Уныло-нелепая тень на тоненьких ножках. Она сгибается, дергает-
ся в мучительном ритме. А чертова дорога уходит, наверно, к самому не-
бу...
Шоссе. Какое, к черту, шоссе! Тренер как-то обмолвился, что с его
данными можно стать неплохим "горником". Сух, жилист, ни грамма лишне-
го веса. Надо только работать.
"Горный король"! Это он-то - король? Выжатая в лимон сосиска...
Эти, у Лондона, уродовались из-за золота. И все их понимали. И до сих
пор понимают. А он? Он, видите ли, так отдыхает! Чечако. Не-ет, пора
выбрасывать патроны...
* * *
Данька остановился. И тень остановилась, распласталсь у ног черной
тряпкой. Последний подъем - каменистые осклизы, искрошенные тракторныи
гусеницами глыбы - выжали из него все. Уже не думая о том, что может и
не подняться, Данька повалился на обочину. Рюкзак тупо ударился в зем-
лю, потянул назад, с хрустом подминая кусты.
С мстительным наслаждением Данька вытянул плечи из лямок, отполз,
растянулся поперек дороги. Все. Он сдох, спекся. Что угодно, но с него
довольно. Больше он не делает ни шагу. Пусть забирают свои фунты-килог-
раммы! Он будет крутить педали. Там хоть не ломит плечи. Он не верб-
люд, не вьючное животное.
Данька со скрипом сел. Дорога была почти сухая. Водички бы... Стя-
нул с головы шапочку, вычистил из глаз соль. Прооргался, глянул по
сторонам и - не поверил.
- Постой, постой... - Данька, как мог быстро, цепляясь за кусты,
встал. Посмотрел назад - дорога шла вниз. Посмотрел вперед - там, в
полусотне шагов, дорога исчезала, проваливаясь в просветлевший лес.
Еще не веря, он проковылял эти полсотни шагов и тупо уставился вниз,
куда убегала, срывалась на скат дорога. Перевал!
Он слелал несколько шагов назад к своему чудовищному рюкзаку. Буд-
то летел! Ноги подпрыгивали, освобожденные от давящей тяжести. Вот
ведь, а? Данька - мог бы - пустился в пляс. Что - взяла? То-то. Пере-
ва-ал!
Ладно. Дальше-то что? Он в раздумьи замер, уставясь на дорогу, и
тень окорно замерла у его ног.Здесь, на перевале, было прохладнее, и
ветерок, налетая, ворошил листву и разом просохшие данькины волосы.
Ой, как все болит! Ничего. Сейчас он оклемается и пойдет вниз. Все же
девчата там. Интересно, какой получился отрыв?
Данька вдруг ясно-ясно представил ее прозрачные черненые ресницами
глаза. Что бы такое сказать?
Он ничего не скажет. Он подойдет, молча возьмет у нее рюкзак, мол-
ча потянет гору. А она... Она будет идти и мучиться. Потому что с каж-
дым шагом будет приближаться перевал. Вот так.
- Раскатал губищу! - Данька весело усмехнулся.
Шутки - шутками, а время идти. Может, и правда, кому помочь надо.
Все-таки перева-ал! Яман-тау. Хм! Я мотаю... Пора двигать.
Данька косо глянул на свою тень.
- Ну? Че разлеглась? Че-ча-ко!
1981-1894 год
ПАЧКА ЧАЯ.
==============
Ах, доpогами, доpогами
Уходили мы домой.
Оставляя непpоглоченным
В гоpле гоpечи комок.
Оставляя недокуpенной
Гоpстку с кpошками махpы.
Оставляя след запутанный
От гоpы и до гоpы.
"Сумганская баллада"
Мы вышли с фермы только часам к двум. Да мы и не ставили себе
больших задач. Ночевать решили на ташильгане, чтобы на следующий день
уйти через перевалы в Сергушкино.
Нас было трое, и мы были сухие и звонкие, как березовые полешки,
которыми в то утро мы в последний раз затопили печку старенькой избуш-
ки на Сумгане. Месяц экспедиции выжал из нас все: начиная с веса и
кончая силами.
Нас оставалось трое, ребят давно уехали в город, а вот тепрь ухо-
дили и мы. И было немного грустно, потому что за этот месяц, выход из
Пропасти на непостижимо меняющуюся за время нашего отсутствия Землю,
мы привыкли видеть все это: посеревшие нахохленные домики фермы среди
расхристанных покосившихся загонов, ручеек под ними, выступившие из
полегшей травы белые скалы и карры вдоль тропы. И раздвоенную, будто
распятую на фоне дождливого неба, сосну над фермой. А еще выше, в ту-
манно олумгле - курчавящиеся далекими лесами хребты.
Мы уходили, а урочище все также таинственно хмурилось нам вслед. И
где-то лева, вон - пойти по логу - остался Кутук-Сумган, наша Пропасть.
Две недели провели мы в его недрах, в хаосе величественного мрачного
мира, имя которому - Пещера, пытаясь разобраться в нем, проникнуть в
самое сокровенное. Две недели подземной жизни, поиска, риска и тяже-
лейшей работы. Но Пропасть не сдалась и на этот раз. И вот мы уходим, а
чудовищное жерло Пропасти все также бесстрыстно смотрит в бегущие над
ним и над нами облака. Как смотрит, наверно, и сейчас...
До свиданья. Мы еще вернемся.
Дорога вела нас через просторные поляны, уже присыпанные тонким
снежком. Но был только конец сентября, и травинки н хотели сдаваться -
то тут, то там пробивались сквозь снег. Мы шли совсем недолго, а рюк-
заки уже начинали давить плечи. И это несмотря на то, что акваланги и
часть снаряжения - килограммов сто тридцать, пришлось оставить в тай-
нике около фермы. Даже будь мы не так выжаты экспедицией, нам не унес-
ти всего этого втроем.
Да и оставшегося хватило, чтобы уже на первом подъеме тонко, тягу-
че заныли ноги и спины. Мы слишком устали за эту экспедицию. Но идти
было надо, и мы уже разматывали не первый километр, когда солнце, весь
день прятавшееся за тучами, начало садиться за горизонт.
Пошел снег. Невесомый, густой, он кружился над березовыми перелес-
ками, засыпая непокорно зеленую траву. Это было красиво и грустно.
И вдруг с далекого горизонта в узкую щель под облаками ударило
солнце. Оранжевое, золотое, алое - все перемешалось в его олепительных,
низко стелющихся над землей, лучах.
Мы оторопело замерли, не в силах объять эту красоту. Снег все ле-
тел, плотно, густо, а сквозь его ватную круговерть алыми спицами нас-
тилом било солнце.
Потом на нас нашло безумие. И позабыв про двухпудовые мешки, мы
кричали и кружились, такие же невесомые, как эти снежные вихри. Мы бли
счастливы, как дети. Мы так давно не видели Солнца в своих подземных
лагерях, а после - в пасмурных днях на пропитанной дождями Земле.
* * *
Потом м шли по лесной дороге, - сумерки догнали нас, а в глазах
все стояло нечаянное чудо снега и солнца, налетевшее и также вдруг ум-
чавшееся, словно в далекую сказочную страну.
Мы шли по лесной дороге, и постепенно земные заботы снова овладе-
вали нами, потому что надвигалась ночь, а у нас не осталось ни грамма
сахара и ни одного сухаря. Лишь несколько банок кильки да тщательно
собранная в мешочек мелкая, как пыль, сухарная крошка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
ся в мучительном ритме. А чертова дорога уходит, наверно, к самому не-
бу...
Шоссе. Какое, к черту, шоссе! Тренер как-то обмолвился, что с его
данными можно стать неплохим "горником". Сух, жилист, ни грамма лишне-
го веса. Надо только работать.
"Горный король"! Это он-то - король? Выжатая в лимон сосиска...
Эти, у Лондона, уродовались из-за золота. И все их понимали. И до сих
пор понимают. А он? Он, видите ли, так отдыхает! Чечако. Не-ет, пора
выбрасывать патроны...
* * *
Данька остановился. И тень остановилась, распласталсь у ног черной
тряпкой. Последний подъем - каменистые осклизы, искрошенные тракторныи
гусеницами глыбы - выжали из него все. Уже не думая о том, что может и
не подняться, Данька повалился на обочину. Рюкзак тупо ударился в зем-
лю, потянул назад, с хрустом подминая кусты.
С мстительным наслаждением Данька вытянул плечи из лямок, отполз,
растянулся поперек дороги. Все. Он сдох, спекся. Что угодно, но с него
довольно. Больше он не делает ни шагу. Пусть забирают свои фунты-килог-
раммы! Он будет крутить педали. Там хоть не ломит плечи. Он не верб-
люд, не вьючное животное.
Данька со скрипом сел. Дорога была почти сухая. Водички бы... Стя-
нул с головы шапочку, вычистил из глаз соль. Прооргался, глянул по
сторонам и - не поверил.
- Постой, постой... - Данька, как мог быстро, цепляясь за кусты,
встал. Посмотрел назад - дорога шла вниз. Посмотрел вперед - там, в
полусотне шагов, дорога исчезала, проваливаясь в просветлевший лес.
Еще не веря, он проковылял эти полсотни шагов и тупо уставился вниз,
куда убегала, срывалась на скат дорога. Перевал!
Он слелал несколько шагов назад к своему чудовищному рюкзаку. Буд-
то летел! Ноги подпрыгивали, освобожденные от давящей тяжести. Вот
ведь, а? Данька - мог бы - пустился в пляс. Что - взяла? То-то. Пере-
ва-ал!
Ладно. Дальше-то что? Он в раздумьи замер, уставясь на дорогу, и
тень окорно замерла у его ног.Здесь, на перевале, было прохладнее, и
ветерок, налетая, ворошил листву и разом просохшие данькины волосы.
Ой, как все болит! Ничего. Сейчас он оклемается и пойдет вниз. Все же
девчата там. Интересно, какой получился отрыв?
Данька вдруг ясно-ясно представил ее прозрачные черненые ресницами
глаза. Что бы такое сказать?
Он ничего не скажет. Он подойдет, молча возьмет у нее рюкзак, мол-
ча потянет гору. А она... Она будет идти и мучиться. Потому что с каж-
дым шагом будет приближаться перевал. Вот так.
- Раскатал губищу! - Данька весело усмехнулся.
Шутки - шутками, а время идти. Может, и правда, кому помочь надо.
Все-таки перева-ал! Яман-тау. Хм! Я мотаю... Пора двигать.
Данька косо глянул на свою тень.
- Ну? Че разлеглась? Че-ча-ко!
1981-1894 год
ПАЧКА ЧАЯ.
==============
Ах, доpогами, доpогами
Уходили мы домой.
Оставляя непpоглоченным
В гоpле гоpечи комок.
Оставляя недокуpенной
Гоpстку с кpошками махpы.
Оставляя след запутанный
От гоpы и до гоpы.
"Сумганская баллада"
Мы вышли с фермы только часам к двум. Да мы и не ставили себе
больших задач. Ночевать решили на ташильгане, чтобы на следующий день
уйти через перевалы в Сергушкино.
Нас было трое, и мы были сухие и звонкие, как березовые полешки,
которыми в то утро мы в последний раз затопили печку старенькой избуш-
ки на Сумгане. Месяц экспедиции выжал из нас все: начиная с веса и
кончая силами.
Нас оставалось трое, ребят давно уехали в город, а вот тепрь ухо-
дили и мы. И было немного грустно, потому что за этот месяц, выход из
Пропасти на непостижимо меняющуюся за время нашего отсутствия Землю,
мы привыкли видеть все это: посеревшие нахохленные домики фермы среди
расхристанных покосившихся загонов, ручеек под ними, выступившие из
полегшей травы белые скалы и карры вдоль тропы. И раздвоенную, будто
распятую на фоне дождливого неба, сосну над фермой. А еще выше, в ту-
манно олумгле - курчавящиеся далекими лесами хребты.
Мы уходили, а урочище все также таинственно хмурилось нам вслед. И
где-то лева, вон - пойти по логу - остался Кутук-Сумган, наша Пропасть.
Две недели провели мы в его недрах, в хаосе величественного мрачного
мира, имя которому - Пещера, пытаясь разобраться в нем, проникнуть в
самое сокровенное. Две недели подземной жизни, поиска, риска и тяже-
лейшей работы. Но Пропасть не сдалась и на этот раз. И вот мы уходим, а
чудовищное жерло Пропасти все также бесстрыстно смотрит в бегущие над
ним и над нами облака. Как смотрит, наверно, и сейчас...
До свиданья. Мы еще вернемся.
Дорога вела нас через просторные поляны, уже присыпанные тонким
снежком. Но был только конец сентября, и травинки н хотели сдаваться -
то тут, то там пробивались сквозь снег. Мы шли совсем недолго, а рюк-
заки уже начинали давить плечи. И это несмотря на то, что акваланги и
часть снаряжения - килограммов сто тридцать, пришлось оставить в тай-
нике около фермы. Даже будь мы не так выжаты экспедицией, нам не унес-
ти всего этого втроем.
Да и оставшегося хватило, чтобы уже на первом подъеме тонко, тягу-
че заныли ноги и спины. Мы слишком устали за эту экспедицию. Но идти
было надо, и мы уже разматывали не первый километр, когда солнце, весь
день прятавшееся за тучами, начало садиться за горизонт.
Пошел снег. Невесомый, густой, он кружился над березовыми перелес-
ками, засыпая непокорно зеленую траву. Это было красиво и грустно.
И вдруг с далекого горизонта в узкую щель под облаками ударило
солнце. Оранжевое, золотое, алое - все перемешалось в его олепительных,
низко стелющихся над землей, лучах.
Мы оторопело замерли, не в силах объять эту красоту. Снег все ле-
тел, плотно, густо, а сквозь его ватную круговерть алыми спицами нас-
тилом било солнце.
Потом на нас нашло безумие. И позабыв про двухпудовые мешки, мы
кричали и кружились, такие же невесомые, как эти снежные вихри. Мы бли
счастливы, как дети. Мы так давно не видели Солнца в своих подземных
лагерях, а после - в пасмурных днях на пропитанной дождями Земле.
* * *
Потом м шли по лесной дороге, - сумерки догнали нас, а в глазах
все стояло нечаянное чудо снега и солнца, налетевшее и также вдруг ум-
чавшееся, словно в далекую сказочную страну.
Мы шли по лесной дороге, и постепенно земные заботы снова овладе-
вали нами, потому что надвигалась ночь, а у нас не осталось ни грамма
сахара и ни одного сухаря. Лишь несколько банок кильки да тщательно
собранная в мешочек мелкая, как пыль, сухарная крошка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33