Давай помиримся…
– Я не собираюсь с тобой враждовать, – ответил Геннадий Никифорович.
– Пойми, каждая женщина хоть раз в жизни попадает впросак, делает что-то неправильно.
– Понимаю. Все мы не ангелы.
– Я люблю тебя.
– Не верю.
– Ну, почему?
– Как говорил один шутник, обжегся на молоке – дуй водку.
– Не надо, Гена, шутить и превращать серьезное в смешное.
– Большое познается в малом, серьезное – в смешном. А с любовью, Танечка, вообще не шутят.
– Без тебя и без дочери я погибну.
– Не отчаивайся. Все в жизни проходит, и это пройдет.
– Хочешь, возглавь мою фирму. Будешь заниматься бизнесом, а я вернусь на телевидение…
Потехин усмехнулся:
– Российский бизнес – это восьмое чудо света. Здесь все на продажу: и честь, и совесть, и любовь. На таком гадком поприще графа Монте-Кристо из меня не выйдет.
– Тогда оставайся дома. Моего заработка вполне хватит, чтобы достойно жить и ежегодно отдыхать на лучших курортах мира.
– Сумасшедшая… Мне, здоровому мужику, легче удавиться, чем стать иждивенцем жены.
– Как ты думаешь теперь жить?
– Пойду опять в море.
– Там же страшно!
– Здесь еще страшнее.
– Пообещай хотя бы что-нибудь.
– Буду молить Бога, чтобы не обижал тебя.
– Имею в виду надежду на встречу…
– Надежды юношей питают, а моя юность давно пролетела.
На глазах Жемчуговой навернулись слезы:
– Неужели мы расстаемся навсегда?
– Время, Танечка, покажет. Оно сейчас – самый лучший наш доктор.
Потехин внезапно обнял Жемчугову. Татьяна Борисовна обхватила его шею руками, пытаясь поцеловать, но Геннадий Никифорович отстранился и торопливо открыл ключом дверцу иномарки.
– Гена, пришли, пожалуйста, мне свой адрес, – растерянно попросила Жемчугова.
– Пришлю, – уже из машины нахмуренно ответил Потехин.
Колеса стремительно умчавшегося «Пассата-люкс» оставили на грязном асфальте две параллельные полосы, которые, как известно, никогда не пересекаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Я не собираюсь с тобой враждовать, – ответил Геннадий Никифорович.
– Пойми, каждая женщина хоть раз в жизни попадает впросак, делает что-то неправильно.
– Понимаю. Все мы не ангелы.
– Я люблю тебя.
– Не верю.
– Ну, почему?
– Как говорил один шутник, обжегся на молоке – дуй водку.
– Не надо, Гена, шутить и превращать серьезное в смешное.
– Большое познается в малом, серьезное – в смешном. А с любовью, Танечка, вообще не шутят.
– Без тебя и без дочери я погибну.
– Не отчаивайся. Все в жизни проходит, и это пройдет.
– Хочешь, возглавь мою фирму. Будешь заниматься бизнесом, а я вернусь на телевидение…
Потехин усмехнулся:
– Российский бизнес – это восьмое чудо света. Здесь все на продажу: и честь, и совесть, и любовь. На таком гадком поприще графа Монте-Кристо из меня не выйдет.
– Тогда оставайся дома. Моего заработка вполне хватит, чтобы достойно жить и ежегодно отдыхать на лучших курортах мира.
– Сумасшедшая… Мне, здоровому мужику, легче удавиться, чем стать иждивенцем жены.
– Как ты думаешь теперь жить?
– Пойду опять в море.
– Там же страшно!
– Здесь еще страшнее.
– Пообещай хотя бы что-нибудь.
– Буду молить Бога, чтобы не обижал тебя.
– Имею в виду надежду на встречу…
– Надежды юношей питают, а моя юность давно пролетела.
На глазах Жемчуговой навернулись слезы:
– Неужели мы расстаемся навсегда?
– Время, Танечка, покажет. Оно сейчас – самый лучший наш доктор.
Потехин внезапно обнял Жемчугову. Татьяна Борисовна обхватила его шею руками, пытаясь поцеловать, но Геннадий Никифорович отстранился и торопливо открыл ключом дверцу иномарки.
– Гена, пришли, пожалуйста, мне свой адрес, – растерянно попросила Жемчугова.
– Пришлю, – уже из машины нахмуренно ответил Потехин.
Колеса стремительно умчавшегося «Пассата-люкс» оставили на грязном асфальте две параллельные полосы, которые, как известно, никогда не пересекаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53