Пластинка называлась: «Схожу с ума от тебя». Тони критично вслушивался в слова, потом включил звук на полную громкость, так чтобы казалось, что в доме идет настоящее веселье. Затем он пошел в комнату матери и взял большое зеркало с ножкой, которое мама ставила у стены, и вынес его на крыльцо. Когда он был младше, не заставая маму дома, он садился на ее кровать и ждал ее, отказываясь двигаться до тех пор, пока на пороге не раздавались ее шаги. Но теперь он был уже достаточно взрослым.
На веранде возле стены он обнаружил бейсбольную биту, и подняв ее, начал потирать ее поверхность ладонью. Потом он сделал стойку перед зеркалом, выставив вперед левую ногу, как показывал ему Джеф, и далеко отставив назад правую. Он мягко, но угрожающе повел битой над плечом, не сводя холодного и напряженного взгляда со своего отражения в зеркале. И сделав точное аккуратное движение, как учил его Джеф, он сделал бросок по низкому мячу, немного пригнув колени, внимательно следя за своими действиями в зеркале. Он пропустил два мяча, поигрывая битой. Потом он покачался четыре-пять раз, не забывая стряхивать кистями и идти плечами вслед за мячом, при этом стараясь не наступить на ведро. Наигравшись с битой, он взялся за мяч и перчатку. У них с Джефом была такая игра. Они делали друг другу прямые и задние броски, и тот, кто пропускал первые три удара, проигрывал. Счет отмечался карандашом на крыльце. Джеф выиграл двадцать партий, Тони только две. Тони перед зеркалом отрабатывал прямые и задние удары мячом, и еще тот хитрый захват, когда перчатка прижимается к животу для высокого удара, который Джеф назвал корзинным захватом, и который по его словам был коньком игрока по кличке Кролик Маранвиль, игравшего за Бостон. Трюк был сложнее, чем казался с виду. Особенно если при этом надо было следить за собой в зеркале. И в самый разгар тренировки Тони услышал сзади чьи-то шаги. Он не сразу повернулся, потом увидел Сюзанну Никерсон. Она была в тех же джинсах и свитере, которые казалось были ее форменной одеждой. Он уже видел ее сегодня утром в отеле, как раз перед походом. Он спросил идет ли она тоже. Но она гордо ответила: «Нет, это для детей».
Он бросил мяч еще два-три раза, не слишком сильно, чтобы он смог словить его под наблюдательным взглядом Сюзанны. Наконец, она заговорила. — Привет, — сказала девушка, и для Тони это было его маленькой победой.
— Привет, — ответил он, продолжая подбрасывать и ловить мяч.
Сюзанна подошла поближе и подозрительно посмотрела на мальчика.
— Что ты делаешь?
— Тренирую руки, — объяснил Тони. — Для игрока очень важно иметь твердую руку.
— А зеркало для чего? — полюбопытствовала Сюзанна. Она посмотрела на свое отражение через плечо Тони и легонько взбила рукой волосы. Она носила волосы длиннее, чем девочки ее возраста, но сама прическа сделала ее намного старше.
— Чтобы поправлять себя, — сказал Тони. — Все звезды работают с зеркалом.
Сюзанна вздохнула, показывая что эта тема, как и все другие, при ближайшем рассмотрении оказалась такой же скучной. Несколько мгновений она неотрывно смотрела на Тони своим обычным взглядом дрессировщицы, будто размышляя, как ей справиться именно с этим экземпляром в данной ситуации. Потом она начала медленно слоняться по веранде, беря в руки книги, небрежно разглядываясь перед грамофоном и с явным неудовольствием прислушиваясь к музыке, доносившейся из динамика.
— Ты один? — спросила она.
— Да.
— Совершенно мертвое место, — сказала Сюзанна. — Правда?
Тони пожал плечами и отвернулся от зеркала, делая в перчатке вмятину кулаком другой руки.
— Не знаю, — пробормотал он. — Для девочек, может, и да.
— Где Джеф? — бесстрастно спросила Сюзанна.
— Поехал в Рутленд, — ответил мальчик. — У него болит зуб.
— Ага, — в голосе девушки послышались характерные жандармские нотки. — Значит, в Рутленд. — Она приглушила звук грамофона. — А где твоя мама? продолжала она тоном хозяйки, которой из вежливости приходится поддерживать разговор на тему, которая ее вовсе не интересует, но спасает гостя от неловкой ситуации.
— Она поехала в кино, — ответил Тони. — Через месяц я и сам смогу ездить в кино.
— Она поехала в кино, — повторила Сюзанна, придав высказыванию едва заметную вопросительную интонацию.
— Да.
— Что там идет?
— Не знаю, — признался Тони.
— Спроси ее, когда она вернется. — Сюзанна сделал грамофон еще тише. — Зачем?
— Просто интересно, — сказала Сюзанна. — может я попрошу маму повести меня в кино сегодня вечером. Ты где взял этот грамофон?
— Это Джефа. Ему тетя подарила, когда он поступил в колледж. Она богатая и всегда дарит ему что-то. У него коллекция — восемьсот сорок пять пластинок. Он знаток свинга.
— Он о себе много воображает, — съязвила Сюзанна. — Правда?
— Он прав, — сказал Тони.
— Он разговаривает как будто ему лет пятьдесят, — по ее тону можно было понять, что для нее это было самым серьезным обвинением в адрес мужчины.
— Тебе вряд ли встретится кто-то умнее его, — Тони не настроен был сдаваться.
— Это ты так думаешь, — парировала Сюзанна.
Тони хотел сказать что-то сокрушительное и неоспоримое. Но ничего такого не приходило в голову.
— Ну да, — пробормотал он неубедительно, зная что именно так оно и звучит. — Именно так и думаю.
Сюзанна подошла к грамофону и выключила его. Музыка оборвалась жалобным неприятным скрипом.
— Зачем ты это сделала? — спросил Тони.
— Ненавижу джаз, — ответила она. — Я слушаю только классику. Я сама играю на трех музыкальных инструментах.
Тони подошел к грамофону и снова включил его со словами:
— А мне это нравится. И это мой дом.
— Это дом твоего отца, — поправила Сюзанна тоном законника. — Он платит за него.
— Если это дом моего отца, — возразил мальчик, — значит и мой тоже.
— Вовсе необязательно, — изрекла девушка. — Но если ты так считаешь, что я ухожу.
— Давай уходи, — сказал Тони без всякой убежденности в голосе.
— Ладно, — Сюзанна будто покорилась. — Я пришла только потому, что здесь так скучно. — Она медленно начала спускаться со ступенек крыльца своей мелкой походкой, подскакивая на ходу как пляжный мячик. Тони мрачно со смутным чувством смотрел на нее. И вдруг резким движением он снял иглу с пластинки и выключил грамофон.
— Ааа, — объяснил он. — Мне эта пластинка все равно не очень нравится.
По лицу гостьи пробежала мимолетная легкая улыбка удовольствия, как у полицейского, добившегося признания.
— Так-то лучше, — одобрила она и вернулась на крыльцо.
— На каких трех инструментах ты играешь? — задал вопрос Тони.
— Пианино, тромбон и виолончель.
Испытав невольное восхищение ее талантами и стараясь этого не показать, Тони сделал ответный шаг, он поднял телескоп и жестом профессионала направил его на небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
На веранде возле стены он обнаружил бейсбольную биту, и подняв ее, начал потирать ее поверхность ладонью. Потом он сделал стойку перед зеркалом, выставив вперед левую ногу, как показывал ему Джеф, и далеко отставив назад правую. Он мягко, но угрожающе повел битой над плечом, не сводя холодного и напряженного взгляда со своего отражения в зеркале. И сделав точное аккуратное движение, как учил его Джеф, он сделал бросок по низкому мячу, немного пригнув колени, внимательно следя за своими действиями в зеркале. Он пропустил два мяча, поигрывая битой. Потом он покачался четыре-пять раз, не забывая стряхивать кистями и идти плечами вслед за мячом, при этом стараясь не наступить на ведро. Наигравшись с битой, он взялся за мяч и перчатку. У них с Джефом была такая игра. Они делали друг другу прямые и задние броски, и тот, кто пропускал первые три удара, проигрывал. Счет отмечался карандашом на крыльце. Джеф выиграл двадцать партий, Тони только две. Тони перед зеркалом отрабатывал прямые и задние удары мячом, и еще тот хитрый захват, когда перчатка прижимается к животу для высокого удара, который Джеф назвал корзинным захватом, и который по его словам был коньком игрока по кличке Кролик Маранвиль, игравшего за Бостон. Трюк был сложнее, чем казался с виду. Особенно если при этом надо было следить за собой в зеркале. И в самый разгар тренировки Тони услышал сзади чьи-то шаги. Он не сразу повернулся, потом увидел Сюзанну Никерсон. Она была в тех же джинсах и свитере, которые казалось были ее форменной одеждой. Он уже видел ее сегодня утром в отеле, как раз перед походом. Он спросил идет ли она тоже. Но она гордо ответила: «Нет, это для детей».
Он бросил мяч еще два-три раза, не слишком сильно, чтобы он смог словить его под наблюдательным взглядом Сюзанны. Наконец, она заговорила. — Привет, — сказала девушка, и для Тони это было его маленькой победой.
— Привет, — ответил он, продолжая подбрасывать и ловить мяч.
Сюзанна подошла поближе и подозрительно посмотрела на мальчика.
— Что ты делаешь?
— Тренирую руки, — объяснил Тони. — Для игрока очень важно иметь твердую руку.
— А зеркало для чего? — полюбопытствовала Сюзанна. Она посмотрела на свое отражение через плечо Тони и легонько взбила рукой волосы. Она носила волосы длиннее, чем девочки ее возраста, но сама прическа сделала ее намного старше.
— Чтобы поправлять себя, — сказал Тони. — Все звезды работают с зеркалом.
Сюзанна вздохнула, показывая что эта тема, как и все другие, при ближайшем рассмотрении оказалась такой же скучной. Несколько мгновений она неотрывно смотрела на Тони своим обычным взглядом дрессировщицы, будто размышляя, как ей справиться именно с этим экземпляром в данной ситуации. Потом она начала медленно слоняться по веранде, беря в руки книги, небрежно разглядываясь перед грамофоном и с явным неудовольствием прислушиваясь к музыке, доносившейся из динамика.
— Ты один? — спросила она.
— Да.
— Совершенно мертвое место, — сказала Сюзанна. — Правда?
Тони пожал плечами и отвернулся от зеркала, делая в перчатке вмятину кулаком другой руки.
— Не знаю, — пробормотал он. — Для девочек, может, и да.
— Где Джеф? — бесстрастно спросила Сюзанна.
— Поехал в Рутленд, — ответил мальчик. — У него болит зуб.
— Ага, — в голосе девушки послышались характерные жандармские нотки. — Значит, в Рутленд. — Она приглушила звук грамофона. — А где твоя мама? продолжала она тоном хозяйки, которой из вежливости приходится поддерживать разговор на тему, которая ее вовсе не интересует, но спасает гостя от неловкой ситуации.
— Она поехала в кино, — ответил Тони. — Через месяц я и сам смогу ездить в кино.
— Она поехала в кино, — повторила Сюзанна, придав высказыванию едва заметную вопросительную интонацию.
— Да.
— Что там идет?
— Не знаю, — признался Тони.
— Спроси ее, когда она вернется. — Сюзанна сделал грамофон еще тише. — Зачем?
— Просто интересно, — сказала Сюзанна. — может я попрошу маму повести меня в кино сегодня вечером. Ты где взял этот грамофон?
— Это Джефа. Ему тетя подарила, когда он поступил в колледж. Она богатая и всегда дарит ему что-то. У него коллекция — восемьсот сорок пять пластинок. Он знаток свинга.
— Он о себе много воображает, — съязвила Сюзанна. — Правда?
— Он прав, — сказал Тони.
— Он разговаривает как будто ему лет пятьдесят, — по ее тону можно было понять, что для нее это было самым серьезным обвинением в адрес мужчины.
— Тебе вряд ли встретится кто-то умнее его, — Тони не настроен был сдаваться.
— Это ты так думаешь, — парировала Сюзанна.
Тони хотел сказать что-то сокрушительное и неоспоримое. Но ничего такого не приходило в голову.
— Ну да, — пробормотал он неубедительно, зная что именно так оно и звучит. — Именно так и думаю.
Сюзанна подошла к грамофону и выключила его. Музыка оборвалась жалобным неприятным скрипом.
— Зачем ты это сделала? — спросил Тони.
— Ненавижу джаз, — ответила она. — Я слушаю только классику. Я сама играю на трех музыкальных инструментах.
Тони подошел к грамофону и снова включил его со словами:
— А мне это нравится. И это мой дом.
— Это дом твоего отца, — поправила Сюзанна тоном законника. — Он платит за него.
— Если это дом моего отца, — возразил мальчик, — значит и мой тоже.
— Вовсе необязательно, — изрекла девушка. — Но если ты так считаешь, что я ухожу.
— Давай уходи, — сказал Тони без всякой убежденности в голосе.
— Ладно, — Сюзанна будто покорилась. — Я пришла только потому, что здесь так скучно. — Она медленно начала спускаться со ступенек крыльца своей мелкой походкой, подскакивая на ходу как пляжный мячик. Тони мрачно со смутным чувством смотрел на нее. И вдруг резким движением он снял иглу с пластинки и выключил грамофон.
— Ааа, — объяснил он. — Мне эта пластинка все равно не очень нравится.
По лицу гостьи пробежала мимолетная легкая улыбка удовольствия, как у полицейского, добившегося признания.
— Так-то лучше, — одобрила она и вернулась на крыльцо.
— На каких трех инструментах ты играешь? — задал вопрос Тони.
— Пианино, тромбон и виолончель.
Испытав невольное восхищение ее талантами и стараясь этого не показать, Тони сделал ответный шаг, он поднял телескоп и жестом профессионала направил его на небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81