаза расширились от ужаса, когда она угадала вероломное намерение вдовы. И она решила, что сможет сделать то же самое, что и мадам.
Внезапно Гарнаш увидел, что Фортунио открылся; это случилось в тот момент, когда глаза капитана, привлеченные движениями мадам, на мгновение оторвались от своего противника. Это стало бы для него фатальным, если бы парижанин, приготовившийся сделать выпад, не почувствовал, что схвачен сзади, и пара тонких рук прижимает его собственные руки к бокам, а над своим плечом он услышал злобный голос, обдавший дыханием его разгоряченную щеку:
— Коли, Фортунио!
Тому ничего лучшего и не требовалось. Он поднял свою утомленную правую руку, и острие его шпаги оказалось на уровне груди Гарнаша, но в этот момент капитан ощутил, что его рука стала словно свинцовой. Валери подоспела вовремя, схватила Фортунио за руку и всей своей тяжестью повисла на ней.
До смерти перепугавшись, капитан проклинал ее, понимая, что, если Гарнаш освободится от маркизы, ему придет конец. Он отчаянно попытался стряхнуть мешающую ему Валери и в результате рухнул на пол, увлекая за собой девушку. Мадемуазель отчаянно вцепилась в него, не давая ему подняться, и крикнула Гарнашу, что крепко держит капитана.
Собрав все оставшиеся силы, парижанин вывернулся из рук обхватившей его вдовы и отшвырнул ее с неистовством, которого сам от себя не ожидал.
— Ваши руки, мадам, — сказал он, — первые женские руки, прикоснувшиеся к Мартину де Гарнашу. Но никогда объятия красотки не могли быть менее желанны для женщины.
Пыхтя, он схватил одно из перевернутых кресел и, держа его за спинку, устремился к окну, бросил шпагу и крикнул, чтобы мадемуазель подержала капитана еще мгновение. Потом размахнулся и кинул кресло в окно. С грохотом посыпались разлетевшиеся вдребезги стекла.
Он вновь и вновь швырял кресло в окно, пока на месте оконной рамы не осталось лишь отверстие, окаймленное зазубренным стеклом и искореженными остатками свинцовой рамы.
В этот момент Фортунио удалось встать на ноги, освободившись от девушки, которая почти без чувств упала на пол. Он рванулся к Гарнашу. Парижанин повернулся и бросил кресло, теперь уже совершенно разбитое, в приближающегося капитана. Оно упало ему прямо в ноги, Фортунио со всего размаха ударился голенями о его края и от резкой боли рухнул на пол. И прежде чем успел подняться, он увидел, как в зияющем отверстии, бывшем ранее окном, исчезла фигура человека.
Мадемуазель привстала и пронзительно закричала:
— Вы разобьетесь, месье де Гарнаш! О Боже, вы разобьетесь! — в ее голосе звучала невыносимая мука.
Но для Гарнаша это были последние слова, которые он слышал, когда он очертя голову падал в темноту холодной ноябрьской ночи.
Глава XVIII. РОВ С ВОДОЙ
Фортунио и маркиза одновременно подбежали к окну и в этот момент услышали глухой всплеск воды в пятидесяти футах внизу. Они вглядывались в непроницаемую тьму, но их глаза ничего не различали, а лунный серп скрывался за облаком.
— Он упал в ров! — закричала маркиза, и Валери, еще остававшаяся на полу после схватки с Фортунио, с усилием приподнялась, полумертвая от страха.
К окружавшему ее кошмару — скрючившиеся тела, лежащие на полу, разбитая мебель, стоны человека, раненного в бедро, — она была безразлична. Валери повторяла себе, что Гарнаш мертв, наверняка мертв, и ей казалось, что даже мысль об этом убивала какую-то часть ее самой.
Не сознавая того, она громко всхлипывала от страха и стонала: «Он мертв, он мертв».
Маркиза услышала этот жалобный плач и обернулась, взглянув на девушку; брови ее поднялись, а рот приоткрылся от изумления, оказавшегося в тот момент сильнее всех ужасов этой ночи. Мадам охватило подозрение, разлившееся в ее недобром уме со скоростью масляного пятна по поверхности воды. Она шагнула вперед и схватила безжизненную руку мадемуазель. Мариус, побледневший сильнее, чем после удара креслом, тяжело оперся о дверной косяк и уставился на них глазами, налитыми кровью. Без сомнения, если когда-либо девушка призналась в том, что было у нее на сердце, то Валери только что сделала это.
Маркиза гневно встряхнула ее.
— Кем он был тебе? Кем? — спросила она.
И едва понимая, что говорит, мадемуазель ответила:
— Благороднейшим другом, которого я когда-либо знала.
— Тьфу, — вдова отпустила ее руку и повернулась к Фортунио, чтобы отдать распоряжение, но тот уже исчез. Капитана сейчас волновали не женщины, а мужчина, который от них ускользнул, и ему нужно было убедиться, что Гарнаш мертв.
Задыхающийся и изможденный, весь забрызганный кровью из царапины на щеке, придававшей ему устрашающий вид, он, однако, нашел в себе силы, рванулся с места этой жуткой бойни в караульную комнату, где подхватил горящий фонарь, оставленный у входа, и бросился вниз по лестнице, ведущей во двор. Там он столкнулся с господином де Трессаном, возглавлявшим полдюжины солдат; все они были полуодеты, но зато вооружены шпагами и ножами, двое из них имели при себе мушкеты, а один нес факел.
Фортунио грубо оттолкнул сенешала в сторону, забыв о его высоком чине, и остановил людей. Часть из них он отослал к конюшне взять лошадей на тот случай, если Гарнаш, оставшись в живых, переплыл ров, и за ним придется охотиться. Парижанина нельзя было упустить. Последствий этого Фортунио опасался точно так же, как и все обитатели замка. Не мешкая ни минуты, чтобы ответить на испуганные вопросы Трессана, он приказал пяти или шести людям следовать за ним и заспешил, несмотря на всю свою усталость, через двор, затем через кухню, что сократило путь, к входным воротам. Не останавливаясь даже, чтобы перевести дыхание, он миновал арку главной башни и вбежал на мост, еще не поднятый из-за ожидавшегося отъезда господина сенешала.
На мосту он остановился, разгоряченный, и, прокричав своим людям, чтобы они принесли больше факелов, вырвал из рук одного из наемников единственный имеющийся у них факел.
Его люди бросились в сторожку около ворот, из полуистеричной речи капитана поняв одно — надо торопиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67