Несмотря на страх и тошнотворный смрад, утешало хотя бы то, что это не
паук.
Эти холодные, влажные щупальца продвигались медленно, но верно; вот
одно уже проникло между ног и обвивалось вокруг правого колена.
Когда наклонился, рука влезла во что-то холодное, рыхлое и осклизлое,
сжал - словно слякоть засочилась меж пальцев. Какой-нибудь хладнокровный
червь, не иначе.
Еще один червеобразный отросток попытался вытянуть из правой руки
металлическую трубку.
Найл, стиснув ее в ладони, ударил между столбиками ограждения,
врезался во что-то мягкое.
Он ударил со всей силы еще, и еще, и всякий раз удар приходился в
точку. Однако, несмотря ни на что, щупальца продолжали ползти, обвивая тело
с дремотно-неспешной целеустремленностью.
Когда это - холодное - коснулось лица, отвращение превратилось в
пламенеющий гнев.
Найл снова схватился за конец трубки и во всего размаха ударил ею
между столбиками ограждения.
Мозг словно оплавила вспышка слепой ярости.
Чувствовалось, как сила эта, накаляясь, течет через мышцы руки и
отдает в трубку.
Стиснув зубы, Найл схватился сильнее и опять почувствовал, что будто
разряд сбегает по руке вниз.
Хватка щупалец внезапно ослабла.
Найл тяжело откинулся спиной на стену, затем, отпихнувшись плечами,
кое-как поднялся по ступеням и выбрался на улицу. Давясь и сдерживая
судорожные позывы к рвоте, он шаткой поступью побрел через дорогу, затем,
чуть придя в себя, побежал.
Лицо освежал холодный ветер, желанный, словно ласка.
Когда пробежал с десяток шагов, самообладание восстановилось.
Найл укрылся в подъезде и там стоял с закрытыми глазами, унимая
колотящееся сердце. Кожа в местах, где приживлялись к телу присоски,
горела.
В конце концов, чтобы как-то вновь сосредоточиться, он опять повернул
медальон на груди.
Вновь, как тогда, остро кольнуло, и следом возникло отрадное чувство
владения собственным умом и телом.
Если пауки подступают к реке, время тратить нельзя.
Осторожно подобравшись к набережной, молодой человек дождался, пока
появится луна. Когда она вышла из-за туч, оказалось, что арка моста
находится удивительно близко, а на ведущей к нему дороге ни души.
Выждав, когда луна скроется за очередной тучей, Найл пересек дорогу.
Параллельно набережной тянулась невысокая, высотой метра два, каменная
стена.
Он ощупью тронулся вдоль нее, пока не дошел до проема.
Раздвижная трубка, служившая сейчас ему, как посох слепому, выявила
неброскую нишу, от которой вниз спускалась лестница.
Найл присел на корточках за стеной, покуда процедившийся на волю
лунный свет не озарил ступени (к счастью, никто их не сторожил), и
спустился по лестнице к идущей вдоль реки тропке.
Тут стало ясно: надо спешить. Если мост охраняется, внезапный высвет
луны тотчас его выдаст.
Найл заспешил вперед и шел не останавливаясь, пока в небесной
прогалине не появилась луна.
Тогда он остановился и прижался к стене.
Едва лишь темнота возвратилась, двинулся дальше.
Пробираясь таким образом, к мосту он приблизился через полчаса с
небольшим. Не дойдя шагов двадцати, Найл укрылся за удобным выступом
колонны-опоры и выждал, пока достаточно долгий промежуток света не позволит
разглядеть все как следует.
Пауков-стражников нигде не было видно, но по обе стороны моста
виднелись квадратные будки, которые вполне могли служить караульными
помещениями.
Собравшись было с духом оставить укрытие, он вдруг замер, повинуясь
какому-то инстинкту.
Долго дожидался, пока высветит. Вот снова появились на воде
серебристые блики, осветился четырехугольник ближней будки. Стало видно
квадратное окошко, выходящее как раз в его сторону.
А приглядевшись, Найл различил, как в окне что-то шевельнулось. Через
секунду там уже ничего не было.
Но Найл уяснил то, что хотел: у паучьей стражи хороший обзор. Видно и
реку, и проспект, ведущий к Белой башне.
Ветер с реки был таким холодным, что уже занемели и руки, и ноги. Еще
посидеть вот так без движения, так уж, наверное, и с места не сдвинуться.
Потому, когда луну затенила туча покрупнее, Найл сломя голову бросился
бежать, пока не очутился под сенью моста. Там, укрывшись в темноте, он,
наконец, смог сесть и прислониться к стене, утонув спиной в неглубокой нише
(хоть какое-то укрытие от ветра) и подтянув колени к груди в попытке
удержать остаток тепла.
Теперь, наконец, можно было сдвинуть металлическую трубку и запихать
ее в карман серой дерюжной рубахи.
Сунув в карман руку, Найл ощутил там цилиндрик, содержащий мешковатую
металлическую одежду, и с теплой благодарностью подумал о Стигмастере.
Какая ни есть, а все защита от ветра. Осторожным движением он извлек
цилиндрик и утопил его торец большим пальцем.
Едва тот стал разворачиваться, как в полость одежды влетел ветер и
резко рванул ее из рук; при этом она гулко хлопнула. Найл проворно подмял
ее под себя и сел сверху. Следующие десять минут он на ощупь возился в
темноте, расправляя комбинезон по земле и прижимая цепенеющими ступнями.
Непослушные пальцы пытались аккуратнее разгладить ткань. В конце
концов отыскался замок-"молния", и Найл понял, как с ним обращаться
(устройство обучения во сне закачала в память многие полезные сведения,
хотя и отрывочные).
Он расстегнул одежду спереди до пояса, затем сунул в нее ноги.
Через несколько секунд руки облек необычайно тонкий материал,
замок-"молния" затянулся под самый подбородок. Эффект просто изумительный.
Чувствовалось, что ветер ничуть не ослабил напора, однако холод
совершенно не проникал - все равно что натянуть одежду из толстого меха.
Теперь неприкрытыми оставались только ладони, ступни и голова. Длина у
рукавов и штанин оказалась достаточной, удалось втянуть и руки, и ноги.
Сзади под воротником находилось какое-то плотное утолщение -
оказалось, туго свернутый капюшон. Когда пальцы приноровились его
развернуть, то выяснилось, что им можно полностью закрыть голову, а если
потянуть за тесемку, то оказалось, что ткань собирается складками так, что
открытыми остаются лишь глаза и кончик носа.
И это еще не все. Такие же примерно утолщения имелись возле запястий и
щиколоток, однако Найл решил дальнейшее разбирательство оставить до
рассвета.
Проще было прятаться от ветра, зажав концы рукавов пальцами, а на
штанины наступив ногами.
Снова, отвернув медальон от груди, Найл изумился внезапной волне
утомления, перешедшей в мягкую, томную расслабленность, окутавшую тело,
словно ватой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52