– Дак, могу и без повода надраться, когда водка в достаточном объеме подвалит. Пока жена не померла, она не давала мне шибко размахнуться. Сварит, бывало, бражки и регулирует дозу. Если заметит, что косеть начинаю, сразу: «Воздержись, Федотка! Передохни, потом новую порцию получишь». Со смертью старухи оказался я беспризорным и, как попадет вожжа под хвост, стал терять рассудок… – Мамаев, чтобы но обдать следователя перегаром, отвернулся в сторону и тяжело вздохнул: – В основном ограничиваюсь четушкой. Пенсия у меня скудная. На войне я не был. Поэтому, в отличие, скажем, от Никифора Потехина с нашей улицы, который за военные заслуги да ранения огребает больше миллиона в старых деньгах, получаю кошачьи слезы.
– Оттого и устроили у себя дом ночных свиданий? – спросил Лимакин.
– Насчет свиданьев придумал участковый милиционер Анатолий Кухнин, – вяло ответил Мамаев.
– Не с потолка же он это взял. Соседи ваши то же самое, что и участковый, говорят.
– Соседям охота лясы поточить. Существа дела они не знают.
– А в чем «существо дела»?
– Дак, в простом уважении к молодежи. Приходили ко мне знакомые парни. Просили, мол, разреши, дед Федот, посидеть под крышей твоего дома с девчатами. Хулиганить, дескать, не будем. Музыку покрутим, потанцуем, ну самую малость винца выпьем. Почему надо было отказывать им в таком пустяке? Сам в молодости любил пошухарить. Ни одной вечеринки не пропускал. Молодежь во все времена любит повеселиться.
– И ради веселья молодежи вы бескорыстно переселились в баню?
– Корысть моя была невелика. Поставят бутылочку, закуси какой-либо дадут. На том и ограничивался.
– А вчера, похоже, не ограничились бутылочкой?
– Тоже всего единую поллитровку выпил, но без закуски. По методу Любы-кэгэбэшницы. Живет на нашей улице такая развеселая деваха. Не слыхали о ней?
– Слышал.
– Вот она забегает ко мне по субботним дням, чтобы баньку истопить да попариться. Каждый раз, понятно, бутылочку приносит. Без этого от бани никакого смаку нет. Когда напарится от души, непременно выпьет и мне рюмашку накропит. Говорю: «Погоди, я щас горбушку хлеба принесу зажевать». Люба только рукой махнет: «Не в коня овес травить. Тяни, дед Федот, без закуси. Круче кайф поймаешь». Таким вот методом я вчера и натянулся. Оно, как говорится, первая стопка идет в горло колом, вторая – соколом, а последующие – мелкими пташками. К тому же, видать, длительное воздержание усугубило опьянение. Полную неделю, считай, росинки алкоголя в рот не брал, а тут сразу поллитру ахнул.
– Чем было вызвано «длительное воздержание»?
– Младший сын, Руслан, ко мне на побывку приехал и категорически запретил выпивать.
– Один приехал или с женой? – задал уточняющий вопрос Лимакин.
– Кто? – будто не понял старик.
– Сын ваш.
– Дак, он еще неженатый. Годов-то Руслану уже под сорок, но с женитьбой затягивает.
– А что за женщина была с ним в доме во время пожара?
– Никакой женщины там не должно было быть… – Мамаев с недоумением уставился на Лимакина. – Выходит, пожар мне не приснился?
– К сожалению, нет.
– Это что ж, выходит, изба моя по правде сгорела?
– Да.
– А Руслан сумел из огня выбраться?
– Пожарники вынесли его вместе с женщиной мертвыми.
Реакция старика на такое сообщение показалась Лимакину странной. Федот Мамаев не только не впал в отчаяние от случившейся беды, но даже не изменился в лице. Он только покачал всклокоченной головой и, отвернувшись в сторону, вздохнул:
– Вот, едри-ё-корень, напасть… Где ж я деньжат возьму на похороны Руслана?..
– На погребение государство выделяет больше тысячи рублей, – опасаясь, как бы Мамаев не замкнулся в разговоре, приободрил старика Лимакин. – Да и старший ваш сын наверняка поможет.
– Старший, Вениамин, отрезанный ломоть, – опять вздохнул старик. – Я в серьезных разногласиях с ним.
– Из-за чего?
– Не нравится Веньке, что выпиваю. Настаивает, чтобы врачи закодировали меня от пьянства, а я сопротивляюсь. Лучше уж от водки помереть, чем от тоски.
– Чтобы не тосковать, перебрались бы на жительство к Вениамину.
– Насчет этого Венька не против, да жена у него – сущая тигрица. Духу моего не переносит. Зачем вносить смуту в их семью. Как-нибудь доживу свой век. Уже немного осталось.
– А с Русланом какие у вас отношения?
– Руслан, как ушел на армейскую службу, так, считай, и глазу домой не показывал. Всего-то на похороны мамаши прилетал, да вот на прошлой неделе потемну заявился, будто гром с ясного неба, избитый до крови.
– Избитый?.. – заинтересовался Лимакин. – Кто ж его избил?
– Известно, кто – грабители. Шел с вечерней новосибирской электрички напрямую через лесопосадку. Там его и подстерег вооруженный наганом уголовник. Руслан – мужик крепкий. Разным способам драки обучен в специальных войсках. Деньги свои он, конечно, отстоял, но взбучку получил основательную.
– Не сочинил ли Руслан о нападении?
– Зачем ему сочинять.
– Может, сам ввязался в какую-то драку…
– Не должон бы… – Мамаев, словно пересиливая одышку, помолчал. – Факт бандитского нападения подтвердила мне Люба-кэгэбэшница. Сказала, что вечером в пятницу ходила в лесопосадку по грибы и слышала там стрельбу.
– О том, что сын находится у вас, Люба знала?
– Об этом я не говорил ей. Руслан категорически запретил мне не только выпивать, но и об его прибытии рассказывать.
– Почему?
– Наверно, не хотел оконфузиться перед соседями. Мол, такой крепкий с виду мужчина и позволил какому-то уголовнику намять себе бока.
– Кто стрелял в лесопосадке, Люба не рассказывала?
– Нет. Насчет бани я отказал Любе, и она быстро убежала. Не терпелось ей почать поллитровку.
– Вам не предлагала выпить?
– Люба без баньки никогда не угостит.
– А накануне пожара кто вас так здорово угостил?
Мамаев, потупив красные с перепоя глаза, пожал худощавыми плечами:
– Откровенно признаться, даже и не знаю, кто.
– Ну, как же так, Федот Адамович?.. – удивился Лимакин.
– Дак, очень просто. Впервые я видел ту деваху, которая одарила меня поллитровкой. Ни фамилии, ни имени у нее не успел спросить.
– Что ж она, ни с того ни с сего вручила вам бутылку и сразу исчезла?
– Не совсем так.
– А как?
– Почти, как в кине…
Слово по слову следователь Лимакин узнал от Мамаева довольно странную историю. По просьбе очень сильно избитого сына, который, не раздеваясь, отлеживался на кровати, старик держал его взаперти, будто в доме никого не было. Руслан с трудом выходил лишь в туалет. Делал это либо рано утром, либо в вечерних сумерках. Сам же Федот дневал и ночевал в бане. Позапрошлым вечером, перед пожаром, Мамаев стал укладываться спать раньше обычного. Когда снял штаны и рубаху, вспомнил, что еще не выпустил сына по туалетной нужде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53