– Если вы собрались на Брошенные Земли, я иду с вами, – заявила Иоланда.
Харкорт повернулся к ней:
– Нет, ни в коем случае.
– Что ты, Иоланда! – сказал Жан.
Капюшон плаща у Иоланды был откинут, и льняные волосы рассыпались по плечам.
– Это моя лодка, – сказала она упрямо. – Жан мне ее подарил. Я ездила на ней больше, чем он. Он почти никогда ей не пользуется, поэтому и подарил ее мне. И потом, я ведь была на Брошенных Землях. Я их знаю. Вам нужен кто-нибудь, кто бы их знал.
– Я слышал, что ты бываешь на Брошенных Землях, – сказал Харкорт. – По крайней мере, про тебя ходят такие слухи. Только я никак не мог понять – зачем. И не верил. Жан, зачем ты ее туда отпускаешь?
– Мой господин, – ответил Жан, – я ничего не могу поделать. Ее ведь не остановишь. Мы об этом с ней говорили. Она ничего не хочет нам объяснять, никогда ничего не рассказывает. Мы боялись, что потеряем ее, если станем настаивать на своем. И в то же время мы боялись, что пойдут всякие слухи.
– Этот слух был очень смутный, – успокоил его Харкорт. – Мне его сообщили под строгим секретом. Мало кто об этом слышал.
Он повернулся к Иоланде и сказал:
– Ты же знаешь, я мог бы просто взять лодку. Не спрашивая ни у кого разрешения.
– Да, мог бы, – ответила она невозмутимо. – Но тогда ты не мог бы положиться на то, что мы будем хранить молчание.
У Жана побелело лицо, он сделал шаг к ней и замахнулся.
– Стой! – резко остановил его Харкорт. – Пожалуйста, не надо! Почему ты хочешь идти с нами? – спросил он Иоланду.
– Наша семья, – отвечала она, – живет здесь почти столько же времени, сколько и род Харкортов. Наши мужчины много столетий принимали участие в ваших войнах, сражались плечом к плечу с вами, помогали защищать эту землю. Теперь настала моя очередь.
– А чем ты могла бы нам помочь, если бы мы тебя взяли?
– Я могла бы ходить в разведку. Я знаю, что может нам грозить там. Я хорошо умею обращаться с луком и могу приносить вам дичь. Я могу собирать фрукты и другую еду. Я не буду вам помехой.
– Ну и нахалка! – возмутился Жан. – Надо же, какое нахальство! Мой господин, я не могу выразить, как я…
– Не извиняйся, – прервал его Харкорт. – Что ты об этом думаешь?
– О чем, мой господин?
– О том, чтобы ей пойти с нами?
Жан постарался взять себя в руки и сказал:
– Все, что она говорит, правда. Она все это может. Она может разведывать дорогу. Она видит такое, чего никто не замечает. Я не считаю, что ей надо идти с вами. Если она пойдет, я буду за нее переживать. Не знаю, что это ей взбрело в голову. Но вам бы мог быть от нее кое-какой толк. Она стоит любого мужчины. А если вам нужен еще кто-нибудь…
– Больше никто нам не нужен, – сказал Харкорт. – Нас должно быть немного. Мы должны передвигаться быстро и скрытно.
– Я, конечно, хромой и быстро двигаться не могу. Но с правой рукой у меня все в порядке, и я могу натянуть лук не хуже любого другого.
– Нет, спасибо, приятель, – сказал Харкорт. – Очень может быть, что мы оттуда не вернемся. Ты это, конечно, понимаешь? – повернулся он к Иоланде. – Ты подвергнешь себя большой опасности.
– Понимаю, мой господин, – спокойно ответила она.
Харкорт пристально посмотрел на нее.
– Мне это не нравится, – сказал он.
«И все же, – подумал он, – она может быть нам полезна. Она знает местность и выглядит довольно крепкой. Может случиться так, что мы окажемся на волосок от поражения, и именно она решит дело в нашу пользу. Видит Бог, нас слишком мало. Еще один человек может оказаться кстати. А хуже всего, что времени на размышления у нас нет».
Он еще раз взглянул на нее и решился.
– Будь готова, – сказал он. – Отправляемся сразу, как только стемнеет. Жан, грести будешь ты?
– Грести буду я, – ответил Жан.
Глава 9
Харкорт лежал на животе в кустарнике на опушке леса и смотрел, как резвятся единороги. До них пор он еще никогда не встречал единорогов; он читал о них и слышал множество рассказов, но видеть их воочию ему не приходилось. Они и в самом деле так прекрасны, как говорят, подумал он. Слева от него лежал аббат Гай, справа Иоланда, а за ней Шишковатый – все четверо лежали цепочкой в кустах и любовались единорогами. Харкорт знал, что аббат, как и он, тоже никогда не видел единорога. Иоланде, конечно, доводилось их видеть, в этом он не сомневался, хотя сейчас и она смотрела на них как зачарованная. Насчет Шишковатого он ничего сказать не мог: может быть, тот и видел единорогов, а может, нет, но Шишковатый вообще существо таинственное, про него никто ничего толком не знает.
Единороги резвились на поляне, только один стоял спокойно и два лежали на траве, а остальные весело скакали взад и вперед. Тот, что стоит, подумал Харкорт, и те два, что лежат, – наверное, постарше, они за свою жизнь уже наигрались. А остальные скакали по траве, гонялись друг за другом и подпрыгивали высоко в воздух, как будто демонстрируя всякому, кто мог их видеть, свою ослепительную красоту. Все они были белой масти, с гладкой шелковистой шерстью, словно старательно вычищенной конюхом не больше чем час назад. Их извитые рога сверкали на полуденном солнце.
Фей поблизости видно не было. Иоланда, уходившая вперед разведать дорогу, прибежала обратно и сообщила, что видела табун единорогов.
– Но если вы хотите на них посмотреть, – сказала она, – постарайтесь, чтобы вас не заметили. Где есть единороги, там обычно держатся и феи. Они просто обожают единорогов. Не знаю почему, и никто этого не знает. Только если видишь единорога, смотри, нет ли поблизости фей, не показывайся на открытом месте и держись начеку. Феи – страшные болтуньи: стоит им нас заметить, как они стрелой помчатся во все стороны, чтобы сообщить об этом всем, кто только захочет слушать.
Следуя совету Иоланды, они подкрались к единорогам со всей возможной осторожностью. Харкорт знал много самых невероятных историй про единорогов, но никогда не слыхал, что они дружат с феями. Тем не менее он поверил Иоланде, как, очевидно, и остальные, потому что они тоже держались очень осторожно. Он вновь задумался об этой странной девушке. Сирота, которая появилась неизвестно откуда и стала приемной дочерью мельника и его жены; создательница замечательных деревянных фигурок, которая видит в куске дерева заключенную в нем форму и вызывает ее к жизни… Почему она так привязана к Брошенным Землям? Может быть, она пришла оттуда и все еще сохранила с ними какую-то внутреннюю связь, все еще испытывает к ним неодолимую тягу? Может быть, корни ее подсознания глубоко и прочно переплелись с жизнью Брошенных Земель? Может быть, там жили ее предки?
«А чего ради, – спросил он себя вдруг с некоторым смущением, – мы все четверо ползаем по кустам, чтобы поглазеть на единорогов, даже если тут есть еще и феи? Уж на фей-то мы насмотрелись досыта с тех пор, как переправились через реку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78