Она хотела зарыдать, потому что он выглядел таким неуклюжим, потому что она знала, как больно он ранен, и что это ее вина.
Глава 14
Когда Джеф ушел, Оливер повернулся к Люси:
— Где Тони? — спросил он.
— Он вернется через несколько минут, — ответила Люси.
— О, — Оливер окинул взглядом вещи расставленные на крыльце. — А где твои вещи? — спросил он. — В доме?
— Я не укладывала вещи, — сказала Люси.
— Но я же предупредил в телеграмме, — Оливер произнес эти слова с прежним обычным раздражением, вызванным нерасторопностью жены, — я же сказал быть готовой к трем часам. Мне хочется всю дорогу ехать в темноте. — Я не могу ехать домой, — ответила она. — Ты разве не получил мое письмо?
— Получил, — Оливер не скрывал своего нетерпения. — Ты сказала, что нам нужно многое обсудить. Мы можем поговорить дома, а не здесь. Мне не хочется здесь задерживаться. Иди и уложи вещи.
— Не так-то все просто, — не сдавалась Люси.
Оливер вздохнул.
— Люси, — начал он. — Я все обдумал. Я решил забыть все, что произошло этим летом.
— Действительно? — в ее словах проскользнули непривычные жесткие нотки.
— Я приму твое обещание, что это больше не повторится.
— Действительно? — теперь твердость ее голоса перешла в беспощадный металл. — И ты поверишь мне на слово?
— Да.
— Две недели назад ты не верил ни одному моему слову.
— Потому что ты лгала, — ответил Оливер.
— Почему ты думаешь, что я не солгу снова? — спросила Люси.
Оливер присел, лицо его выражало крайнюю усталость. Голова бессильно опустилась на грудь.
— Не мучай меня, Люси.
— Ответь мне, — беспощадно настаивала Люси. — Откуда ты знаешь, что я снова не солгу?
— Потому что я ВЫНУЖДЕН верить тебе, — почти беззвучно произнес Оливер. — Я все это время просидел один в нашем доме и пытался представить себе свою жизнь без тебя… И я понял, что не смогу вынести этого.
— Даже если я лгу, а ты ненавидишь лжецов? — Люси стояла над Оливером и беспощадно продолжала: — Даже если я вызываю у тебя отвращение?
— Я стараюсь забыть все, что я говорил, — отвечал Оливер.
— А я не могу забыть, — сказала Люси. — Ты был прав. Это действительно отвратительно. Я сама себе противна.
Оливер поднял голову и посмотрел на нее.
— Но ты изменишься теперь?
— Изменюсь? — переспросила Люси. — Да, изменюсь. Но наверное, не так как ты думаешь.
— Люси, разве ты не любишь меня? — Он задал этот вопрос впервые в жизни.
Люси задумчиво посмотрела на мужа.
— Да, — медленно произнесла она. — Да, люблю. Я все последние десять лет думала о тебе. О том чем я тебе обязана. О том как ты нужен мне. Сколько ты сделал для меня. Как ты прочно стоишь на ногах. Как ты надежен. — Люси, — ответил Оливер, — мне приятно слышать это.
— Погоди, — перебила она. — Не спеши. Но ты сделал и кое-что другое, Оливер. Ты воспитал меня. Ты обратил меня в иную веру.
— Обратил в другую веру? — непонимающе переспросил Оливер. — Что ты имеешь в виду?
— Ты всегда так много говорил о принципах, о правде, о том, что на все нужно смотреть трезво, не обманывать себя. Ты даже написал письмо Тони на эту тему этим летом, когда ты волновался о его зрении.
— Да, написал, — подтвердил Оливер. — Ну и что?
— Я всего лишь твоя ученица, — объяснила Люси. — Я самая плохая ученица, потому что первый человек, на котором я испытала свою новую веру — это ты.
— О чем ты? — не понимал Оливер.
— Ложь ранит тебя, правда, Оливер? Люси говорила спокойно, будто втолковывала математическую проблему.
— Да, — согласился Оливер, но голос его при этом звучал устало, он будто защищался.
— Обман любой, чей угодно вызывает в тебе отвращение, — Люси не оставляла своего учительского назидательного тона.
— Да, конечно, — опять согласился Оливер.
— И ты веришь в это? — спросила Люси.
— Да.
— Тогда ты лжешь, — сделал вывод она.
Оливер раздраженно вскинул голову. — Не смей так говорить.
— Ты лжешь мне, — сказала Люси. — Но больше всего ты лжешь себе.
— Я не лгу, — напряженно произнес он.
— Мне доказать это? — Люси говорила дружеским бесстрастным тоном. -Мне доказать, что большая часть твоей жизни основана на лжи?
— Ты не сможешь этого сделать, потому что это неправда.
— Не правда? Давай отвлечемся от нас самих на минуту. Кто твой лучший друг?
— К чему ты клонишь? — спросил Оливер.
— Я о Сэме. Добрый доктор Петтерсон. Вы с ним знакомы уже двадцать лет. Он с женой каждый день бывают у нас. Ты играешь с ним в гольф. Ты делишься с ним. Не удивлюсь, если ты уже рассказал ему об этой… Неприятности у нас с тобой.
— Кстати говоря, действительно рассказал, — подтвердил Оливер. — Мне нужно было поговорить с кем-то. Он и твой друг тоже. Он посоветовал мне вернуться к тебе.
Люси кивнула.
— Мой друг, — повторила она. — И твой друг. А что ты знаешь о докторе Петтерсоне, нашем близком друге?
— Он умен и объективен, — ответил Оливер. — Он еще и прекрасный доктор. Это он вытащил Тони.
Люси снова кивнула.
— Все это так. Но кроме этого есть еще кое-что, правда? Например, о его отношениях с другими женщинами.
— Ну, нельзя быть полностью уверенным.
— И вот ты опять лжешь, — мягко вставила Люси. — Теперь понятно, что я имею в виду? Ты ведь знаешь, что у них с миссис Вейлс. Ты знаешь и об Эвелин Стивенс.
Ты знаешь, что было между ним и Шарлоттой Стивенс, потому что все это началось в нашем доме два года назад. И с тех пор эта история обсуждалась нашими гостями прямо за столом.
— Ладно, — сдался Оливер. — Я знаю.
— А теперь я скажу тебе еще кое-что, — спокойно продолжала Люси. — Он делал попытки и в мою сторону. Потому что именно такой он человек. Потому что он не может посмотреть на женщину дважды, не проявив этого. И ты должен был это знать тоже.
— Я не верю в это.
— Веришь. Ты бывал у него сотни раз, ты приглашал его к нам. И этих тоже. Мужья и жены. Преданных, разведенных, неудовлетворенных, любопытствующих, развязных… Ты всех их знал. И ты был с ним обходителен, дружелюбен, а когда шли сплетни или начинался газетный скандал, ты смеялся. Но когда удар пришелся в твои ворота, ты не смеялся. Вся твоя терпимость, цивилизованность, юмор оказались не для внутреннего пользования.
— Прекрати, — вырвалось у Оливера.
Но Люси была неумолима.
— Я все время думала над этим, Оливер. Все эти последние десять дней. И я поняла, что ты прав. По крайней мере, то что говорил, все верно. Даже если ты сам не можешь соблюдать эти правила.
— Мы будем жить как ты пожелаешь, — начал он. — Мы не будем приглашать тех, кого ты не захочешь видеть в нашем доме. У нас будут совсем другие друзья.
— Я не это хотела сказать. Мне нравятся наши друзья. То, что я чувствовала себя счастливой все эти годы, было частично благодаря им. Мне и думать не хочется о том, что я их больше не увижу.
Оливер встал, его щеки горели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Глава 14
Когда Джеф ушел, Оливер повернулся к Люси:
— Где Тони? — спросил он.
— Он вернется через несколько минут, — ответила Люси.
— О, — Оливер окинул взглядом вещи расставленные на крыльце. — А где твои вещи? — спросил он. — В доме?
— Я не укладывала вещи, — сказала Люси.
— Но я же предупредил в телеграмме, — Оливер произнес эти слова с прежним обычным раздражением, вызванным нерасторопностью жены, — я же сказал быть готовой к трем часам. Мне хочется всю дорогу ехать в темноте. — Я не могу ехать домой, — ответила она. — Ты разве не получил мое письмо?
— Получил, — Оливер не скрывал своего нетерпения. — Ты сказала, что нам нужно многое обсудить. Мы можем поговорить дома, а не здесь. Мне не хочется здесь задерживаться. Иди и уложи вещи.
— Не так-то все просто, — не сдавалась Люси.
Оливер вздохнул.
— Люси, — начал он. — Я все обдумал. Я решил забыть все, что произошло этим летом.
— Действительно? — в ее словах проскользнули непривычные жесткие нотки.
— Я приму твое обещание, что это больше не повторится.
— Действительно? — теперь твердость ее голоса перешла в беспощадный металл. — И ты поверишь мне на слово?
— Да.
— Две недели назад ты не верил ни одному моему слову.
— Потому что ты лгала, — ответил Оливер.
— Почему ты думаешь, что я не солгу снова? — спросила Люси.
Оливер присел, лицо его выражало крайнюю усталость. Голова бессильно опустилась на грудь.
— Не мучай меня, Люси.
— Ответь мне, — беспощадно настаивала Люси. — Откуда ты знаешь, что я снова не солгу?
— Потому что я ВЫНУЖДЕН верить тебе, — почти беззвучно произнес Оливер. — Я все это время просидел один в нашем доме и пытался представить себе свою жизнь без тебя… И я понял, что не смогу вынести этого.
— Даже если я лгу, а ты ненавидишь лжецов? — Люси стояла над Оливером и беспощадно продолжала: — Даже если я вызываю у тебя отвращение?
— Я стараюсь забыть все, что я говорил, — отвечал Оливер.
— А я не могу забыть, — сказала Люси. — Ты был прав. Это действительно отвратительно. Я сама себе противна.
Оливер поднял голову и посмотрел на нее.
— Но ты изменишься теперь?
— Изменюсь? — переспросила Люси. — Да, изменюсь. Но наверное, не так как ты думаешь.
— Люси, разве ты не любишь меня? — Он задал этот вопрос впервые в жизни.
Люси задумчиво посмотрела на мужа.
— Да, — медленно произнесла она. — Да, люблю. Я все последние десять лет думала о тебе. О том чем я тебе обязана. О том как ты нужен мне. Сколько ты сделал для меня. Как ты прочно стоишь на ногах. Как ты надежен. — Люси, — ответил Оливер, — мне приятно слышать это.
— Погоди, — перебила она. — Не спеши. Но ты сделал и кое-что другое, Оливер. Ты воспитал меня. Ты обратил меня в иную веру.
— Обратил в другую веру? — непонимающе переспросил Оливер. — Что ты имеешь в виду?
— Ты всегда так много говорил о принципах, о правде, о том, что на все нужно смотреть трезво, не обманывать себя. Ты даже написал письмо Тони на эту тему этим летом, когда ты волновался о его зрении.
— Да, написал, — подтвердил Оливер. — Ну и что?
— Я всего лишь твоя ученица, — объяснила Люси. — Я самая плохая ученица, потому что первый человек, на котором я испытала свою новую веру — это ты.
— О чем ты? — не понимал Оливер.
— Ложь ранит тебя, правда, Оливер? Люси говорила спокойно, будто втолковывала математическую проблему.
— Да, — согласился Оливер, но голос его при этом звучал устало, он будто защищался.
— Обман любой, чей угодно вызывает в тебе отвращение, — Люси не оставляла своего учительского назидательного тона.
— Да, конечно, — опять согласился Оливер.
— И ты веришь в это? — спросила Люси.
— Да.
— Тогда ты лжешь, — сделал вывод она.
Оливер раздраженно вскинул голову. — Не смей так говорить.
— Ты лжешь мне, — сказала Люси. — Но больше всего ты лжешь себе.
— Я не лгу, — напряженно произнес он.
— Мне доказать это? — Люси говорила дружеским бесстрастным тоном. -Мне доказать, что большая часть твоей жизни основана на лжи?
— Ты не сможешь этого сделать, потому что это неправда.
— Не правда? Давай отвлечемся от нас самих на минуту. Кто твой лучший друг?
— К чему ты клонишь? — спросил Оливер.
— Я о Сэме. Добрый доктор Петтерсон. Вы с ним знакомы уже двадцать лет. Он с женой каждый день бывают у нас. Ты играешь с ним в гольф. Ты делишься с ним. Не удивлюсь, если ты уже рассказал ему об этой… Неприятности у нас с тобой.
— Кстати говоря, действительно рассказал, — подтвердил Оливер. — Мне нужно было поговорить с кем-то. Он и твой друг тоже. Он посоветовал мне вернуться к тебе.
Люси кивнула.
— Мой друг, — повторила она. — И твой друг. А что ты знаешь о докторе Петтерсоне, нашем близком друге?
— Он умен и объективен, — ответил Оливер. — Он еще и прекрасный доктор. Это он вытащил Тони.
Люси снова кивнула.
— Все это так. Но кроме этого есть еще кое-что, правда? Например, о его отношениях с другими женщинами.
— Ну, нельзя быть полностью уверенным.
— И вот ты опять лжешь, — мягко вставила Люси. — Теперь понятно, что я имею в виду? Ты ведь знаешь, что у них с миссис Вейлс. Ты знаешь и об Эвелин Стивенс.
Ты знаешь, что было между ним и Шарлоттой Стивенс, потому что все это началось в нашем доме два года назад. И с тех пор эта история обсуждалась нашими гостями прямо за столом.
— Ладно, — сдался Оливер. — Я знаю.
— А теперь я скажу тебе еще кое-что, — спокойно продолжала Люси. — Он делал попытки и в мою сторону. Потому что именно такой он человек. Потому что он не может посмотреть на женщину дважды, не проявив этого. И ты должен был это знать тоже.
— Я не верю в это.
— Веришь. Ты бывал у него сотни раз, ты приглашал его к нам. И этих тоже. Мужья и жены. Преданных, разведенных, неудовлетворенных, любопытствующих, развязных… Ты всех их знал. И ты был с ним обходителен, дружелюбен, а когда шли сплетни или начинался газетный скандал, ты смеялся. Но когда удар пришелся в твои ворота, ты не смеялся. Вся твоя терпимость, цивилизованность, юмор оказались не для внутреннего пользования.
— Прекрати, — вырвалось у Оливера.
Но Люси была неумолима.
— Я все время думала над этим, Оливер. Все эти последние десять дней. И я поняла, что ты прав. По крайней мере, то что говорил, все верно. Даже если ты сам не можешь соблюдать эти правила.
— Мы будем жить как ты пожелаешь, — начал он. — Мы не будем приглашать тех, кого ты не захочешь видеть в нашем доме. У нас будут совсем другие друзья.
— Я не это хотела сказать. Мне нравятся наши друзья. То, что я чувствовала себя счастливой все эти годы, было частично благодаря им. Мне и думать не хочется о том, что я их больше не увижу.
Оливер встал, его щеки горели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81